Лев Жаков - Охотники на мутантов

– Садись, чайку сообразим! – крикнул Пахом из-за печи, гремя посудой.

Рамир прошел к столу, опустился на лавку возле окна, положил автомат рядом. Он все еще удивлялся из-за того, что Пахом не чурается его, и одновременно размышлял над ситуацией… Хотя думать было особо не о чем. Этим вечером Умник, не дождавшись Рамира с девушкой, даст сигнал Слону. И начнется для Цыгана что-то вроде обратного отсчета. Долго он не пробегает, это понятно. И денег на отъезд из Зоны нет.

– Что угрюмый такой? – Пахом задом вышел из-за печки с кастрюлей в руках, на крышке ее стояли две кружки. – Каша еще теплая, с утра, когда уходил, одеялом укрыл. Ешь, Цыганчик, не жмись в углу.

Рамир положил локти на стол, подперев щеки ладоня ми, тусклым взглядом следил, как Пахом расставляет кружки с тарелками. У одной, в цветочках, был отбит краешек. За печкой послышался шум вскипающего чайника.

– Вот и чай готов. Я люблю крепкий, по своему обычаю, а ты как?

Рамир равнодушно махнул рукой. Есть не хотелось. Навалилась апатия, он даже перестал удивляться, почему старик не ощущает его ауру. Кажется, это первый случай, когда он провалил дело. Кто виноват? Зверолов ли оказался настолько серьезным противником, он сам ли не приложил достаточно усилий, или небеса за что-то рассердились на него? Неужели наказали за то, что решил все же убить девчонку? Он хотел обхитрить самого себя, привести ее к Умнику… А ведь это, получается, все равно убийство – просто чужими руками. Но и себя-то трудно обмануть – а уж небеса и подавно все видят. Хотя на его совести много смертей, и ничего… Убийства отягощали душу, но небеса не покарали за них Рамира…

«Или покарали? – спросил он самого себя. – Что такое это проклятие контролера, как не кара за все былые грехи?»

– Коньяк есть? – хрипло спросил он Пахома. Дедок покачал головой:

– Такого, как ты пьешь, не держу, откуда здесь? Вот самогончик имеется…

– Давай, – кивнул Рамир, откладывая сигару. Терять ему было нечего.

Пахом вытащил из-под стола литровую бутылку с прозрачной жидкостью, выколупнул пробку и стал наливать в кружки.

– Не жалей, – сказал Цыган, берясь за алюминиевую ручку. – Доверху лей.

Пахом поднял бровь, но ничего не сказал и долил. На тарелке перед ним лежало плохо чищенное вареное яйцо и два крепких, в пупырышках, свежих огурца. Дед поднял свою кружку.

– Ну, за встречу, раз так! – Он взял огурец, с хрустом откусил. – Сколько не виделись?

Они подняли кружки, чокнулись.

– Года три вроде? – Рамир опрокинул в себя самогон. В несколько глотков выпил до дна, морщась. Отставил кружку. – Ядреный… – одобрил он и занюхал пучком бледного зеленого лука.

Дед вытащил из миски холодную вареную картофелину, разломал, половину протянул гостю. Тот снял крышку с кастрюли, запахло гречкой с тушенкой. Взял бутылку и налил себе почти доверху. Хозяин свою кружку накрыл ладонью, показывая, что ему пока не надо.

– Теперь не чокаясь. За упокой души раба божия Ра-мира, – сказал сталкер, приподнимаясь и опрокидывая в себя вторую кружку.

– Что так? – удивился Пахом. Он казался гномом – подложил на лавку под себя подушку, но стол для него все равно был высоковат. Хозяин бодро доел картофелину, закусил лучком, положил себе каши. – Так чего случилось?

– Дело не сделал, задание не выполнил, теперь мне кранты. – Рамир вновь навалился локтями на стол, подпер голову ладонями. – Короче, попал я, дед, в большую задницу. Очень большую – не выбраться…

– Это из-за этих двоих, которых капитан третий день поджидает? – Пахом деловито работал ложкой.

– Меня наняли девушку убить, – процедил Рамир с горечью. Теперь ему было без разницы, он мог всё выложить хоть первому встречному. – А я, видишь, не сумел. Последний шанс был – ты вот остановил. Надо бы мне на тебя рассердиться… но не могу.

Дедок отложил ложку и назидательно поднял указательный палец, скрюченный артритом.

– Без Его воли ни один волос с головы человека упасть не…

– Да знаю я! – Рамир бухнул кулаком по столу. – Ты мне еще заливать будешь! Ты вот скажи, за что это? Ведь это наказание, кара – за что? За то, что и раньше людей убивал? Так сколько их, таких убийц, по Зоне бродит, еще и почище меня, совсем безжалостных – почему же им кары нет никакой? Да тот же Слон – ведь он иногда совсем лихие дела творит! И что? А ничего – живет себе в богатст ве… Эх! – Цыган еще раз стукнул кулаком по столу, отвернулся и обреченно уставился в окно.

-= А ты мне по порядку расскажи, может, и прояснится чего, – предложил Пахом, снова берясь за ложку. – Я тут, Цыганчик, соскучился по людям. Живет нас тут совсем мало, вести из мира не доходят… Пришли вот товарищи из «Долга», но со мной общаться не желают. Один есть там паренек разговорчивый, да только капитан им не позволяет особо с местными балакать. Так вот я хоть тебя послушаю. Расскажи, не пожалеешь.

Рамир махнул рукой.

– Чего там рассказывать. – Он налил себе еще, пошарил по карманам, выискивая зажигалку. – Было дело, перешел я дорогу одному большому человеку тут в Зоне. Перехватил у него из-под носа хороший артефакт. Да ведь они его не застолбили, я случайно на него вышел и взял, не без труда, между прочим. Они его заприметили, сразу достать не могли, поставили одного человека охранять, а сами смотались за нужным снаряжением и вернулись. Я человека того даже не заметил, он как раз отошел по глупости и тоже меня проворонил. Артефакт взял и пошел сдать хабар. Удачная тогда была ходка, надо сказать… А они меня по следам догнали и напали. Я, конечно, отбивался, ну и убил одного в перестрелке. Не знал тогда, не понял, чего на меня напали, не мародеры, не бандиты вроде…

– Ценный артефакт? – Пахом доедал вареное яйцо, крошки желтка застряли в его седой бороденке.

–'«Душа» это была. – Рамир скривился, вспоминая, и как следует отхлебнул из кружки, уже не морщась. Самогон действовал, в голове загудело. – Короче, одного я тогда застрелил и ушел от остальных. «Душу» загнал… А убитый оказался Пилотом, напарником Слона. Знаешь Слона?

Дед Пахом поцокал языком.

– Да откуда ж мне? – Он сделал глоток самогона и занюхал лучком. – Даже если и большой человек твой Слон – я ведь уже сколько годков тут, в Могильнике, сижу… Не, ну выхожу наружу иногда, пробираюсь сквозь туман этот да мимо других всяких опасностей, через Оазис…

но так, тишком, только чтоб снаружи артефакты выменять на соль, сахар и другое всякое нужное, чего тут не раздобудешь. Потому про Слона не слыхал, не. И что, прямо так ты его убил, да? И совесть не мучила? Рамир набычился.

– Не хуже меня знаешь, старик, в Зоне все убивают. А кто не убивает, тот в могиле лежит.

– Есть малеха. – Старик потянулся за вторым огурцом. – Ну, так и чего?