Владимир Торчилин - Институт

II

Во всяком случае, для Игоря чудеса тысячи и одной ночи начались практически сразу после заселения. Его соседом по номеру оказался знакомый мужик из Минска. Даже не то, чтобы уж очень знакомый, но на союзных конференциях они несколько раз встречались и даже пару раз подолгу разговаривали про свою науку. Мужик был, по мнению Игоря, на редкость толковый и симпатичный, так что Игорь даже не очень удивился, узнав незадолго до этой самой конференции, что мужика этого, несмотря на относительную молодость (он был лишь немного постарше Игоря, то есть подбирался к сороковнику), не только избрали академиком республиканской академии, но и назначили директором большого республиканского же научного центра. Фамилия мужика была Мельченко.

К заветной двери они, получив от помощницы улыбчатого администратора ключи и маленькую картонку с аккуратно написанным на ней номером их будущего обиталища, подошли практически одновременно, каждый сопровождаемый представителем дачной обслуги с их багажом в руках. Вежливо потолкавшись перед входом - кого заводить и заносить первым - они, все-таки, оказались в номере и даже без сопровождающих лиц, оставивших их сумки в прихожей. Номер впечатлял - в нем были две выходящие в совершенно тропический и одурманивающе пахнувший сад спальни с отдельной ванной при каждой из них и большая общая комната со всеми положенными креслами, диванами, столиками и телевизорами, то есть, телевизор был один, но большой, а вот всего остального действительно присутствовало в ассортименте. На центральном столе стояла огромная хрустальная ваза, наполненная разнообразными фруктами, с которой соседствовали широкое блюдо с невскрытой ароматной дыней, глубокая чашка, наполненная крупными фисташками, и две бутылки пусть и местного, но зато десятилетнего коньяка. Это было как бы “добро пожаловать” от организаторов и местного начальства. Они поделили жребием комнаты, быстро раскидали вещи, ополоснулись и по обоюдному согласию сошлись в гостиной, чтобы, так сказать, взаимно прописаться под хозяйский коньячок с фруктами и орешками. Успели, однако, пропустить только по одной и скушать по два орешка. В дверь постучали. Игорь, сидевший ближе, открыл. На пороге возник здоровенный местный человек в безукоризненной тройке и при галстуке, невзирая на наружную тридцатиградусную жару.

- Могу я видеть профессора Мельченко? - вежливо поинтересовался он.

- Это я, - сказал Мельченко - чем могу служить?

- Мне поручено кое-что вам передать, - сказал безукоризненный абориген и, обращаясь к кому-то в коридоре, приказал - Заносите!

В дверном проеме появились два дюжих молодца в халатах и тюбетейках, каждый из которых держал в руках по здоровенному картонному ящику. Они быстро вошли и опустили ящики на пол у дивана, на котором сидели Игорь и Мельченко. После чего столь же быстро удалились. Здоровенный распорядитель лаконично промолвил:

- Записка внутри. Удачного отдыха! - после чего буквально испарился, бесшумно прикрыв за собой входную дверь.

Игорь повернулся к Мельченко, чтобы задать естественный вопрос о происхождении визитера и ящиков, но не успел. В дверь опять постучали. Предыдущая сцена повторилась, включая диалоги, до мелочей с тем только исключением, что на этот раз посланец неведомых сил был мелок и худощав. Число ящиков увеличилось до четырех. В течение следующих пятнадцати минут ситуация воспроизвелась еще два раза. После того, как пол в гостиной уставился восемью загадочными ёмкостями, стуки прекратились. Игорь и Мельченко в молчании подождали еще минут десять, после чего Мельченко невозмутимо произнес:

- На этот раз, похоже, все. Пора распечатывать. Помогай !

Они вскрыли ящики, в которых оказались похожие как близнецы вложения. В каждом случае один из ящиков содержал невероятной красоты местный халат с золотым шитьем, широкий шелковый пояс и яркую бархатную тюбетейку. Второй ящик был набит местными деликатесами с приложением все того же местного коньяка, число бутылок которого варьировало от трех до пяти.

- Ну вот, - сказал Мельченко, - с хорошим уловом! Делим все на двоих, и не вздумай отказываться. У меня этого добра уже столько, что за всю жизнь не сносить, не выпить и не съесть!

- Ну, если так... - промолвил потрясенный Игорь и шутливо добавил - Хорошо, все-таки, академиком и директором быть! Все само в руки идет!

Мельченко рассмеялся:

- Вот уж это тут точно не при чем! В гробу они видали всех этих республиканских академиков и директоров. В лучшем случае - люкс с бутылкой водки под гранат. Тут другое...

Игорь посмотрел на него в полном недоумении.

- Хорошо, - сказал Мельченко - разъясню. Но строго между нами. О-кей?

- Могила! - поднял руку в присяге Игорь.

- Видишь ли, тут все на другом уровне. Ты, конечно, не знаешь, но у нас в республике есть первый зампредсовмина по фамилии Мильченко. А республиканский первый зампред фигура с реальными возможностями. С ним лучше быть в хороших отношениях. Теперь смотри - как ты сам знаешь, годы мои не такие уж дряхлые, а на карьеру пожаловаться не могу. Мы-то с тобой знаем, что я действительно немало чего сделал. А начальственный народ в дальних провинциях свой вывод соорудил - ведь им что Мильченко, что Мельченко, да и на слух звучит практически одинаково - вот они и решили, что я его сын, которого он вверх тащит, как может. А сына ублажить, он и отцу какое слово хорошее передаст. Вот смотри на записки - одна от начальника местного Госплана, другая от секретаря обкома, третья от секретаря ихнего ЦК по промышленности и, наконец, последняя - от такого же местного первого зампредсовмина. Усек? Поскольку это уже совсем не в первый раз, то я довольно быстро разобрался. Честно говоря, даже самому Мильченко на одном совещании, где случайно пересеклись, рассказал. А он нормальный мужик, с юмором, только посмеялся - сами ведь несут, так что пей спокойно. Благословляю. Вот теперь и будем жировать. Хотя хозяева нас так поить-кормить будут, что все это нам вряд ли понадобится. Тогда с собой заберем - семьи побалуем. Ну, вперед?

Оттянулись по первое число, так что к открытию симпозиума еле выползли. Но тон их времяпрепровождению был задан! Так что и само открытие, и последовавшие за ним регулярные сессии оказались как бы необходимыми для восстановления сил перерывами в непрерывном празднике чревоугодия. Куда там Рабле с его детской средневековой фантазией! Учиться ему и учиться у простого советского начальника хозяйственного управления среднеазиатского республиканского ЦК!

Впрочем, как и предсказывал Мельченко, потребление продуктово-алкогольных благ всеми участниками происходило отнюдь не по номерам, а вполне централизованно и даже цивилизованно – в рамках совместных трапез, регулярно происходивших утром и вечером (днем был совместный со всеми остальными участниками, но от того не менее роскошный обед в украшенной живыми цветами турбазовской столовой на двести с гаком посадочных мест) в сказочной по интерьеру и обстановке столовой цековской дачи. За каждым из удостоенных быть поселенными на даче гостей было закреплено обозначенное именной табличкой на русском и английском место за бесконечным белоскатерным столом, на котором беспрерывно возникали разносимые вышколенными почище какого-нибудь “Метрополя” официантами шедевры среднеазиатской кухни под разнообразными экзотическими названиями, которые зарубежные гости старательно записывали на бумажных салфетках, чтобы, по черному напившись к концу ужина, забыть эти салфетки на измызганных тарелках и на следующий день начать все сначала. А не напиться было ну просто никак невозможно, ибо стол был буквально заставлен стеклотарой с разнообразной водкой московского розлива и всеми возможными продуктами вполне развитой винодельческой промышленности принимающей республики. К тому же, как поспешили заверить гостей хозяева, оплата за всю эту роскошь была в регистрационный взнос, который за приглашенных докладчиков внес Оргкомитет. И от такой неожиданной и оттого еще более прекрасной халявы ни американского, ни французского, ни, тем более, советского гостя было и за уши не оттащить!