АЛЕКСАНДР АБЕРДИН - ХРОНОСПЕЦНАЗ-1

- Пит, твой план действительно неплох. Дитрих и Гретхен сироты. Когда ему было пять, а ей два года, их родители погибли в железнодорожной катастрофе. Их взял на воспитание дядя, который уже тогда был не только преданным сторонником Гитлера, но и вложил свой вклад в развитие некоторых бредовых идей нацизма. Из Дитриха он хотел вырастить настоящую белокурую бестию, но этот молодой человек довольно умён и изобретателен вдобавок к тому, что просто помешан на древнегерманском и скандинавском эпосе. Его сестра мыслит намного рациональнее, но при этом обожает своего брата, который был в детстве её рыцарем. Я просканировал также сознание того англичанина, который может её заменить и пришел к выводу, что если они займутся генетическим модификатором вдвоём, то уже очень скоро между ними может возникнуть любовная связь. Правда, это будет очень странная любовная пара и постоянным спутником их любви станут бурные скандалы с ещё более бурными примирениями и скандалить они будут в основном из-за своей научной деятельности, но от этого наука только выиграет. Эта девушка, между прочим, мечтает найти себе такого спутника жизни, который будет не глупее неё. Своего брата она дураком не считает, но называет его глупышом и если ты станешь для Дитриха кумиром и потом спасёшь его, то она с высокой долей вероятности добровольно перейдёт на нашу сторону.

Мысленно усмехнувшись, я ответил:

- Ничего, милые бранятся, только тешатся. Ладно, отправляйся с донесением на базу. Без меня ты доберёшься раз в десять быстрее. За меня не беспокойся, пока я в отключке, мне ничто не угрожает.

- Хорошо, Пит, как только ты будешь в воздухе, я немедленно отправлюсь на базу и полагаю, что Энорад утвердит план хронооперации "Зигфрид и Брунгильда", - сказал Деноал, - это расширяет наши возможности, хотя и усложняет твою задачу. Тебе придётся спасать Дитриха из рук его собственного дяди, когда он захочет устроить твой побег и его изобличат. Для Гретхен это станет настоящим шоком, ведь дядя потребует, чтобы она испытала свой препарат на нём.

Деноал тут же вложил в моё сознание план предстоящей хронооперации и я только поразился его изобретательности. Через сорок минут мы были уже на полевом аэродроме. Это был даже не аэродром, а просто большой участок, ровной, как стол, степи а между ней и городом был посажен большой яблоневый сад, на краю которого, окнами в степь, находилось дюжины полторы построек колхозной бригады и небольшой хутор. Неподалёку проходила железная дорога и видимо поэтому здесь было решено организовать временный полевой аэродром и эвакогоспиталь при нём. Связисты находились в помещении небольшого склада. Дитрих тотчас бросился к ним и потребовал, чтобы те дали ему возможность позвонить Гиммлеру. Те, подумав, что страшнее Восточного фронта наказания всё равно нету, так и сделали. Рейсхфюрер был очень недоволен внезапным ночным звонком, но, выслушав короткий доклад штурмбанфюрера Фрайтага, который известил его, как обезопасить во время смотрин фюрера и его, изменил точку зрения и в конце разговора сказал:

- Хорошо, штурмбанфюрер, присвоим этой операции кодовое наименование "Фафнир". Возможно, что кровь этого русского дракона сделает солдат рейха настоящими исполинами вроде Зигфрида. Завтра ровно в полдень вы должны быть в аэропорту Темпельгоф. Там вас встретят, как героя. Хайль Гитлер.

- Зиг хайль, - воскликнул в ответ Дитрих и усталым голосом попросил - дайте мне таблетку фенамина и позовите сюда командира экипажа самолёта. Срочно, дело не терпит отлагательства.

Связисты Первой танковой армии и сами часто принимали фенамин, а потому он у них имелся. Вскоре пришел майор Фогель, которому было приказано срочно доставить в Берлин какого-то раненого русского офицера. Он удивился, узнав, что в аэропорту Темпельгоф они должны приземлиться только завтра утром и спросил:

- Что же это за срочность такая, господин оберштурмфюрер? С двумя дозаправками я могу долететь до Берлина всего за восемнадцать часов. Из-за этого русского я не вылетел в Ростов и не доставил в госпиталь тяжелораненых солдат, которые остались в нашем эвакогоспитале, а тут выясняется, что торопиться как раз вовсе и не нужно.

- Штурмбанфюрер, майор, - поправил лётчика быстро повеселевший Дитрих, - а дело между тем действительно срочное. Возможно вы удивитесь, но за участие в операции "Фафнир" вас непременно наградят рыцарским крестом с дубовыми листьями, а остальных членов экипажа рыцарским крестом Железного креста. Поверьте, я об этом позабочусь, а вы позаботьтесь о том, чтобы на борту вашей "Тётушки Ю" во время полёта находилась симпатичная, молодая женщина-врач, которая излучала бы доброжелательность по отношению к тому русскому офицеру, которого нам приказано доставить в Берлин. Кроме него, меня, её и вас на борту больше не должно быть никого, майор Фогель. - майор хотел было встать и выйти из комнаты, которая почти вся была заставлена оборудованием, но Дитрих задержал его - Не торопитесь, сейчас с вами свяжутся оперативные сотрудники Главного штаба Люфтваффе и вы согласуете с ними маршрут перелёта таким образом, чтобы мы приземлились в Темпельгофе завтра ровно в полдень. Как только решите все свои вопросы, придёте ко мне. Я буду находиться в своей "Пехотной Штуке".

Звонок из Берлина последовал незамедлительно и майор Фогель даже удивился, что в воздухе их будет сопровождать, сменяя друг друга, два звена истребителей. Так сопровождали только самолёт фюрера или Германа Гиммлера. Быстро согласовав маршрут полёта, последнюю посадку они должны были совершить в Кракове, чтобы переночевать там и преодолеть последние пятьсот сорок километров пути. Пожав плечами, майор встал, вышел из домика связистов и быстрыми шагами направился к самой большой палатке полевого эвакогоспиталя. К этому времени уже почти рассвело. Из-за отмены вылета экипаж санитарного "Юнкерса Ю-52" бортовой номер двести шесть отлично отдохнул и выспался. Теперь оставалось только побриться, позавтракать и отправляться в фатерлянд за рыцарским крестом, если молодой красавчик-штурмбанфюрер не пошутил, а это, что ни говори, вдобавок ко всему ещё и отпуск. Попутно Отто Фогель решил оказать услугу главному врачу госпиталя, молодому, но очень талантливому хирургу, оберартцу Хельге Шмидт, с которой познакомился четыре месяца назад и это знакомство переросло в любовный роман.

Войдя в хирургическое отделение и увидев, что Хельги в нём нет, в этот момент там вообще не проводилось ни одной операции, майор бегом бросился к тому домику, в котором для неё поставили привезённую из города кровать с панцирной сеткой. Возле дверей стоял часовой, но увидев старшего по званию, не стал ничего говорить и предупредительно отошел в сторону. Хельга Шмидт, которую известили, что в ближайшие часы наплыва раненых не ожидается, по такому случаю, прежде чем лечь спать, разделась. Поспала она совсем недолго, всего четыре часа и очень рассердилась, когда проснулась и увидела склонившегося над ней любовника. Как и Дитриху Фрайтагу ей было двадцать восемь лет, но в отличие от него она уже зарекомендовала себя блестящим хирургом. Девушка сердито зашипела: