Джеймс Сваллоу - Вера и Пламя

Вон ненавязчиво хохотнул.

- Вот тебе и раз. Что же здесь позабыл благочестивый слуга Бога-Императора?

Мирия развернулась к преступнику.

- Ты знал. Знал, и, тем не менее, позволил ей забрать жизнь жреца, ничего не сказав, - она сорвалась на крик. – Его гибель на твоей совести!

- Вместе с гибелью сотен других, - парировал Вон, вмиг переменив свою веселость, - что не сильно меня отягощает.

- Будет, - пообещала целестинка. – Уж попомнишь ты мое слово.

Мужчина раздраженно зарычал.

- Ох, да разуй же ты глаза, женщина, - бросил он, указывая на труп. – До тебя еще не дошло?

Изабелла тем временем изучала приборные панели в комнате.

- Я не техноадепт, но я полагаю, что он появился тут, дабы провести молитву-диагностику этих устройств, - она провела руками по тусклым медным циферблатам приборов, которые тут же ожили и высветили слегка искаженное, подрагивающее гололитическое изображение.

Оно было лишено цвета, но на нем четко была различима группа одинаково одетых людей, работающих с телом на операционном столе. Глядя на это, Верити поняла две вещи: первая - лежащее на столе тело было человеком, еще живым, в сознании, и все чувствовало, и вторая – это была визуальная запись чего-то, что происходило когда-то в этой самой комнате.

Изображение слегка осветило палату, озарив белые фарфоровые помосты и темные пятна высохшей крови подопытных.

Вон вытянул шею, вглядываясь в происходящее на гололите.

- Да, я знаю ее, - отметил он, - вернее сказать, знал. Кипсель ее звали, - он отвел взгляд. – Она не пережила этого.

- Чего? – полюбопытствовала Верити.

Вон постучал по выпуклости за своим ухом.

- Этого.

Изабелла вгляделась в коническое изображение, на котором имелась пометка, вписанная на Высоком Готике.

- Кипсель. Ее имя тут, в записи. Вместе с датой.

Госпитальер глянула ей через плечо.

- Дата совпадает с тем периодом биографии Вона, что была стерта из файлов библиариума, - она перевела взгляд с цифр на изображение и округлила глаза. – Можешь остановить воспроизведение?

Боевая сестра коснулась панели управления, и воспроизведение остановилась.

- Что не так, подруга?

Верити ткнула пальцем в гололит, исказив призрачное изображение.

- Это он. Они оба.

- Святая Терра… Да, я тоже вижу, - Изабелла снова взялась за приборы, проворачивая изображение для более лучшего обзора.

Верити и другие женщины видели людей, одетых так же, как и мертвый жрец, только с откинутыми капюшонами. Двое мужчин четко выделялись из всей толпы, которая демонстрировала им свой почет. Это несомненно были они, даже время и плохое качество записи не смогли помешать узнать их.

Вон артистично указал на них рукой.

- Почтенные сестры, позвольте представить вашему вниманию мерзавца ЛаХэйна собственной персоной, а также его самого преданного лизоблюда – Веника.

Мирия приказала ее целестинкам прочесать операционную и прилегающую к ней приемную. Возможно, что мертвый жрец появился тут, чтобы пересмотреть содержимое записей, быть может, чтобы применить их куда-либо, предположила Мирия, тех самых записей, что они нашли в соседней комнате. Сложенные стопками, там лежали мотки блестящих пленок. Верити идентифицировала их как носители данных, которые можно воспроизвести на гололитическом экране, на котором проигрывалась сцена с ЛаХэйном и несчастной Кипсель. Этой пленки тут было на бесчисленные часы просмотров, и лишь Императору было известно, как много тут было записей с колдунами, подвергающимися той же жестокости.

Старшая сестра беспристрастно глядела на мотки неисчислимой пленки. Она недолюбливала псайкеров, но жестокая, практически извращенная манера, в которой была осквернена женщина Кипсель, не выходила из ее головы. Церковь не пытала и не мучила людей без весомой на то причины, и незнание того, ради чего все это делает лорд ЛаХэйн, грызло ее.

- Это, должно быть, уже многие десятилетия происходит тут, - шептала Кассандра, - я никогда даже и не слышала о подобном.

Мирия приняла в расчет что, быть может, тут приложила руку Имперская Инквизиция, но нигде не было ни единого намека на причастность Ордо Маллеуса или какой-либо другой отрасли организации Бога-Императора. Насколько она знала, Инквизиция была всегда лишь рада похвастать пред церковью своими достижениями. Но нет, то, что они увидели, то, что было сокрыто в Цитадели Пустоты, заставило воительницу всерьез, но безрезультатно, напрячь свои мозги.

Верити изучила операционные столы. Инструменты, что все еще сохранились в ящиках треснувшего фарфорового каркаса, были ржавы и затуплены. С подноса, что удерживала корродированная сервиторская рука, она взяла небольшую серебряную сферу и рассмотрела ее на свету фонаря. Мирия с госпитальером обменялась взглядами, разом узнав дизайн прибора-имплантата, вживленного в череп Игниса.

- Виктор всегда обладал эклектичными вкусами, - хитро подметил Вон. – Не существует ничего такого, что бы он не рискнул освоить.

Внезапно внутри Мирии вспыхнула какая-то странная железная решимость, и она тут же в молниеносном движении ударила псайкера тыльной стороной ладони. Вон пошатнулся, оступившись назад и придерживая кровавую рану на щеке, и в тот же миг на него уставилось дуло плазменного пистолета.

- Чаша моего терпения переполнена, тварь. Мне надоели твои полуправды и загадки!

Вон харкнул кровью на плиточный пол.

- Спустишь курок, девка – переполошишь всю цитадель. И уж точно не покинешь это место живой!

- Я рискну, - коллиматорные кольца на оружии зажужжали и засветились. – Никаких шуток, никаких каламбуров, никакого словоблудия. Ты скажешь мне правду здесь и сейчас, или я тебя пристрелю и сама найду способ выбраться из этих черных стен!

Псайкер потер рану на лице, выдержав определенную паузу.

- Ну ладно. Кажется, у меня нет выбора, - вздохнул он. – Это долгая поучительная история.

Торрис Вон был всего лишь юнцом, когда узнал, что клерк в его поселении связался со столицей и поведал там о его «талантах». В порыве неистовой ярости мальчишка дотла сжег церковь, зловеще сверкая глазами, заглянув в которые, можно было узреть невероятную сокрытую мощь. Он изничтожил все грязные идеалы клерка, прежде чем сжечь его самого – Вон стоял и слушал, как потрескивает огонь, пожирая человеческую плоть.

А потом он стоял в церковной арке и смотрел на дело рук своих, понимая, что теперь ни одна живая душа в городке не приблизится к нему. Все были слишком напуганы, все боялись того, что он так же точно поступит и с ними. Послушав разговоры горожан и их шушуканья, Вон решил для себя, что ему стоит покинуть это место в поисках большей цели. В последнее время жизнь в этом поселении ему наскучила, а терроризировать это мелкое селение ему было не за чем, да и не заинтересован он был в этом.