Макс Мах - Взгляд василиска

О делах заговорили за завтраком. И сигналом к этому послужил дневной – дело было уже в полдень – выпуск новостей. Они только-только расселись вокруг стола, и принялись за яичницу с ветчиной и сыром – Вадим еще подумал, глядя на Давида и Лилиан, что у этих двоих, кажется, тоже этой ночью что-то такое произошло – когда включенный, но всеми до этого момента дружно игнорируемый телевизор обратил-таки на себя их внимание, выкинув на экран большую фотографию Реутова. Увидев свое лицо, Вадим чуть куском ветчины не подавился. Но в следующее мгновение фотографию сменил видеоряд – теперь уже на экран смотрели все – который напрочь отбил у него всякий аппетит. Показывали, как автокран достает из реки разбитый в дребезги Нево Реутова, а дикторский голос за кадром между тем рассказывал, что выдающийся российский ученый физиолог Вадим Борисович Реутов пропал еще два дня назад. Машина его обнаружена только сегодня утром. Но тела профессора Реутова в ней не оказалось, в связи с чем анонимный источник в управе градоначальника высказал предположение, что, поскольку водительская дверь сорвана, тело, вероятно, найдется, если найдется вообще, несколько позже и значительно ниже по течению, а, скорее всего, и вовсе в Финском заливе.

Новости досматривали молча и, как оказалось, не зря. В самом конце ведущая скороговоркой сообщила об исчезновении двух аргентинских граждан – супругов Казареевых – которых вот уже более двух дней разыскивают аргентинское консульство в Петрове и органы внутренних дел. Показали и фотографии Казареевых, но они были настолько некачественные, что Вадим затруднился бы, пожалуй, опознать по ним и Давида, и Лилиан.

– А что, – нарушил воцарившуюся за столом тишину Давид. – Ни у кого не нашлось более качественной фотографии Вадима?

И тут Реутов сообразил, что и его изображение грешило тем же недостатком, что и фотографии четы Казареевых, взятые, по-видимому, с их виз. Ну, с ними оно как бы и понятно было. Иностранцы все-таки, чужие в Петрове люди. Разыскали в визовом отделе фотографии, пересняли, как бог на душу положил, и все. Однако Вадим-то, в отличие от них, был, так сказать, местным, и найти его фото большого труда не составляло. Во всяком случае, и в университете, и в Бехтеревском институте их должно было быть сколько угодно.

– Скажите, Давид Иосифович, вы шпион?– Подозрительно сладким голосом спросила между тем Полина, и все разом посмотрели на Давида.

– Нет, – ответил Давид. – Да… То есть, не в том смысле… – Он оглянулся на Лилиан, как будто прося у нее помощи или, возможно, разрешения?

– Видишь ли, Полина, – сказала Лилиан совершенно спокойным голосом. – Мы работаем на одну транснациональную корпорацию, которая имеет интересы и в Русском каганате. Ничего противозаконного, разумеется, – успокаивающе улыбнулась она. – Но иногда – бизнес, знаешь ли – приходится соблюдать инкогнито. А так, я действительно Лилиан, только не Казареева, а Бург. Я старший аналитик в офисе вице-президента. А Давид Иосифович , – усмехнулась она. – Советник вице-президента по безопасности.

– То есть все-таки шпионы. – В свою очередь, усмехнулся Вадим, который, не смотря на род своих занятий, а может быть, как раз благодаря этому, кое-что в эвфемизмах подобного рода понимал.

– Ну, разве что промышленные, – совершенно спокойно пожал плечами Давид. – Серьезно!

– А я тут при чем? – сразу же спросил Реутов.

– А ты тут совершенно ни при чем, – Давид отложил вилку, которую все еще держал в руке. – Я потому и удивился, когда тебя там обнаружил.

– То есть, ты к Василию…

– Ну, да! – Давид покрутил головой и, крякнув, от раздражения, по-видимому, потянулся за сигаретами. – Ну, посудите сами! Будь мы шпионы, стали бы моих школьных друзей разыскивать?

В словах Давида имелась определенная логика, тем более что ни Василий, ни Вадим не являлись хранителями гостайны, и, если Василий еще мог иметь доступ хотя бы к коммерческим секретам Ганзы, то уж Реутов-то был далек даже от подобного рода информации.

– Хорошо, – сказал он, тоже беря сигарету. – Допустим. Допустим, что так, но почему нас захватили в одно и то же время и одни и те же люди?

– Не знаю, – покачал головой Давид и, закурив, протянул зажигалку Вадиму.

– Тогда, давайте думать, – предложила Лилиан. – Что-то же должно вас объединять, кроме детской дружбы.

– Думать никогда не вредно, – согласился Реутов. – И начать, я предлагаю, с выяснения фактов и обстоятельств. Я готов первым рассказать, что было со мной, но перед этим я хотел бы все же узнать, за чем, конкретно, вы прибыли в Петров. Откровенность за откровенность, так сказать.

Минуту за столом царило молчание, и пока Давид с Лилиан играли друг с другом в игру "кто кого переглядит", Вадим начал разливать кофе. Есть он уже расхотел, остальные, судя по всему, тоже, но кофе, в любом случае, никому не помешает. Был соблазн и коньячку немного плеснуть, но, по здравом размышлении, от этой идеи Реутов отказался.

"Может быть позже", – решил он, ставя перед Полиной чашку.

– Спасибо, – улыбнулась она.

– На здоровье! – ответно улыбнулся он, и в этот момент Давид, наконец, заговорил.

– В двадцатых годах, – сказал он, пододвигая к себе сахарницу. – В Петрове существовала такая фирма, "Олимпия". Принадлежала она купцу первой гильдии Горскому и выпускала парфюмерию, по тем временам, прежде всего, мыло, разумеется, но и другое всякое, включая лекарственные мази. Это был, говоря современным языком, прообраз парфюмерно-фармакологических фирм. Так вот, в "Олимпии" работал химик по фамилии Зимин. У Зимина было несколько патентов, но интереснее другое. Несколько лет назад наш исследовательский отдел начал работу над новым лекарством против болезни Крювелье…

– Рассеянный склероз. – Кивнул Вадим.

– Ну, я подробностей не знаю, – махнул рукой, с жатой в пальцах сигаретой Давид. – Я же не врач. Но к нашему делу это вряд ли имеет отношение. Главное в другом. Если нам удастся разработать этот препарат, он станет первым в серии крайне эффективных средств лечения болезней центральной нервной системы.

– И вы заработаете на этом кучу денег, – согласился Вадим, в общих чертах вполне представлявший, о чем идет речь.

– Да, – усмехнулась в ответ Лилиан. – Но что в этом плохого?

– Ничего, – пожал плечами Вадим. – Я просто уточняю.

– Правильно уточняешь, между прочим, – усмехнулся Давид. – Это сулит большие прибыли, поэтому все так и "воспламенились". Но дело идет туго. И тут-то и всплыло имя Зимина. Оказалось, что один из его патентов касался чего-то там… Ну, вот честное слово, не знаю чего! Бросились искать и нашли статьи по биохимии, написанные профессором Петровского университета Алексеем Николаевичем Зиминым, то есть, тем самым "химиком", который работал в "Олимпии". И статьи эти явно указывали на то, что двигался он как раз в том направлении, в котором работают сейчас и наши исследователи. Но вот какое дело, последняя статья опубликована в 1923 году, а с 1924 – Зимин уже в списках профессоров университета не числится. Зато в1925 он начинает работать химиком у Горского и до тридцатого года успевает получить восемь патентов, один из которых является прямым продолжением последней опубликованной им статьи. И в том же тридцатом году машина, в которой ехали Горский и Зимин не вовремя выскочила на переезд, и ее раздавил паровоз.