Сергей Палий - Метро 2033: Безымянка

Обычно в перегонах между развитыми станциями попадаются люди. Не табунами, понятное дело, но жители по подземельям все же ходят: то проворный вестовой мелькнет с посылками и корреспонденцией, то скользнет одинокий сталкер, то грибошник, озираясь, прокрадется в боковой проход к потайной делянке, чтобы насобирать очередную дозу.

А тут — пусто.

— Удивительно, что никого нет, — поделился я своими мыслями. — Ведь на Московской столько народу собралось. И люди разбегаются во все стороны, как...

Я шмыгнул носом и умолк, не найдя точного сравнения.

— Как рыбьи рожи из горящего гнезда, — тут же вставил Вакса и злобно оглянулся. — Дал жару вагон-мозгоправ!

— По этому туннелю почти никто не ходит, — сказала Ева, мягко ступая впереди и высвечивая фонарем мертвое пространство. — Путь слишком трудный. А

Я поежился от неприятного сквозняка, дунувшего из вентиляционной решетки, и спросил:

— Почему? Флуктуации или мутанты?

— А ты послушай, — ответила она, останавливаясь.

Я встал рядом и придержал локтем идущего следом Ваксу.

Когда глухой стук наших шагов замер, а складки одежды перестали шуршать, навалилась странная тишина. Не звенящая, не ватная, не гробовая. Совсем иная, не похожая на безмолвие, к которому привык обостренный слух за долгие годы жизни под землей.

Не сразу удалось подобрать название чувству, ласково охватившему меня и заставившему благоговейно оцепенеть, затаив дыхание. Пропал легкий шорох сквознячка, застыло далекое эхо стрельбы, смолкло биение сердца.

Каменная. Вот какая тишина навалилась на нас.

Стало холоднее. Я почувствовал, как кончики пальцев начинает покалывать, и содрогнулся от подступившего страха.

— Шума из соседнего туннеля не слыхать, — обратил внимание Вакса, нарушая молчание. — А он ведь рядом, за стенкой.

— Потому этим путем редко ходят, — подтвердила Ева и двинулась дальше. — Здесь нельзя останавливаться.

— Каменная Зоя? — внезапно догадался я. Потом нахмурился. — Но ведь мы проходим совсем не под тем местом, где произошла эта история.

— Зоя не единственная девушка, с которой случилась трагедия, — пояснила Ева. — Их было трое...

— О-ло-ло, командиры, — без смущения перебил Вакса, — может, кто-нибудь расскажет байку с самого начала? А то, прикиньте: не все бойцы в курсе.

Ева развернулась и посветила фонариком пацану в лицо. Тот отпрянул.

— Малыш, не перебивай, когда человек еще не закончил говорить, — тихо сказала Ева, продолжая слепить обалдевшего Ваксу. — Я вижу, ты еще мало знаешь о жизни, а прыти припас на двоих. Учись слушать. Оно гораздо полезнее, чем болтать.

Вакса, наконец, сумел сместиться к стене, уйдя из направленного на него потока света, и недовольно проворчал:

— Орис, уйми свою дикарку.

Ох, зря он это сказал. Ева, конечно, тоже не блеснула педагогическим тактом, назвав проблемного подростка «малышом». Но насчет «дикарки» — это явный перебор.

Я не успел ее остановить. Я даже не сразу среагировал на неуловимое движение. Луч фонаря описал дугу по своду туннеля, раздался сдавленный стон, и голова Ваксы оказалась прижата к рельсе. Если б Ева не рассчитала силу броска, то пацан с размаху шмякнулся бы о ржавый металл височной костью. Но она была профессионалом, да и сам Вакса не сообразил, что произошло, поэтому не особо сопротивлялся.

— Мое имя Ева, — вкрадчиво сообщила девушка, давя коленом на шею Ваксе. — Еще раз назовешь меня дикаркой, сверну башку. И путь твой прервется.

— Пусти!.. — прохрипел тот, безуспешно пытаясь вырваться. — Пус-с-сти меня...

Я хотел было вмешаться, но Ева обернулась и чиркнула таким ледяным взглядом, что пришлось остановиться на полушаге. Что ж, надеюсь, вреда она пацану А не причинит, зато урок преподаст хороший. Надо признать, сам бы я вряд ли решился на столь жесткую меру: все-таки по натуре я переговорщик, а не костолом, поэтому всегда стараюсь пускать в ход внушение и убеждение вместо рукоприкладства. Вот и распоясался мой сорванец.

— Усвоил, что я сказала? — вновь обращаясь к Ваксе, спросила Ева.

Он дернулся еще пару раз, потом понял, видно, что самостоятельно из захвата не вырваться, а добрый Орис на помощь что-то не спешит, и замер.

— Я не малыш тебе никакой, — сипло выдавил он. — Пусти, кому сказал-то. Сама ж базарила, что тута нельзя долго без движе... ой-х-кх... не дави-и...

— Много болтаешь, мало слушаешь, — повторила Ева, чуть ослабляя хватку и позволяя пацану вздохнуть. — Так ты понял насчет «дикарки»?

— А ты насчет «малыша» усекла? — машинально парировал Вакса. Но тут же вспомнил, в каком он положении, и через силу буркнул: — Понял я. Не дурак.

— Хорошо, — кивнула девушка, вставая. — За «малыша» — извини.

— Ой ла-а-адно, — потирая шею и стремительно смелея, протянул Вакса, — вот только вот не надо сюси-нюни разводить. Извини-прости, больше не буду, не обляпайся.

Он поднялся, отряхнул жилетку и искоса глянул на силуэт Евы на фоне освещенного фонарем туннеля. Даже свободная накидка не могла полностью скрыть, что под нагромождением сталкерской одежды и портупеями с оружием скрывается тело молодой красивой женщины.

— Если б не Орис, которого уважаю, я б тебе показал, какой я... малыш, — выдал Вакса. — А что? Думаешь, ребенок еще, да? Ха! Ну-ну.

Я не нашелся, как прокомментировать сие вульгарное заявление, а Ева, кажется, тихонько усмехнулась себе под нос.

— Пойдемте, — сказала она. — До привала как раз успею рассказать легенду о Каменной Зое. Если некоторые говорливые... м-м... юноши не станут перебивать и мешать.

Вакса фыркнул, но промолчал.

Мы неторопливо двинулись в сторону Гагаринской, пристально вглядываясь в каждую тень и осторожно ступая след в след. И как только мы тронулись с места, тишина будто бы разочарованно отступила: из-за стены послышался приглушенный перекрытиями гул с параллельных путей, закапала где-то вода, сзади долетели еле слышные обрывки голосов.

— Эта история произошла почти век назад, в новогодние праздники пятьдесят шестого года, — начала Ева, шагая вперед и светя в глубину туннеля. — Работница трубного завода Зоя Карнаухова не дождалась знакомого практиканта во время застолья и, когда все гости стали танцевать, от расстройства и подначек подруг решила, раз ее мужик не пришел, что она потанцует с иконой

Николая Чудотворца.

— Можно спросить-то? — встрял Вакса.

— Спрашивай.

— Это еще кто такой, Николай Чудодворез?

— Чудотворец. Святой такой был. О вероисповедании А христианском слышал?

Вакса некоторое время соображал. Потом выдал:

— Об отряде ждущих, что ли?

— Нет. О христианстве, которому уже две тысячи лет. Древняя вера людей в Божьего сына, Спасителя.

Я скосил глаза на Ваксу. Кумекает, но не понимает. Правильно, откуда ему, родившемуся и выросшему среди апологетов популярного культа Космоса, знать о христианстве? Сын Божий давно не в моде. Я сам, признаться, не очень хорошо разбираюсь в теме, да и вообще — не приверженец религиозного мировоззрения. Любого.