Роберт Фреза - Русский батальон

Район вокруг Маджубалаана просто сровняли с землей. Вдоль Бюргерстраат все хорошенькие домики были украшены хорошенькими белыми звездочками – следами попадания пуль.

Харьяло вытер лоб.

– Что там у Петра?

– Его роте не слишком повезло, особенно взводу Пересыпкина. На первый взгляд это незаметно, но они не особо старались брать пленных. Я говорил с Петром.

В гневе Полярник предпочитал не говорить, а действовать, причем очень решительно.

– А с Бейерсом что? Юрий сказал, что с ним вы тоже разговаривали.

– Там дела неважно. Он хочет в отставку. Я его убедил подумать еще, но его отношение к делу мне не нравится.

– А что такое? – спросил Харьяло.

– Отчаяние вперемешку со страхом. Он ждет, что его вот-вот убьют. Я и хотел бы его использовать, но не могу. – Он вновь принялся постукивать трубкой по колену. – Мне он необходим, Матти. С военной точки зрения инициатива в настоящий момент принадлежит нам, но в политическом смысле мы сейчас держим оборону. – И он снова погрузился в размышления.

Харьяло задумчиво посмотрел на него.

– Антон, а почему бы нам не позволить Петру заняться разведкой? Ему это неплохо удается.

– Петр – это наш разящий меч. А у нас иногда появляется наклонность пускать меч в ход по каждому поводу. Мне иногда приходит в голову, что, если бы у Петра была хоть крупица воображения, он уже десять раз был бы покойником. Хотя это и несправедливо по отношению к нему. И тем не менее я точно знаю, что можно ожидать от Петра.

– Ты собираешься поручить политику Тихару?

– Завтра. Как бы мы ни притворялись, что презираем политику, это нелегкое дело, а у Тихару есть, к этому способности.

– Так что он советует?

– Полную передислокацию. Перевезти население на острова, чтобы язва не могла распространяться.

– На войне умеренность не лучше слабоумия. А ты что скажешь?

– А что я могу сказать? Это довольно проницательный анализ нашего положения, и, возможно, лучшего выбора у нас нет.

– Возможно. А от Туга ничего не слышно?

Верещагин едва заметно поморщился от отвращения.

– Он чрезмерно высокого мнения о собственной персоне, считает себя незаменимым. К сожалению, я слышал, как он намекал, что рад оказаться посредником между нами и Бондом. По-моему, он был пьян. Его контора закроется, влияние сойдет на нет, а его Комплекс перейдет под мой контроль, пока я не распоряжусь иначе.

Харьяло рассмеялся.

Верещагин положил руки на колени и прикрыл глаза.

– Ну так скажи мне, Матти, какой выбор у нас есть?

– О Боже! – Харьяло рухнул в кресло. – Мы можем спрятаться в свою раковину, выпотрошить очистительные заводы и укрепить Комплекс. Тогда им придется либо перейти на нашу сторону, либо вернуться к первобытному состоянию.

– У лидеров буров, которые пытаются заполучить бразды правления, слишком много крови на руках, чтобы они могли допустить это.

– Тогда остается вариант Ёсиды: бросить буров за колючую проволоку, выжечь всю зелень и оставить коммандос подыхать от голода.

– Но многие сбегут и продолжат сражаться. В результате целое поколение озлобится и прольются моря крови, причем немалая ее часть будет нашей.

– Мы можем просто пойти напролом, – заупрямился Харьяло. – Мы вытрясем из тех, кто работал на Ретталью, имена нескольких руководителей, выследим коммандос, загоним их в болото и придушим. Если мы будем действовать решительно и жестко… – Он не договорил.

Если бы они действительно могли это сделать, тогда еще куда ни шло. Но если у них не хватит сил действовать подобным образом, им придется подавлять буров. А те, в свою очередь, постараются устроить батальону Верещагина кровавую баню, которой им до сих пор удавалось избежать. Если слишком часто лезть в драку, в конце концов тебя пристукнут – это одинаково справедливо и для одного человека, и для целого батальона. И храбрость могла смениться трусостью за несколько месяцев, несколько часов, а иногда и за несколько минут.

– А чем мы располагаем, Матти? Десятью ротами? И с такими силами подавить выступление сотен тысяч буров? Впрочем, есть еще один вариант.

– И какой же?

– Когда другого выхода не останется, тогда я тебе скажу, – ответил Верещагин.

– Ну что за черт!

– Будем просто выполнять свой долг. Матти, тебе никогда не приходила в голову мысль жениться?

– Нет, всерьез – никогда. У меня пока не появлялось желания обзавестись наследником.

– Мы слишком долго были вдали от родины, Матти, и потеряли связь с ней. Все мы. И это пугает меня. Что это ты прячешь за спиной, бутылку вина? Если это действительно вино, так давай выпьем – поводов у нас предостаточно.

– Это действительно вино, и сейчас мы его разопьем. А еще у меня есть один анекдот – о том, как несколько фанатиков решили нанести удар по империализму, подпалив плавильный завод в Мариентале. А рабочие-африканеры отлупили их и вышвырнули прочь.

Верещагин невольно растянул губы в улыбке. Харьяло встал и потянулся.

– Так что передать Наташе? – с невинным видом поинтересовался он,

Верещагин открыл глаза.

– И ты туда же? Ну почему каждая сволочь норовит лишить меня свободы и передать в руки женщины?

Харьяло ухмыльнулся.

– Не-ет, Антон. Ты точно так же отмечен Каиновой печатью, как и я. – И он выразительно посмотрел на лоб Верещагина.

Во время бесконечного отступления под льющимся с неба дождем Мигер шагал рядом с Пинааром. Никто не разговаривал с тех пор, как они двинулись прочь от того места, где прежде был космо-

– Для простого фермера вы слишком хорошо говорите по-английски, – сказал Мигер, небрежно перешагивая через чью-то винтовку.

Пинаар кивнул.

– Надеюсь, вы знаете, куда мы идем?

Пинаар снова любезно кивнул, чувствуя, что его задницу сейчас сведет судорога. Годы не стояли на месте, и у этой чертовой задницы было достаточно времени, чтобы отвиснуть.

– Если хоть десятая часть доберется до места, можно будет считать, что нам здорово повезло.

– Они изголодались и расползаются по домам. Но некоторые все-таки пойдут дальше, – нарушил молчание Пинаар. Горстка его стейндорпцев шла позади, подгоняя плетками тех, кто пытался отстать. Десять лет назад он сам шел бы с ними.

– Что за идиотская случайность, – мрачно заметил Мигер. – Ведь это ядерная бомба разнесла космопорт вместе со всеми проклятыми дураками. А вы и не знали, так, что ли?

На этот раз Пинаар промолчал, отрицательно мотнув головой. Он упорно пробирался вперед через болотистые заросли.

– Значит, вам просто было приказано в определенный момент отступить. Правильно я говорю?

Пинаар кивнул.

– Но вам не положено было говорить об этом мне, да? – спросил Мигер.

Пинаар еще раз кивнул.

– Значит, кто-то намеревался оставить меня там, чтобы прищучить имперцев, если эта штука не сработает, как вы думаете?