Максим Далин - Знакомство (СИ)

Ладно, выговор мне получать ещё не скоро!

— Сейчас полегчает, не бойся, — говорю я. Треплю его по голове, достаю из своей чародейской торбочки шприц с дозой биоблокады. Дьявол, этого делать нельзя, нельзя, нельзя! Клинически не опробовано, он — чужак, его наша биохимия может просто убить на месте… но нет у меня больше ничего. Горские боги дадут — биоблокада убьёт только вирус, относительно не тронув иммунную систему. — Будет чуточку неприятно, а потом легче, — обещаю я и втыкаю шприц в еле заметно выступающую на запястье вену.

Да уж, неприятно ему не чуточку! Кашель сгибает его пополам, он задыхается, цепляется за меня — а мне остается только совать к его носу всё ту же сломанную капсулу и уговаривать:

— Ну давай, Ма-И, дыши, дыши! Не валяй дурака.

Чувствую себя ужасно. Вот сейчас он умрёт, а меня обвинят в грязном колдовстве и причинении порчи — а вот нечего молиться у постели юного Князя кому попало! Дурак я, дурак! Дорога в ад вымощена благими намерениями…

В комнату заглядывает Ра, отшатывается.

— Ник, что ты делаешь?!

— Пытаюсь заговорить демона лихорадки, — огрызаюсь я, и остатки пустого шприца тают у меня в руках. — Упрямый… зарраза…

Ра подходит, садится рядом, заглядывает мне в лицо, смотрит на брата. Ма-И больше не кашляет, его мышцы расслабились — боюсь, что это агония.

Осторожно кладу его на тахту. Он дышит, но его глаза закрыты, лицо кажется отрешённо спокойным. Вроде хрипы не так слышны, хотя пёс его знает…

— Третий спит, да? — спрашивает Ра шепотом. — Ему лучше?

— Если боги захотят, — говорю я. — Не смотри ты на меня так! Я просто человек! Знаю кое-какие травы и заговоры — и всё!

— Ник, — говорит Ра проникновенно, — ты хороший. Я всё понимаю. Никто не узнает, что ты колдовал, чтобы помочь Ма-И — а я тебе этого никогда не забуду.

С родными вы — просто воплощённое сострадание, думаю я, но когда дело доходит до драки — вообще забываете, что это такое. Планку срывает вместе с гвоздями.

— Я ещё не знаю, поможет ли мое колдовство, — говорю я мрачно. — Надо подождать, поглядеть день-другой…

— Но Ма-И лучше, — говорит Ра. — Я же вижу!

Он везунчик, этот Ма-И! Дыхание у него потихоньку выравнивается и температура понемногу падает. Похоже, он, действительно, уснул — после такой дозы стимулятора обычно срубает очень чисто, особенно если не чувствуешь сильной боли. Если биоблокада не сожрёт вместе с вируснёй его родные антитела — можно сказать, Ма-И уцелел.

— Подожди радоваться, — говорю я. — До утра он доживёт, а дальше…

Ра хватает меня за рукав. Забылся, конечно. Переволновался.

— А, оставь! Не говори так… или ты боишься сглазить его? — и затыкается.

Очень хорошо.

— А ты всё болтаешь и болтаешь, — ворчу я самым горским и дикарским образом. — Лучше бы тоже поспал. Я посижу с твоим братом.

Ра приносит тюфяк из комнаты Ма-И и устраивается рядом с жаровней. Засыпает быстро — его отпустил ужас. Я поправляю фитиль в фонарике.

Видимо, в этом мире у меня такой принцип работы: чтобы вызвать доверие к себе, надо прийти на помощь в экстремальном случае. Может, если Ма-И выживет, мое положение в доме Л-Та изменится к лучшему, как знать…

Ра просыпается ни свет, ни заря — рывком. Вскидывается.

— Ник, Третий жив?

В окно, затянутое пергаментом, еле просачивается серенький утренний отсвет.

— Жив твой брат, жив. Спит. Ещё долго будет спать — ты его не буди. Он должен победить демонов во сне, понимаешь? — говорю я с компетентным видом.

Ра кивает, тихо встает, на цыпочках выходит из комнаты, прихватив свой меч и шерстяной плед.

Ма-И вправду спит. Он мне очень нравится: лицо уже не выглядит восковым, он дышит ровно, только чуть похрипывая, и жар потихоньку сходит — ещё температурит, но уже не сгорает заживо. Везуч, везуч! Похоже, ухитрился справиться с биоблокадой, когда она съела вирус.

Ну что можно сказать? Честно заработал себе ещё несколько лет — а там уж как выйдет. Молодец.

Ра возвращается вместе с Юу и Н-До. Вся эта компания тут же сооружает передо мной живую картину "Братская любовь" — как они смотрят на Ма-И, как осторожно дотрагиваются до его лба и щёк, чтобы прикинуть, спал ли жар! Воплощение заботы…

— Ник, — говорит Н-До, — ты можешь получить всё, что захочешь. От Матери с Отцом, от меня — только скажи, что тебе надо. Ты… а, Ник, ты нам всем Небесами послан! — и улыбается.

— Вы Ма-И только особенно не тискайте, — говорю. — Не разбудите. Он ещё не совсем здоров… Юу, руки убери! Пусть он спит себе. Ничего мне не надо, на самом-то деле. Этот парень — теперь родственник моей Госпожи, и всё тут. Теперь уходите, дайте брату отдохнуть.

Они проникаются до глубины души.

Проходит совсем немного времени. Ма-И ещё спит, а замок Л-Та уже поголовно в курсе, что я вытащил с того света Третьего Сына Князя горскими молитвами или как-то там ещё. Мне приносят "жасминовый чаек" и вафли в комнату Ра; лакей кланяется в пояс. Госпожа Л-Та приходит и смотрит с трагическим видом — ей страшно задним числом.

— Ник, — говорит она, пытаясь казаться строгой, — я прошу тебя впредь сообщать мне, если кто-то из моих детей оказывается в опасности. Мой Младший сверх меры щадит меня — ему следовало бы меня разбудить… Меня леденит мысль о том, что Третий мог оставить мир, когда я спала…

— Да ладно, — говорю я, — чего там… Всё же, слава Небесам, обошлось, Госпожа — вот и хорошо. Но вообще, я учту ваши слова, конечно.

И Снежная Королева Л-Та прикасается к моему плечу кончиками пальцев, выражая тот максимум нежных чувств, который только доступен аристократке королевской крови по отношению к дикарю и плебею. Королевская благодарность… Потом целует Ма-И в лоб и удаляется.

И моя репутация в доме меняется в корне.

К тому времени, как Ма-И приходит в себя и просит глоточек воды, у меня есть отдельная комната, как у управляющего замком. Меня переодевают важным господином. Князь Л-Та порывается дать мне денег, но я беру у него только золотой "на лепестки" и прошу меня простить — ничего мне больше не надо. Ну дикарь я, что с меня взять!

Произвожу впечатление. Старые слуги на меня больше не косятся; мне кланяются, меня называют Господин Ник, это звучит немного смешно, но внушительно. Лью, узнав о произошедшем, как в старые добрые времена хватает меня за руку — не светски, искренне.

— Ник, я страшно рада! — и видно по лицу, что, действительно, страшно рада. И поворачивается к Н-До. — Помнишь, я рассказывала, как Ник мне ногу вылечил? Он — как учёный лекарь, он, знаешь, ещё… когда в поле одна крестьянская молодуха поранилась, ей руку зашил! Ниткой! И кровь перестала…

Она говорит с Н-До весело и оживлённо, как будто никакой метаморфозы не было, а Н-До — её старый приятель. Болтает, как в деревне… И Н-До радостно улыбается без всякой дурной изнанки.