James Swallow - Немезида

– Степень распыления можно регулировать от мельчайшей взвеси до гелевых шариков-пуль, – отметил Тариэль.

– Уверена, что знаешь, как этим пользоваться? – спросил Келл.

Рука Соалм взлетела в позицию для прицеливания, дуло оружия посмотрело Виндикару прямо в лицо.

– Думаю, что смогу вспомнить, – сказала она. Затем она пошла прочь, крутя пистолет в своих изящных бледных руках.

Тем временем Койн обнаружило ящик, который был совершенно неуместен среди всего остального. Больше всего он напоминал витую ракушку, и единственным отпирающим механизмом на нём были контуры отпечатка руки, вытесненные на похожем на кость веществе запора: ладони с тремя чересчур длинными пальцами и сдвоенным большим пальцем.

– Не имею понятия, чем это может быть, – признался Тариэль. – Контейнер, я имею ввиду, он выгладит почти как если бы...

– Принадлежал ксеносам? – сказало Койн с обманчивым легкомыслием. – Но это было бы запрещено, Ванус. Так что выкинь из головы эту мысль.

Раздался тихий потрескивающий звук, и правая рука Каллидус вытянулась и изменила форму. Человеческие пальцы преобразовывались и сливались, пока не превратились в нечто, больше напоминающее чужеродный отпечаток. Койн поместило руку на соответствующее место ящика, и тот со вздохом открылся, роняя на настил палубы капли пурпурной жидкости. Органические на вид внутренности контейнера выглядели ещё более обескураживающе. В колыбели из мясистого вещества, влажного от такой же жидкости, покоилось оружие, сделанное из чернёной, похожей на зубную ткань керамики. Оно было большим и несбалансированным по форме, его фронтальная часть сжимала гранёный каплевидный кристалл, окрашенный в цвет морской волны, как у древнего нефрита.

– Что это? – с откровенным омерзением спросил Тариэль.

– В моём клане его называют множеством имён, – сказало Койн. – Оно вскрывает умы, шинкует в клочья интеллект и разум. Те, кого оно коснётся, превращаются в пустые оболочки, – Каллидус протянуло пистолет Ванусу, который попятился назад. – Желаешь рассмотреть получше?

– Не в этой жизни, – убеждённо сказал Тариэль.

Бледный язык выскочил изо рта и облизнул губы Койн, возвращавшего оружие в раковину. Подобрав её, Каллидус поклонилось остальным:

– Я вас покидаю.

Когда Койн ушло, Келл перевёл взгляд обратно на Вануса:

– Как насчёт тебя? Или члены вашего клана решили не носить оружие?

Тариэль покачал головой, на его щёки снова возвращалась краска:

– У меня есть собственное оружие, просто оно не такое очевидное, как ваше. Электроразрядник, встроенный в мою перчатку-когитатор. И у меня есть свой зверинец. Псибернетические орлы, наблюдательные крысы и рои сетевых мушек.

Келл подумал о капсулах, виденных им где-то на борту "Ультио", в которых кибернетически-модифицированные грызуны, хищные птицы, а также прочая живность Тариэля ожидали команды к пробуждению, впав в спячку на время путешествия.

– Эти штуки не сохранят тебе жизнь.

Ванус отрицательно покачал головой:

– Ах, поверь мне, я устрою так, что никто и никогда не подберётся так близко, чтобы меня убить, – он вздохнул. – И, в этом ключе... Для тебя тоже есть оружие.

– Моё оружие потеряно, – произнёс Келл с немалой долей яда в голосе. – Спасибо Эвёрсору.

– Его отреставрировали, – сказал Тариэль, открывая длинный кейс. – Посмотри.

Каждый Виндикар использовал снайперскую винтовку уникальной конфигурации, учитывающую его биологический вес, стиль стрельбы, моторику тела, даже приспособленную работать синхронно с ритмом его дыхания. Когда там, среди арктических снегов, Гарантин разломал оружие Келла на куски, это чувствовалось так, как будто он лишился части себя. Но внутри кейса лежала снайперская винтовка, воспроизводящая именно то оружие, которое было его постоянным спутником долгие годы – воспроизводящая, но также и превосходящая его.

– "Экзитус" [20] лат. "exitus" – цель, результат , – выдохнул он, склоняясь, чтобы провести рукой по гладкой матовой поверхности ствола.

Тариэль указал на отдельные компоненты оружия:

– Спектроскопический прицел с мультирежимным блоком восстановления изображений. Карусельный механизм подачи боеприпасов. Кожух с жидкоазотным охлаждением. Блок глушителя "Висперхед". Гироскопический стабилизатор баланса, – он сделал паузу. – Здесь использовали все детали оригинального оружия, какие только удалось спасти.

Келл кивнул. Он видел, что рукоятка и часть "щеки" были потёрты так, как не могло быть у недавно сработанного оружия. Наряду с винтовкой, оружейный кейс содержал пистолет схожего дизайна, лежавший рядом с ней на бархатной обивке. Вдоль крышки футляра рядами выстроились индивидуальные патроны, которые были упорядочены в группы согласно цветовой маркировке.

– Впечтатляет. Но мне нужно будет её пристрелять.

– До того, как покажется Хорус, у нас у всех, несомненно, будет куча возможностей задействовать наши умения, – сказала Соалм. Она не покинула комнату, но держалась сбоку на расстоянии, пока снайпер разговаривал с инфоцитом.

– Мы будем делать то, что должны делать, – произнёс Келл, не глядя на неё.

– Даже если мы погубим себя по ходу дела, – ответила его сестра.

Снайпер заиграл желваками, и его глаза опустились к линии слов, выгравированных на тонком стволе винтовки. Это был Dictatus Vindicare, принцип его клана ,выведенный аккуратным почерком писца: Exitus Acta Probat.

– Цель оправдывает средства, – сказал Келл.

Такую смерть, как он увидел в комнате, Йозеф Сабрат вообще никогда не смог бы себе вообразить. Убийства Латига в аэронефе и Норте в доках, хоть и были кошмарными деяниями, шокировавшими его до самой глубины души, но они не угрожали здравости его рассудка. Но не это, не это... содеянное.

В центре кабинета Перриг был длинным пятном рассеян чёрный пепел, который высыпался из предметов одежды, распластавшихся там, куда они упали. Поверх каскада золы лежал маленький холмик чёрного порошка, покрывающий железный ошейник, всё ещё надёжно запертый болтом, а из глубины кучки посверкивали в свете ламп серебряные штырьки нейро-имплантов.

– Я... не понимаю, – Горосп стояла в нескольких шагах позади дознавателей, в наружном коридоре, вместе с Йозефом; там же топтались егеря, не уверенные, что им следует делать. – Я не понимаю, – повторила она. Куда делась... женщина?

Она едва не сказала "ведьма". Йозеф почувствовал это полусформировавшееся на её губах слово и метнул в неё взгляд, полный внезапно вспыхнувшей ярости. Горосп смотрела на него круглыми незамутнёнными глазами, и он ощутил, как руки сжимаются в кулаки. Она проявила такую чёрствость и пренебрежение к мёртвому псайкеру. Он справился с кратким порывом схватить её и припечатать к стене, наорать на неё за её глупость. Затем он перевёл дыхание и сказал: