Александр Афанасьев - Время героев ч. 2(СИ завершена)

— Гром — один, мы входим в адрес, подтвердите.

— Мосин один, подтверждаю, вы у цели.

Лис выдвинулся вперед, в руке у него был цилиндр светошоковой. Цилиндр полетел в разбитое окно.

— Бойся!

Вспышка — иссиня белая, режущая глаза даже через веки, суматошное стакатто автоматов, три или четыре враз. Следом дна за другой летят две гранаты, гремит взрыв, за ним — еще один взрыв.

— Пошел!

Теперь первыми идут Лис и Зверь, Зверь, подскочив к оконному проему, дает пулеметную очередь, Лис, держа автомат наизготовку, протискивается в оконный проем с давно выбитым окном — здесь хорошо, оконные проемы очень низко от земли, строят почти без фундамента. Второй парой идут Араб и Бес, теперь светошумовая летит уже в коридор, и следом за ней — шквал пулеметного огня, Прорвавшийся в коридор Зверь бьет короткими, но непрерывно, создавая шквал огня. Кто-то, рискнувший высунуть в коридор автомат на вытянутых руках, чтобы выстрелить из за угла, с криком отшатывается — автомат пулями вырывает из рук. Следом — за тот же угол летит РГД. Пули обезумевшими светлячками летают по коридору, спецназовцы получают трассирующие пули без ограничений, по требованию и снаряжают магазины не как пехота — один трассер на пять обычных, а по принципу — один простой, один бронебойный, один трассер. Так оружие греется при стрельбе сильнее, но это если лупить длинными очередями, и если у тебя оружие не специального заказа. Оружие спецзаказа делают на особой линии, на ствол идет сталь той же марки, которая идет на стволы автоматических пушек. Вот почему спецы берегут свое оружие, и вот почему спецы могут отстрелять десять стандартных магазинов непрерывным огнем и автомат не начинает «плеваться». Стрельба трассерами, тем более в тесных помещениях психологически подавляет противника, тем более что спецназ хорошо умеет работать с рикошетом, рикошетирующие светляки пуль еще сильнее бьют по нервам.

Террористы не успевают занять оборону у лестницы — и наверх забрасывают РГН, которая взрывается моментально, от удара о твердую поверхность. РГН — мало того, что большой дефицит — ее лучше не носить, находясь в Афганистане — сразу понятно, откуда гости. Граната летит вверх — и крик Аллах Акбар! сменяется криками боли.

Воистину Акбар…

Снова «смена лидера» — Бес и Араб вырываются вперед, Араб стреляет одиночными, на рикошет, пока Бес поднимается по лестнице — если бы кто-то увидел такую стрельбу во время тренировок, поседел бы, но жизнь — это не тренировки. Наверху — двое, один из моджахедов ранен, в разорванном горле клокочет кровь, он уже на пути к Аллаху — но руки упорно пытаются вырвать чеку из гранаты, чтобы забрать с собой и неверных. Короткая пулеметная очередь — и бандит затихает, еще она бьет уже мертвое тело.

Наверх поднимаются Лис и Зверь.

— Где?

Араб молча кивает на дверь. Второй этаж… он уже был здесь, когда… да совсем недавно здесь и был, договаривался с человеком с проседью в бороде о совместных действиях в Афганистане, против бандитов, против остатков шахской гвардии. Если не договоришься ты — договорятся другие, и вообще — если не хочешь воевать на своей земле, воюй на чужой! Правило, которое за две тысячи лет войны — ничуть не изменилось.

— Оставайтесь здесь. Держите лестницу. Лис, по команде.

— Есть.

Бес достает светошумовую — последнюю, с ними тоже проблема, хотя по заявке заранее привезут — занимает исходную. Араб тоже занимает исходные позиции — рядом с дверью, но прикрываясь стеной. Лис прицеливается в дверь из автомата.

— Бойся!

За дверью вполне может быть и растяжка. Лис двумя одиночными сшибает замок, Араб стволом автомата толкает дверь — и Бес кидает в проем светошумовую. Еще одна вспышка, громовой взрыв, серебристый перезвон падающих стекол…

Темная комната — но вещей много, обставлена богато — совсем не так, как в тех домах, через которые они прошли. Ковер на полу, ковры на стенах, подушки, застеленное возвышение для достархана — здесь достархан накрывают для самых почетных гостей, для самых серьезных переговоров, так в этом доме питаются совсем в других комнатах, отдельно мужчины и отдельно женщины как положено. Первым в комнате оказывается Араб, наверное, самый опытный из всех, выживший в десятках перестрелок и не намеревающийся подохнуть здесь, в нищем приграничном афганском городке. Кажется почему-то, что в этой комнате никто не живет уже десятки и десятки лет.

Глаза улавливают что-то на достархане…

— Аллах всемогущий…

Это не Араб, это Бес, он тоже в комнате. Лазерные лучи, скрещиваются на богатом медном блюде для плова, стоящем посреди достархана. На блюде — отрезанная по подбородок голова. Рядом лежит сабля… по-видимому, одна из тех, которые в изобилии висят на стенах. Афганцы не признают декоративное оружие, у них оружие выполняет только одну функцию, ту самую, ради которой его и делают — убивает. Похоже, в данном случае сабля убила своего хозяина.

Лучи инфракрасных фонарей шарит по комнате, в приборе ночного видения он все равно, что луч обычного света, видимый невооруженным глазом.

— Ничего не трогать…

Араб не понимал местных, он знал, как с ними надо обращаться — но не понимал. Он был родом из казаков, и то, что он родился на Ближнем Востоке, только закалило его характер. Он знал, что нельзя сдаваться. Над нами нет никого кроме Господа нашего. Сражаться всегда нужно до конца…

Он не понимал людей, которые могут встать на колени, и чтобы им палач отрубил голову. Он не мог понять некоторых нравов, которые как оказалось, царили в Персии — исполнение приговора преступникам в некоторых случаях поручали не родственникам жертвы, а родственникам осужденного! Он не только никогда не смог бы исполнить подобный приговор — но забыл бы о долге, вступив в беспощадную, кровавую борьбу с теми, кто этот приговор вынес. А здесь — жили по-другому…

— Если он и переметнулся — то не по своей воле.

Да уж…

Араб подошел ближе. Проверил сначала — нет ли растяжки, не надет ли пояс шахида — только потом проверил пульс.

— Он жив!

Зверь прошел к окну, взглянул — и тут же бросился назад, к двери…

— Ложи-и-ись!

Они едва успели упасть — а Бес одним прыжком выскочил из комнаты и рухнул на пол в коридоре. Выстрел гранатомета, прочертив в ночной тьме дымную полосу, пробил стекло, врезался в крышу и взорвался, осыпая комнату осколками…

— Черт, держать лестницу! Связь с Громом… мать!

— Все целы…

— Связь…

Знакомый рокот тридцатимиллиметровой пушки, грохот разрывов за окном, пыль и гарь, летящие в комнату через разбитые окна. Тридцатимиллиметровая затихла, забухали разрывы пятидесятисемимиллиметровой — уже на всех азимутах от дома.