Александр Афанасьев - Время героев ч. 2(СИ завершена)

«По команде СТОП заглуши двигатель, открой багажник, предъяви документы! Огонь открывается без предупреждения!»

— Это что за чудо-юдо… — с любопытством спросил сидящий у пулемета спецназовец.

Из остановившегося Ошкоша — вылез человек, в гражданском.

— Черт… Господин штабс-капитан, гляньте…

Офицер принял бинокль, посмотрел.

— Эти то тут откуда… Отбой готовности на пулеметах, это свои!

Штабс-капитан спецотряда ГРАД-0 Тимофеев Александр Савич неспешно открыл бронированную дверь кабины Ошкоша, спрыгнул на землю. Больше всего хотелось почему-то пить — не спать, как это обычно бывает — а пить. Попинал громадный, выше пояса, ребристый скат — машина так машина, сделали американцы. Интересно, откуда только такая взялась в Мазари-Шарифе… угнали, наверное. Не купили же…

— Тю… ну ты брат дал… Это шо такое?

— Трофей — штабс-капитан показал на фляжку интересующегося, видящую у него на поясе — хлебнуть дай.

— Да на, не жалко… — фляжка перешла из рук в руки — а что, свои транспортные средства потерял?

— Потерял… Еще немного — и вместе с башкой потерял бы…

Офицер, то же в звании штабс-капитана сочувственно покачал головой

— Тогда готовь вазелин.

За утрату материальной части драли беспощадно.

— На эту сменяемся.

— Куда ее…

— Броней обошьем — самое то, тяжелая патрульная машина. Видал, бак какой? А кузов приладим — там не то, что ЗУшка, там гаубицу поставить можно…

Со стороны водителя спрыгнул напарник штабс-капитана по имени Рамиль, за ним выбрались из кабины двое молодых спецназовцев, для которых эта операция стала боевым крещением — в бою они бывали, но за линией фронта побывали впервые. Последним, из кабины «спустили» пленника. Ему перевязали обе руки и привели в себя уколами. Дорогу он перенес относительно нормально — хотя из-за наркотика, позволяющего не чувствовать боль, был как чумной…

— Хайдар! Хайдар! — пожилой, бородатый мужчина бросился навстречу пленному.

— Дерьмо собачье! — громко сказал Рамиль и со злобой пнул здоровенную шину.

Штабс-капитан Тимофеев вернул флягу владельцу, пододвинулся поближе. Разыгрывалось представление, и каждому отведена была в нем своя роль.

— Слава Аллаху, ты жив!

Рамиль, поднаторевший в разборках еще с тех пор, когда был членом казанской подростковой группировки — схватил бородатого за грудки — и врезал ему головой по лицу. Не слишком сильно, таким ударом можно и «выключить» — но кровь из носа хлынула, орошая черную, с сединой бороду. Мужчина отшатнулся, упал бы, если бы брат не поддержал.

— Ты, сын шакала! Из-за тебя мы все чуть не отправились к Аллаху! Отрезать бы тебе твой лживый язык!

Свободные от службы спецназовцы и пилоты вертолетов образовали что-то вроде кольца, наблюдая за представлением.

— Я не врал! — вскрикнул бородатый, хлюпая разбитым, сочащимся кровью носом — клянусь Аллахом, я не врал!

— Там, куда ты нас послал, нас ждала засада! Человек двадцать! Они знали, что мы придем и готовились встретить нас! Ты нас предал!

— Умоляю именем Аллаха, выслушайте! Я вас не предавал.

— Тогда почему там была засада?! Почему тебя едва не убили?! Что ты им успел сказать?!

— Это… Это САВАК! У них повсюду шпионы!

— САВАК? По ту сторону границы? Ты лжешь!

— Клянусь Аллахом, это правда! У САВАКа шпионы везде! У них была целая страна, над которой они издевались десятки лет! У них шпионы в Афганистане, на русской территории, по Франции, в испанском Марокко! Везде!

— Зачем им это?!

— Они… они очень опасные люди! Это про них сказано: И когда они встречают тех, которые уверовали, Они говорят: «Мы уверовали»! А когда остаются со своими шайтанами, то говорят: «Мы ведь — с вами, мы ведь только издеваемся». [95] Коран Корова 2-13 Когда они были здесь — они искали тех, кто верит в Аллаха, и пользовались ими! Многие, очень многие из них ходили в мечети и лицемерно читали ракаты, а потом доносили о том, кто что говорил в мечети! Они везде!

— Послушай, Талгат… — рассудительно заговорил Тимофеев — ты знаешь, мы ценим друзей, и если кто-то помогает нам — мы помогаем ему. Если бы ты сказал, что хочешь, чтобы мы спасли твоего брата — мы бы и так это сделали. Зачем надо было выдумывать эту чушь про генерала, про совещание, про остальное. Зачем?

— Но он должен был быть там! Я это знаю, он должен был быть там! Должен!

— Чушь собачья! — Рамиль сплюнул на землю — ты нас подставил! Никого там не было, кроме засады, а вся твоя информация — дерьмо собачье!

Это было не так…

— Он должен был быть там! Пусть Аллах поразит меня на месте, если я солгал.

— Хорошо — снова заговорил Тимофеев — почему же тогда мы нашли не генерала, а засаду? Почему там оказались люди, которые хотели убить нас? Почему они похитили и едва не убили твоего брата? Если засаду еще можно объяснить случайностью — в Афганистане много лихих людей с автоматами — то вот похищение твоего брата, Талгат, нельзя объяснить ничем. Кто-то точно знал, к кому мы идем, кто-то точно это знал. Нас ждали, чтобы убить — а твоего брата похитили, чтобы заставить говорить. Так кто нас предал?

— Я… не знаю. Повсюду шпионы!

— Почему мы должны ему верить? — Рамиль теперь обращался к Тимофееву — этот козел нас подставил!

— Как вы не понимаете! Как вы не понимаете! Я помогаю вам не потому, что вы мне платите деньги! У меня есть дети! И у моих людей тоже есть дети! Я хочу, чтобы они жили и ничего не боялись! Я хочу, чтобы они пошли в школу, понимаете, в настоящую школу! У меня есть дядя, он живет на севере, в Туркестане! Я был у него в гостях, и когда я там был, я видел, что люди живут без страха! Как вы этого не понимаете!? Я просто хочу, чтобы мои дети жили как люди!

— Ну… те, кто пришел с той стороны тоже говорили — они хотят избавить вас от страха. Перед тагутом…

— Избавить от страха! Когда они пришли, они многих избавили от страха! Тот, кто не хотел идти убивать — они отрезали голову. Тот, кто хотел, чтобы дети учились — они отрезали голову. Тот, кто не дал на джихад — они отрезали голову!

— Успокойся, Талгат. Я понимаю, о чем ты говоришь.

— Нет… Ты ничего не понимаешь, именно потому что ты русский. Мы здесь жили со страхом столько, что он теперь — часть нас. К нам приходил полицейский и говорил, что надо дать денег — и мы давали. К нам приходили и говорили, что по нашим землям проедет губернатор и надо его приветствовать — и мы приветствовали. Нас арестовывали за то, что кто-то донес, что мы сказали что-то непочтительное про Светлейшего — и мы умирали. Мы жили с этим страхом всю свою жизнь — и даже сейчас, когда к кому то из нас придут эти люди и спросят — они скажут все, что нужно и сделают все, что нужно. Вы думаете, что вы свергли Светлейшего, и все? Нет, русский… Светлейший ушел — но страх то остался…