Александр - Рыцари причистой девы

— Так, а я о чем толкую?! Что тут удивительного? У богов брак — это всего лишь политический союз, ни о чем другом там и речи не идет. Хуберт, так что там насчет зеркала?

— Очень большое зеркало, сэр, и очень дорогое. Рама из серебра, украшена рубинами и топазами. Богатый орнамент...

— Сгодится, — оборвал его доклад маг. — Всё, я пошел работать. Пока не прилетим к монастырю, меня не беспокоить! Ученица!

— А? — вздрогнула Ванесса.

— Тебе два задания. Повторяй пройденное — тренируйся видеть ауру, впитывать ману... Ну всё самое простое. Можешь попробовать телекинез. А второе задание — следи за моим рабом! Если он еще хоть раз попадется мне на глаза во время работы, я его освобожу!

— Не надо, хозяин!!! — задрожал от ужаса Хубаксис.

— Молчать, раб! — рявкнул Креол, удаляясь в лабораторию.

— Хуберт, будь добр, приготовь мне джакузи, — попросила Вон, уже предвкушая великолепную пузырьковую ванну с массажем...

Спустя двое суток Ванесса постучала в дверь, из-за которой доносились лязг и стук, шипение расплавленного металла, бульканье варящихся зелий и разъяренные вопли Креола, орущего на Хубаксиса. Маг не выдержал и все-таки простил джинна, вернув ему место ассистента. Во время работы ему позарез нужен был кто-то, на кого можно наорать.

— Что? — высунулась голова Креола. Во всю правую щеку у него расплылся ужасный ожог, но Вон даже не обратила на это внимания — она привыкла, что Креол то и дело щеголяет свежими шрамами и увечьями. Работа такая...

— Прибыли, — коротко ответила она. — Коцебу приземляется.

— Прекрасно! — воодушевился маг. — Я как раз поставил корень пустырника вымачиваться, так что часа три всё равно придется сидеть без дела...

Монастырь Святого Улофа разместился на вершине небольшого плато, куда вела узенькая лестница, вырубленная в скале. Креол наотрез отказался по ней подниматься, поэтому сэр Джордж пришвартовал коцебу прямо в воздухе, рядом с верхушкой. Хуберт подал трап (сколоченный из садовой лестницы с досками, прибитыми между перекладин), и Креол, Ванесса и лод Гвэйдеон сошли на твердую землю. Монастырский садовник, прививающий грушевые саженцы, моргнул и протер глаза руками — не каждый день доводится видеть трех человек, вышедших прямо из воздуха (обктамерон работал). Но он тут же решил, что просто не заметил, как они поднялись наверх.

Оказавшись внутри, Ванесса с любопытством завертела головой — в монастырях ей до сего дня бывать не доводилось. Все здесь выглядело таким... старым...

— Добро пожаловать, лод паладин, — поклонился лоду Гвэйдеону пожилой благообразный игумен, появившийся в сопровождении двоих монахов помоложе. — Приветствую вас в нашей скромной обители. Прошу перекусить дарами Пречистой Девы.

— Благослови тебя Пречистая Дева, добрый монах, — поклонился в ответ Серебряный Рыцарь.

— Добро пожаловать, леди маркиза, — поклонился Ванессе игумен, целуя ей руку. — Приветствую вас в нашей скромной обители. Прошу перекусить дарами Пречистой Девы.

— Я тоже вас рада видеть, — недоуменно пожала плечами Вон.

— Добро пожаловать, лорд виконт...

— Заткнись! — прорычал маг. — Если повторишь это еще раз, я тебя придушу!

Игумен ничуть не обиделся. Даже улыбнулся с некоторым пониманием. Королевство Дроссмал Хентара, на территории которого располагался монастырь, уже много веков являлось своеобразным сателлитом Ста Тысяч — ее короли беспрекословно повиновались своим восточным соседям и старались во всем им подражать. Даже говорили на их языке, хотя монахи, разумеется, использовали священный шумерский. А в Империи Ста Тысяч выработался чрезвычайно сложный этикет, кое в чем похожий на китайский. В нем подробнейшим образом расписывалось, как кто кого должен приветствовать. Игумен всего лишь здоровался так, как и должен здороваться монах с дворянином. Мужчине следует просто поклониться, даме — поцеловать руку. Причем приветствовать следует каждого гостя в отдельности. Когда гостей много, ритуал мог затянуться надолго, и это мало кому нравилось. Хотя так грубо, как Креол, никто до этого не реагировал...

— Пройдемте в трапезную, — снова поклонился игумен. — Лод паладин... леди маркиза... лорд виконт...

Кормили у монахов не слишком роскошно — Святой Улоф всю жизнь проповедовал скромность, воздержание и вегетарианство. Брюссельская капуста (на Каабаре ее, конечно, не называли брюссельской), вареный сельдерей, свежий шпинат, фасолевый суп, ягоды можжевельника и еще сушеные листья некоего двиклима. Вот и весь выбор. Вместо хлеба — сухари, вымоченные в воде.

Затрапезой собрался почти весь монастырь — около двадцати пожилых монахов. Святой Улоф ныне переживал упадок — новых послушников здесь не видели уже лет десять. Да и до того желающие получить постриг не осаждали монастырские стены. А вот, например, монастырь Святого Нанцаба в Ретзди, наоборот, буквально захлебывался от потока желающих стать его иноками. И неудивительно — он был устроен примерно так, как мечтал небезызвестный Панург.

— Отец игумен, вы слышали о человеке по имени Хмо Дуа? — спросила Ванесса, без особого сожаления отодвигая глиняную миску с травками. — Мы точно знаем, что он здесь, в монастыре.

— Как вы сказали, леди маркиза? Хмо Дуа?.. Клянусь светлым именем Пречистой Девы, что в нашем монастыре нет брата с таким именем, — ответил игумен, ни на секунду не замешкавшись.

— Я неточно выразилась, святой отец, — поправилась Вон. — Я знаю, что нет. Он умер давным-давно, а где-то здесь покоятся его останки...

— Ах вот оно что... Надо справиться в архиве, но это вполне возможно — наш монастырь существует уже триста лет, здесь перебывало множество монахов... А зачем вы его ищете, леди маркиза?

— Он был моим дальним предком, — сделала благочестивое лицо Ванесса. — Основателем нашего рода. Совершенно случайно я узнала о том, что он похоронен здесь, и решила навестить могилу прапрапра... даже не уверена точно, сколько раз — он жил двести лет назад.

— Это богоугодное дело, леди маркиза, — согласился игумен. — Но, к сожалению, наш устав воспрещает посещение монастырского кладбища посторонними лицами. Мы могли бы сделать исключение для близких родственников, но...

— Совсем забыла! — умильно улыбнулась Вон. — Мы же хотим сделать пожертвование духу Святого Улофа! Вот, святой отец, я понимаю, что это немного, но зато от чистого сердца...

Игумен заглянул в кожаный мешочек, и его глаза на миг расширились от изумления. На один лишь краткий миг — он тут же снова вернулся к своему постоянному образу, а его облик вновь был преисполнен сонного благочестия. Или благочестивой сонности...

— Пожалуй, мы действительно можем сделать исключение из правила и пропустить вас, леди маркиза... — медленно кивнул он, с трудом удерживаясь от того, чтобы немедленно не спрятать мешочек в складках рясы (одежда иштарианских монахов практически не отличалась от их христианских коллег). — Раз уж вы близкая родственница покойного... но надеюсь, вы понимаете, что вашим друзьям придется подождать снаружи?