Сэй Алек - Рейхов сын

Окрестности города Валендорф, расположение XIX корпуса

05 мая 1940 г., 11 часов 10 минут

- Арсений Тарасович, подь-ка сюда. - командир 35-го отдельного танкового батальона 14-ой ттбр РККА, подполковник Бохайский, поманил пальцем батальонного комиссара, копавшегося на пару со своим механиком в двигателе самоходки. - Разговор до тебя есть.

- Дюже душевный, Егор Михайлович? - майор Вилко (несмотря на перевод из комиссарского состава в общевойсковой и должность командира роты самоходок, обязанности батальонного комиссара с него никто не снимал) спрыгнул с брони и направился к непосредственному начальству, на ходу вытирая испачканные в машинном масле руки куском ветоши.

- Да как тебе сказать? Безумно. - мрачно усмехнулся комбат. - Отойдем-ка.

Бригада тяжелых танков, где оба проходили службу, была переброшена через Речь Посполитую, едва только дипломаты окончательно дожали президента Мощицкого, понявшего, что деваться ему, собственно, некуда, и воевать придется либо против Новой Антанты, либо, на три фронта разом: против Венгрии, Германии и СССР.

Не то, чтобы Вермахт так уж сильно нуждался в поддержке танкистов РККА (хотя лишней, в предстоящем наступлении на Францию она тоже явно не будет), скорее это Сталин сделал ответный реверанс Гитлеру за Аландский бой. А заодно продемонстрировал «лучшему другу советского народа», как сам себя назвал Фюрер, что у этого самого народа вооруженные силы вполне на высоте, и ссориться с ним (народом) не стоит ни при каких условиях. А то союз союзом, но мало ли…

Сравнив танки Т-34 (пусть и с неудачным орудием Л-11) и «Клим Ворошилов» с немецкими Pz-IV и Pz-V «Donner», а самоходки «Богдан Хмельницкий» с sIG IB и StuG IV, танкисты Вермахта и впрямь всерьез призадумались.

- Арсений Тарасович, вот ты красный командир…

- Да. - кивнул тот.

- …кавалер нескольких орденов и медалей…

- Отож. - гордо подтвердил Вилко очевидный факт.

- …политработник, наконец… - продолжил развивать мысль Бохайский.

- Не без того.

- …так скажи мне, ты чего творишь?

- А шо я творю? - удивился комиссар. Вроде бы даже искренне, хотя быть уверенным в непритворности этого саратовского хохла у комбата ну никак не выходило.

- Тю! А то ты не знаешь?

- И чего ж я не знаю? Я все знаю, но анонимкам ход на партсобрании не дам!

- Не понял. - теперь уже удивился подполковник. - Каким анонимкам?

- Никаким не дам. - отрезал комиссар. - Во-первых, Максим наш Александрович, который командир третьей роты, тоже красный командир, кавалер орденов и медалей, и, замечу, был у тебя начальником штаба, когда ты, в Монголии, являлся ВрИО командира Седьмой мотомехбригады. Твой протеже, выходит, так что за его аморалку и ты по шапке получишь. Оно надо? Во-вторых, свечку я не держал, а анонимок не читаю.

- Погоди-погоди. - замотал головой Бохайский. - Какую свечку? Какую аморалку? Какая анонимка? При чем тут вообще Хальсен?

- Машинописная анонимка, довольно подробная, но, как понимаешь, не подписанная. - ответил Вилко. - Так ты меня не по этому поводу позвал?

- Да по какому «этому», скажешь ты уже наконец?!! - взъярился подполковник.

- Ну, по поводу того, что капитан и наш германский камрад, Бейттель - ну, помнишь, у которого я еще с Гудерианом полаялся…

Бохайский поморщился.

- …третьего дня изрядно назюзюкались шнапсом и отправились в бордель в Валендорфе. Внушение я Хальсену уже провел, он про невесту вспомнил, все осознал…

- Я ему тоже сейчас проведу внушение. - почти ласково пообещал комбат. - Два. Блин, вот где ж я так нагрешил-то, а? Твоих выходок мне мало что ли?

- Это каких таких выходок, Егор Михайлович? - возмутился Вилко. - Я чист, аки слеза младенца!

- Чист он. Ну-ну, это еще бабушка на троих соображала, что ты чист. Вот кто у нас больше чем половину офицеров Первой танковой дивизии в карты ободрал как липку? Ты ж их без месячного жалования оставил!

- Не умеют играть, пускай не садятся. - пожал плечами комиссар. - Я силой никого не заставляю.

- Арсений Тарасович, вот ты мне по ушам не езди, пожалуйста - это не они плохо играют, а ты хорошо жульничаешь!

- Не жульничаю, а добываю валюту для Советского государства. - с совершенно невозмутимым видом заявил комиссар. - Мне ж ее, когда вернемся, надо будет в казну сдать.

- Вот что ты за человек? - возмутился подполковник. - Ну на все у тебя ответ есть!

- А чего еще ты ожидал от комиссара? - удивился майор. - Служба такая.

- Служба у него… - проворчал Бохайский. - Не попадись на шельмовстве, гляди. Немцы, они народ простой - могут и подсвечником по зубам за такое дело.

- Ну ты, Егор Михайлович, прямо таки обижаешь. - ответил Вилко. - Я ж до Харькова служил в Одессе. Очень хорошую школу там прошел, между прочим.

Орет, мобильный штаб XV-го корпуса

16 мая 1940 г., 15 часов 08 минут

- Вот, господа. - Эрвин Роммель потряс какой-то бумажкой, в которой, при некотором желании, можно было опознать доклад Касперского. - Дожили! Поляки учат немцев воевать. Три стычки, тринадцать подбитых танков, из них один средний Somua S35! И на чем стычки-то?!! На танкетке TKS!!! Может вместо наших танков у поляков эти фиговины закупить, чтоб вы наконец-то научились воевать?

10 мая 1940-го года, в 5 часов 35 минут, 1-я танковая дивизия Вермахта, сосредоточенная в районе Валлендорфа, перешла границу Люксембурга у Мартеланж. Большая война в Европе, начавшаяся 3 марта с франко-британского авиаудара по нефтепромыслам Кавказа, и, пока, бурно протекавшая лишь в Турции, Финляндии и на морях, перешла в свою активную фазу.

В течение следующего часа в выполнение плана «Гельб» вступили и остальные войска на западной границе Германии, в том числе и XV-й корпус Роммеля, личному составу которого генерал только что соизволил выразить крайнее неудовольствие. Было, в общем-то, из-за чего.

Поляка, которого генерал-майор Эрвин Ойген Йоханнес Роммель ставил в пример своим танкистам, звали Роман Эдмунд Орлик. Студент строительного факультета Варшавского политехнического университета, незадолго до войны, когда, казалось, Речи Посполитой предстоит удар со стороны как Вермахта, так и РККА, он был призван в армию сержантом и назначен командиром танкетки TKS с 20-мм орудием (11) разведвзвода 71-го танкового батальона Велкопольской кавалерийской бригады. Именно того батальона, переформированного после захвата Литвы, который президент Мощицкий направил на французский фронт.

Причиной раздражения Роммеля были, конечно же, не успехи сержанта Орлика, а отсутствие таковых у его собственных подчиненных в сражении с 1-ой кирасирской дивизии резерва кавкорпуса генерала Приу. (12) В деле у местечка Орет танкисты генерала Брюно, что называется, дали немцам прикурить.

К 14 мая, всего через четыре дня после начала боевых действий в странах Бенилюкса, положение 9-ой армии французов на Маасе превратилось из интересного, в катастрофическое - 13 мая, взявшие Седан 1-я танковая дивизия и 14-я тяжелая танковая бригада РККА оставили город и двинулись дальше, к побережью Ла-Манша, готовясь сходу форсировать канал Дез-Арден. Наступление 1-го пехотного полка, и слева от него, пехотного полка «Великая Германия», переправившихся через Маас, также протекало, как на инспекторском смотре в учебном лагере. Не сильно от своих товарищей из XIX-го корпуса отставали и солдаты Роммеля. Брюно, до этого находившийся в районе Шарлеруа, получил приказ двигаться на юг, в район Динана и контратаковать продвигающиеся к Франции немецкие подразделения.