Павел Дартс - Крысиная башня

— Ладно, Игорь, закончили разговор. Не продается, короче.

Тот помолчал, посмотрел по сторонам.

— Ну, дай на время. У меня тут встречи на днях, пригодилось бы.

— Не дам — отрезал Батя. — Кончен разговор. Свое иметь надо.

— А давай объединимся!

— Мы? А что ты со своей стороны внесешь в объединение? Пачку бумажек? Комбез попугаячьей расцветки?…

Скажем, что бы ты ответил, если бы я захотел объединяться с твоей фирмой «до того как?…» У тебя фирма, товарные потоки, капитал. У меня — «желание» — «А давай объединимся и все будем делить пополам?…»

— Вот ты какой… А ты, оказывается…

— Да, я такой; и я «оказывается»…

Я уже стал забывать те времена, когда мы с друзьями тусили по хатам целыми ночами. Бывало… мы закатывались к кому-нибудь. Пили пиво, слушали музыку, кто хотел — танцевали с девчонками; играли в покер, Блэки затачивал свой рэп, болтали о всем и ни о чем… Черт, золотое было время!

Я скучаю по шумному городу… веранды, девчонки, автомобили, кафе, музыка… Иногда это снится. Витрины, красивые вещи за витринами — и витрины еще не обшитые решетками, не битые. Люди идут себе спокойно, девушки едят мороженое, о чем-то беседуют, смеются; а не крадутся вдоль стен, затравленно озираясь по сторонам, сжимая в кармане нож, шило, или самодельную однозарядную стрелялку. Все теперь озабочены выживанием, никто не ожидал сколь мал запас прочности современного города, да и всей цивилизации в целом. Даже батя не ожидал, что все получится так быстро…

С началом всей этой свистопляски в мире мы почти перестали встречаться. Все как-то резко обособились. Оно и понятно — я сам обособился. Ни с кем почти не встречались, созванивались только время от времени: «Как дела? — Да как у всех. — Чем занят? — Да ничем…»

Как телефонная связь вырубалась, так вообще контакты прерывались — не будешь же мотаться по городу в надежде застать кого-то из друзей дома. Можно нарваться на группу отморозков, или на психов, которых дочерта развелось в последнее время.

Да, психи. Их стало много. Психика людей не выдерживала такого резкого изменения условий существования: вчера ты еще какой-нибудь успешный менеджер или операционистка в филиале крупного банка: кашемировое пальто, шелковый галстук; или офигенный маникюр, завивка, белая блузка, — а, главное, все наперед ясно и понятно — продвижение по службе, всякие мелкие служебные интрижки и напряги, корпоративчики и междусобойчики; «Форд-Фокус» в кредит и Турция или Египет летом… И вдруг все обломилось. Совсем. Быстро так… Да что там — мне самому трудно привыкнуть было, — что нет интернета, что кончились тусовки, что магазины перешли на торговлю по карточкам, а потом быстро так и совсем закрылись… Нет пива, хотя я до него и был-то небольшой охотник. Нет молока! — вот это действительно потеря, нет выпечки… Как я хочу свежую булочку! С абрикосовым джемом! Впрочем, джем-то как раз есть… Кончился «тот мир». Представляю, какое потрясение все это вызвало у мамы, она ведь с головой была во всем этом, в «цивилизации»: визаж, косметология, космецевтика, SPA-процедуры…

Черт побери, я так и не узнал, что это такое: SPA?… Спросить у нее, что ли? А впрочем, наплевать.

Нам- то, это я сейчас понимаю, было много легче — батя все это предвидел и как-то подготовился. Хотя бы в общих чертах. Для него это не стало такой уж неожиданностью; а через него и я, и где-то мама «приняли» новую действительность. Толик… Что бы мы делали без его «зверства»? Одним нам было бы кисло… Батя-то хотя бы знал, что делать, — и те две недели «массовой мародерки», когда дербанили магазины и склады, обеспечили нам запасы вперед на годы, наверное… А что? Может, и на годы. Во всяком случае, когда я заходил в наши «кладовые» в квартирах, в «маркеты», я просто офигевал от тех масштабов, которыми мы затарили всякие полезности, а главное — жрачку. Все же мы молодцы! Правильно батя говорит: «Готовь себе соломенную шляпу зимой», — это его любимое изречение какого-то древнего английского финансиста. Он вообще напичкан изречениями, как барабан нагана патронами — битком, и на все случаи.

Теперь, по квартирам и офисам, мы так, честно говоря, добирали остатки. Батя все бухтел, что надо не заниматься фигней, а озаботиться серьезной фортификацией Башни, — но откладывал это на то время, когда мотаться по улицам уже будет холодно. И холодно, и слишком опасно.

Психи. Психи могли выскочить из-за угла в самый неподходящий момент, неожиданно. И хорошо, если они были безобидными, — к примеру, навязчиво, дергая за рукав, зазывали «в новый торговый центр, где представлена вся гамма самой новейшей бытовой техники, способной удовлетворить самый взыскательный вкус». Тьфу! Выгорели или разграблены давно эти «новые торговые центры», только у него мозг застрял в том времени, когда это все было. Или обои навязывали купить, «с тиснением и эффектом голографии». Хуже всего были помешанные на идее, что им кто-то что-то должен: ЖЭК, собес, пенсионный фонд, милиция, районная администрация и так далее… Они ходили и приставали, требуя «принять меры», заклиная «с этим пора покончить» и «необходимо вступиться общественности»… А могли и тюкнуть молотком по башке, — элементарно. Просто потому что такой заскок пошел. Я сам как-то видел, как прилично одетая тетка дралась с другой, плохо и бедно одетой, пинаясь как сумасшедшая, шипя, дергая ее за волосы и норовя попасть маникюрными ножничками в глаз. Толик советовал не подпускать таких ближе пяти метров и сразу валить выстрелом в голову:

— Как зомби, Крыс, как зомби. Видел «Ходячие мертвецы», сериал? Вот так вот — бац в башку, и свободен. Они ж и есть зомби, по сути-та.

Батя же рекомендовал не шляться на улицу лишний раз. Я и не шлялся.

А тут вдруг на рынке встретил Надьку — из нашей группы. Она теперь помогала матери торговать картошкой, — подрядились реализовывать какому-то богатому колхознику, за долю. Она сказала, что встречала Антона. Ура! Я так рад был! Антон — он ведь мой лучший друг! Я думал, что как он с батей уехал в самом начале в свое «подмувсковское имение», так и с концами. Он и меня с собой звал. Он звонил несколько раз, рассказывал, что его батя развернул в ближайшем большом селе предприятие по переработке сельхозпродукции, — резка и сушка картошки на длительное хранение, заготовка грибов и ягод, даже дрова они собирались поставлять… Хвалился, что дела идут нормально. Я был рад за него. Батя у него крученый, протырятся. Наши шарахания по магазинам после его звонков казались такой чушью… Люди настоящий новый бизнес строят, а мы замки ломаем и мешки с крупой таскаем, как идиоты… Это я тогда так думал, сейчас-то, конечно, мозги чуть поправились, ага.