Кирилл Тимченко - Сумерки человечества

Пока он все это мне рассказывал, вырвал из блокнота листок и начертил там несколько строк своим малопонятным почерком, закончив все размашистой росписью. Сержант, наблюдавший за совершением этого процесса, исподлобья на меня посмотрел и резко поинтересовался, не занят ли я сейчас на каком-нибудь посту, а то вместо свиданки угожу в карцер.

И лично он будет вполне счастлив свершением данного факта. Пришлось потратить еще несколько минут, уговаривая его, что ни на одном из постов я сейчас не поставлен, а смена моя, если она вообще будет, наступит только через четыре часа. В конце все кончилось тем, что мне пришлось сбегать за Кантемировым, в оперативном подчинении которого я находился и получить от нее еще одну расписку, что сейчас я вполне свободен и могу идти куда мне заблагорассудится, если только это не помешает выполнению моих непосредственных обязанностей. В исключения вошли только распитие алкогольных напитков и торговля запрещенными предметами. С немалой толикой удовольствия я сунул эту расписку сержанту под нос, отчего тот покраснел еще больше, но ничего больше не сказал. Взамен я получил направление от психолога и подробную инструкцию того, как мне добраться до госпиталя, куда Лаванду и определили.

Медленно мурлыкая под нос мелодию «Последний закат», я направился к лифту, сунув направление в нагрудный карман. Здесь лифта не было, надо было подняться в тот зал, мимо которого проехали в самом начале. И не обязательно по тоннелю, проложенному для машин, рядом, за одной из железных дверей, строители собрали небольшую лестницу, похожую на ту, какие до сих пор есть в домах сталинского периода. Покрытая пылью и паутиной, долгое время находившаяся в забытом состоянии, сейчас она все же сильно облегчала путь с одного уровня на другой. Это по тоннелю несколько десятков метров, а по лестнице всего пять пролетов, после чего попадаешь в небольшое помещение, используемое как мастерская для ремонта или замены поврежденных деталей. Сейчас там было пусто, только полупустые полки с инструментами и почти полностью разобранный остов

«Газели», стоящий на подпорках из кирпичей. Масло подтекало из снятого мотора, образовав на полу сильно пахнущую лужу ярких, радужных оттенков.

Шаги звонко отдавались на выложенном толстыми плитами полу, но стук быстро глушился долетавшими из соседнего зала звуками работающих моторов и грохотом выгружаемых коробок и мешков, в полупустом помещении в десятки раз усиливающихся эхом. Когда я вышел, там окзалось всего две машины еще не разгруженными. Процесс проходил медленно, поскольку работала всего одна бригада из девяти человек. На меня никто из них не обратил никакого внимания, да мне это и не нужно было.

Сам лифт, как не странно, находился в самом центре помещения, напоминая больше центральную опорную колонну. Возле дверей лифта дежурили два охранника с автоматами, откровенно скучавшими и болтавшими на отвлеченные темы. При виде меня они насторожились, один даже клацнул затвором и взял автомат наизготовку, когда понял, что я направляюсь именно к ним.

- Стоять! – велел он, когда я подошел ближе, - Кто такой!

- Снизу, из военных, - руки поднял во избежание ненужных крайностей, - у меня и разрешение есть, показать?

- Отбой тревоги, - махнул тот, что стоял с опущенным оружием, своему напарнику, - это свои. Парень, тебе зачем наверх.

Посмотрев, как второй опускает оружие, продолжая сверлить меня недоверчивым взглядом, я левой рукой достал и кармана направление от психолога.

- Здесь все написано, Виктор Андреевич разрешил, - все же добавил заветную фразу, которая, как обещали, должна мне помочь в продвижении по всему комплексу.

Охранник пробежал глазами бумажку и вернул мне.

- Все в порядке. Как добраться, знаешь?

- Уже объяснили, - сказал я, убирая бумажку обратно.

- Тогда отлично, - сказал охранник и открыл дверь лифта.

Как и весь комплекс, лифт отличался от привычных мне гражданских моделей. Никакой кнопки вызова здесь не было и в помине, он открывался специальным ключом, висевшем на поясе у охранника. Надо было вставить ключ в замочную скважину и трижды повернуть против часовой стрелки, только тогда дверь с тихим шипеньем отъезжала в сторону, открывая небольшую кабину с металлическими стенками, покрытыми патиной. В такой кабинке едва ли поместились бы разом три человека. Старая, она была даже не полностью закрытой. Зайдя внутрь, я с удивлением увидел, что внутренняя дверь была решетчатой и раскрывалась наподобие гармошки, как в старых советских фильмах. По бокам так же были решетки, через которые можно было увидеть старую, уже потрескавшуюся и с осыпавшейся штукатуркой стену, вдоль которой проложены толстые, с толстой резиновой изоляцией, провода, прижатые к стене металлическими скобами.

Кнопки располагались на небольшом щитке рядом с входом, не балуя разнообразием. А точнее, их было всего две: синяя с надписью «вниз» и красная с надписью «вверх». Лифт просто поднимался от одного этажа к другому, останавливаясь на каждом. Чтобы подняться на второй этаж, который мне нужен, предстояло трижды нажать красную кнопку. Наружная дверь, сделанная из толстого листа железа, при этом и не думала открываться, надо вызывать охрану, стоявшую снаружи при помощи звонка, кнопка которого у двери все же была.

На втором я в звонок и позвонил. Дверь распахнула минуту спустя и оказался в высоком и широком коридоре, служебно покрашенным зеленой масляной краской поверх штукатурки, в то время как самый верх стен и потолок были покрытыми густым слоем побелки. Ртутные лампы под потолком горели через одну, все же ярко освещая коридор. Оба охранника, стоявшие у дверей даже не подумали меня задерживать, видно, связавшись со своими коллегами внизу и получив информацию о моем визите. Только один аккуратно спросил насчет сигарет и разочарованно вздохнул, узнав, что я не курю. У обоих на вооружении были короткоствольные АКСУ, свободно висевшие на груди и не представлявшие в этот момент особой угрозы. Я только спросил, в какую сторону госпиталь, и один из охранников показал рукой налево, подтверждая полученные мною инструкции.

Здесь было гораздо оживленнее, чем в подземной части завода. Здесь раньше, наверное, располагались либо административные помещения, либо какие-то чертежные. На заводские цехи это было мало похоже, да и они должны располагаться на первом этаже. Заводской цех мне всегда представлялся каким-то огромным помещением с не менее огромными станками из железа и стали, что-то режущие, плавящие или собирающие. И все это должно сопровождаться шумом работающих механизмов, больших и непонятным простому человеку, оглашающих ревом весь завод. Может, детские впечатления от организованных классных экскурсий на заводы или просто мысли непосвященного. Шума слышно не было, но это вполне объяснимо, работы остановили, так как они больше никому не нужны, а весь персонал бросили на выполнения главной задачи – обеспечение собственно выживания.