Кирилл Тимченко - Сумерки человечества

- А вам что надо, молодой человек? – спросила нянечка меня, увидев, что я пришел именно сюда, - здесь вам не цирк…

- Мне с этой девушкой поговорить надо. Позволите?

- Бедное дитя, - сокрушенно вздохнула нянечка, еще раз протерев лоб девушке, - столько всего натерпеться. Даст Бог, он еще поправится.

Только сейчас я разглядел бинты на ней, наложенные на рану чуть ниже левого плеча. Относительно белые, они все же немного забрызганы кровью, но не свежей, а уже подсохшей и побуревшей. Свежих кровотечений видно не было, что сильно обнадеживало. Сквозное ранение от пули, скорее всего, автоматной. Толстая подушка из марли и несколько швов остановили кровотечения, но боль сразу утихнуть не могла, тем более с такой черновой анестезией. Рядом с кроватью стояла пустая тумбочка с одиноко стоящей вазочкой. Я почувствовал слабый укол совести, предупредившей, что сейчас очень к месту оказались бы хоть несколько цветочков. Жаль только, достать их не было почти никакой возможности. Поэтому я ограничился простым вздохом и присел рядом. Лаванда находилась в сознании, но словно отрешенная от окружающей действительности. Меня она не узнала и повернула голову ко мне только когда я взял ее руку в свою.

- Здравствуй, - сказал ей, выдавив, наверное, одну из самых неудачных улыбок в своей жизни, - не помнишь меня?

- Почему? – голос тихий и непонятно спокойный, но она тоже попыталась улыбнуться, - это ты меня спас… Спасибо…

- Тебя ранили… - как у нее спросить про интересующую меня тему, я просто не знал, поэтому пока ограничивался каким-то бессмысленным лопотанием, приходившим на ум, пока подбирал нужные слова.

- Тебя не было. Начали стрелять… Плохо помню. Очень больно, - она чуть повела раненным плечом и вся скривилась от боли, - ты ведь ушел.

- Не мог по-другому, - сказал я, чуть поправив съехавшую повязку, – приказ даже в Африке приказ. Если бы знал, что тебя могут ранить, никуда бы не ушел. Теперь ты в безопасности. И врачи говорят, что все будет хорошо. Не волнуйся только, до свадьбы заживет.

Она слабо улыбнулась и едва кивнула головой в знак согласия.

- Ты хороший, - почему-то в этот момент в ее голосе чувствовалось сожаление, - жалко, но я все равно тебя не помню. Зато я помню очень много другого.

- Забудь об этом, - посоветовал ей, - не надо помнить плохого, лучше от этого тебе точно не будет. Постарайся помнить только хорошее.

- Но как я могу забыть об этом? – спросила она, попытавшись взять меня за руку, - Я ведь ему верила. Он сказал, что все будет хорошо, что заберет меня и мы все будем в безопасности. И я ему поверила. А потом…

Она замолчала и только всхлипывала, снова вспоминая пережитое. Ей это давалось с большим трудом и она даже не могла говорить, озвучивать то, что совсем недавно ей принесло такую большую боль.

- Попробуй, выскажись, - посоветовал я, - тебе должно легче стать.

Нельзя все это держать внутри. Не буду смеяться, все мы пережили тягостные моменты.

- Он не приехал, - сказала она, как можно крепче сжав мою ладонь. После пережитого она еще не оправилась, захват был очень слабым, такой, что подними я руку, она вряд ли бы ее удержала, - не приехал… Звонил, сказал, что я должна немного подождать, у него очень много других дел. А потом приехали другие. С оружием, на нескольких машинах, они даже ничего не спрашивали, сразу начали грабить. Жгли машины на улицы, кидали в окна эти… которые взрываются…

- Гранаты, - подсказал я, чувствуя, к чему все ведет.

- Да… они ломали, казалось, чтобы просто ломать. Вламывались в дома и брали, что хотели. Если сопротивлялся, то убивали. У моего отца был дома пистолет, он вышел к ним, когда в нашу дверь начали стрелять. Что-то крикнул им, а они в него выстрелили. Мама пыталась меня с братом спрятать. Они…

Меня передернуло. То, что она рассказывала, было ужасно, но не выходило за рамки происходившего в самом начале. Озверелые банды, стихийно возникавшие из местной шпаны, бросались в первую очередь в самые богатые районы города, пользуясь всеобщим хаосом и отсутствием действующей милиции. Нередко такие стаи нападали и на милицейские посты в поисках оружия. Иногда бывали случаи, что милиционеры, ее толком не разобравшиеся в происходящем, пытались остановить их словами или дубинками, тогда бандиты получали кроме нескольких синяков еще и оружие, навалившись на стражей правопорядка всей стаей. Для богатых домов и котеджных поселков, на которые в последние годы пошла мода, такие банды были смертельным приговором. Там сжигали все, что не могли унести и убивали каждого, кто почему-то не понравился хоть кому-нибудь из членов банды.

- Не надо подробностей, - сказал я, - если тебе очень тяжело рассказывать.

- Они убили ее, а потом выломали дверь. Братик пытался что-то сделать, но они прижали его к полу, а потом и меня… Прямо у него на глазах… - она всхлипнула и я сжал ее руку чуть крепче, напоминая, что сейчас она уже в безопасности, а это все прошло. Посмотрев на меня, она продолжила, – потом они сказали, что убивать нас не будут, мы им еще пригодимся. У них была отдельная машина для таких, как мы… Там уже было несколько человек, я даже знала кого-то. Умоляли нас отпустить, но они даже не слушали, только смеялись. Почти все пьяные были, песни пели и все смеялись, будто только этого всегда и хотели. Они отвезли нас…

- В Кремль? – спросил я, вспоминая, откуда ее вывезли.

- Нет, какой-то дом на окраине, они боялись зомби не меньше нас. Нас несколько дней держали там, а потом нас снова повезли. Сказали, что, наконец, и мы принесем пользу. Я не видела, как нас везли, но куда привезли, я поняла хорошо. Никогда там не была, но здание узнала. Это вторая больница, а там…

- Ты уверена, что больница? – удивился я, - это ведь самое зараженное место!

Никто из военных, даже самые рисковые из отрядов мародеров не пытался чем-то поживиться в больницах. Конечно, там было полно полезных вещей, не говоря уж о запасах медикаментов и медицинских приборах, которые там можно найти. И все равно туда не лезли, нутром ощущая смертоносную опасность, исходящую оттуда. Даже просто проезжая мимо, люди закрывались в машинах и закрывали за собой люки, ощетинившись стволами, выставленными в бойницы. Любая больница – эпицентр заражение номер один.

Именно там проявлялись первые вспышки массовых заражений, именно оттуда вылезали первые мутанты. Множество укушенных, десятки пациентов, совершенно беззащитных, невооруженный персонал, разбегающийся в панике, когда в морге вставали первые зомби. Никто не пытался даже сосчитать, сколько мертвецов вылезает из окон и дверей, когда к ним подходят люди.

В изодранных халатах, в больничных пижамах, окровавленные, изуродованные, наевшиеся в моргах человеческого мяса, быстрые и смертоносные, мертвецы, казалось, мгновенно заполняли коридоры, отсекая все пути отхода. Никто не мог там выжить, любой человек обречен на мучительную смерть.