Илья Бердников - Ставка на Проходимца

Робко запел сверчок, будто торопя наступление лета, замолк, будто испугавшись течения туманных струй. Ветерок нежно прошелся по моей заросшей многодневной щетиной щеке, словно легкая женская рука погладила осторожно. Качнулись ветки дерева, под которым я сидел, листья уронили тяжелые капли в траву. Спросонья цвиринькнула какая-то пташка, поняла, что еще не утро, и затихла, уснув…

Кто-то тихонько мяукнул в наступившей тишине.

Я повернул голову, ожидая увидеть Маню, но на тропинке сидел обыкновенный серый кот и выжидающе смотрел на меня. Серых полосатых котов существует великое множество, и все они похожи друг на друга, но этот был мне чем-то знаком, словно бы я давно знал его, но просто давно не видел. Круглые кошачьи глаза с расширенными зрачками звали меня, просили чего-то, ждали…

— Кузя? — тихонько спросил я.

Кот тут же подбежал ко мне, ткнулся мордой, ища руку. Я непроизвольно почесал его за ухом, кот замурчал глубоко и протяжно, как умел мурчать только он, затем плюхнулся на спину, выгнулся, подставляя меховое светлое брюшко, чтобы и его почесал хозяин, что так давно был в отлучке, но вот вернулся, и все снова стало в порядке в простой кошачьей вселенной…

Если не считать того, что этот кот умер несколько лет назад и был похоронен мной и обливающейся слезами Люськой на берегу чахлой речки, неподалеку от нашего дома.

Я поднялся на ноги, кот недоуменно посмотрел на меня, лежа на спине, словно говоря: «Это всё? Все ласки на сегодня?»

— Пойдем домой, — проговорил я коту, и тот с готовностью вскочил на лапы и посеменил по тропинке, то и дело оглядываясь на меня, словно опасаясь, что его хозяин снова исчезнет и ему опять придется ждать, ждать, ждать…

Я шел вслед за котом, даже не представляя, что будет дальше. Пушистые ветви окатывали меня брызгами, задевая по плечам и голове. Аромат весеннего сада одурял, пьянил, заставляя легкие раскрыться как можно шире. Влажная земля тропинки пружинила под ботинками боевого комбинезона, оказавшегося настолько нелепым в этом тихом мирном месте, настолько оскорбляющим сущность окружающего, что у меня возникло острое желание снять его совсем… но под комбинезоном ничего не было надето, кроме цветастых трусов, и я решил повременить.

Наконец тропинка расширилась, кусты расступились, и я увидел небольшой аккуратный домик в два этажа, белеющий стенами сквозь лозы винограда. Он был настолько красив и так гармонировал с окружающим его садом, что я почувствовал легкое щемление в районе сердца. Возле невысокого крыльца в приподнятых над землей клумбах буйно росли какие-то цветы, добавляя свою яркую нотку в ночной весенний букет ароматов. Я мог лишь представить, как будут гудеть пчелы, когда солнечный свет зальет этот сад, как запоют птицы в кронах деревьев…

Да, в таком доме я хотел бы жить.

Кузя пробежал к домику и уселся на деревянном крылечке. Я оторопело смотрел на окно второго этажа, откуда лился мягкий свет ночника. Что-то внутри меня уже кричало, вопило об истине, в которую я боялся поверить, хотя и очень хотел… Я просто стоял и смотрел на это окно, слезы катились по моим щекам, а я стоял истуканом, так и не решаясь сделать несколько шагов и постучать в дверь.

Кот, видя, что я не двигаюсь, встал и громко мяукнул, глядя на освещенное окно. Затем мяукнул еще несколько раз, повысив голос, добавив в него требующие нотки. Горячая волна пробежала по моей спине, так как знакомый женский голос проговорил что-то в доме, и по окну пробежала тень.

Она всегда выпускала его ночью и впускала по кошачьему эгоистическому требованию. Я много раз говорил ей, чтобы она не баловала кота, что она зря портит себе сон, а затем долго ворочается в постели или читает книгу и утром спит допоздна… но она… она говорила, что у кота свои потребности…

И все продолжалось по-прежнему.

Шаги на внутренней лестнице оповестили меня и Кузю, что хозяйка дома приближается. Зажегся свет в окне нижнего этажа, я забыл о дыхании, шею свело легкой судорогой… Кот тоже замер, уставившись на дверь, та слегка скрипнула, открываясь…

Сильная рука схватила меня за плечо и втянула в кусты. Я хотел крикнуть, но дыхание перехватило, а затем широкая ладонь зажала мне рот, не давая издать ни звука. Стукнула закрывающаяся дверь. Я забился неистовой рыбешкой в руках неизвестного рыболова, сердце колотилось как бешеное, слезы потекли по моим щекам, когда я увидел, как гаснет свет на первом этаже домика…

— Не нужно, — шепнул мне мягкий, но сильный мужской голос. — Ей тебя видеть не нужно.

У меня было чувство, что я маленький ребенок в крепких руках взрослого мужчины. Я перестал трепыхаться, затих, роняя слезы, наблюдая, как гаснет ночник в окне второго этажа. Я видел даже кота, что вспрыгнул на подоконник с той стороны и вглядывался через стекло, очевидно желая разглядеть меня в этой ароматной весенней ночи.

— Пойдем.

Сильная рука потянула меня прочь от дома, я шел, тупо повинуясь, словно из меня, как из тряпичной куклы, вытащили какой-то стержень, и я обмяк, потеряв свою структуру, жесткость, вид…

Ведущий меня мужчина остановился, повернулся, взял за плечи и крепко сжал. Я растерянно посмотрел в его лицо, что казалось и знакомым, и незнакомым одновременно, напоминало кого-то, кого, возможно, я никогда и не видел.

— Ты справишься, — сказал знакомый незнакомец, похлопал меня по плечу и уселся на небольшую деревянную лавочку под кустом сирени, предложив мне жестом руки присесть на противоположную.

Он был одет в свободную светлую рубаху и широкие брюки. Ростом на голову выше меня, плечи широченные, немного покатые. Волосы густые, русые, пострижены под пажа. Лицо, окаймленное небольшой светлой бородкой, напоминало лица богатырей из детской книги.

Такому мужичине кольчугу, щит и меч — и готова иллюстрация к былине о Добрыне Никитиче или Илье Муромце… Впрочем, Илья был темноволос, как мне помнится.

От богатыря веяло силой и уверенностью, глаза смотрели пронзительно, мудро и… сочувствующе?

Такому человеку можно доверять, понял я. На такого можно положиться, такой не подведет.

Я сел на лавочку, что оказалась удивительно сухой в эту влажную туманную ночь. Сдавленные рыдания все еще сотрясали мою грудь, но я уже откуда-то знал, что не пойду, не побегу назад, к дому посреди сада, не постучу в дверь, к радости кота и хозяйки…

— Я понимаю, что тебе больно, — проговорил богатырь, и я ни на секунду не усомнился, что он понимает. Между нами словно какая-то связь была. Словно он мог чувствовать то же, что ощущаю я.

— Зачем? — спросил я, глотая слезы.

Он просто смотрел мне в глаза, и я начал ощущать, что сердце успокаивается, боль уходит, а ее место занимает тихий теплый покой.