Александр Конторович - Кардинал в серой шинели

Нет, решение принято, и менять его уже поздно.

Через пару дней войско ордена остановилось на отдых. Раскинулись знакомые прямоугольники палаток, задымили костры, и молчаливые бдительные патрули отправились по уже привычным маршрутам. А мне пришлось собираться в дорогу, до замка осталось два дня пути. Со мною вместе отправились неслабый отряд наемников и сотня конных стрелков ордена. Вели они себя вполне корректно, и над душою никто не стоял, требуя, чтобы я двигался побыстрее. Однако же и я сам не собирался зависать в дороге, времени и так было немного. Еще с гор мною был отослан в замок условленный сигнал — внешне совсем невинное послание. Все ли там правильно поняли?

Поднявшись на очередной пригорок, облегченно вздыхаю. Да, сигнал поняли правильно…

— Ждите меня здесь, — поворачиваюсь я к своим провожатым.

— После того, как мы своими глазами увидим твой въезд в замок, — невозмутимо отвечает мне командир скролльских сотен.

— Ничего не имею против. Только для этого не нужно подходить к воротам всем отрядом. Хватит и пяти человек.

— Не возражаю, — наклоняет он голову, увенчанную тяжелым шлемом.

Уже перед самыми воротами прощаюсь со своими провожатыми.

Привычно грохочут по камням воротного прохода конские копыта. Знакомо скрипят тяжелые створки ворот.

— Милорд! — встречает меня в воротах взволнованный управитель. — Вы вернулись!

— Да, Логен, как видишь. Епископ здесь?

— Они оба здесь!

Впрочем, я уже и сам это вижу. От нашей штабной башни торопливо идет ко мне знакомая фигура.

Гройнен!

Приехал-таки… успел…

— Ваше преосвященство! Ну, право слово! Я и наверх бы поднялся, стоило ли так себя утруждать?

Вместо ответа старик меня крепко обнимает. Молчит.

Даже неловко как-то… он намного старше меня, да и фигура куда как более уважаемая.

— Ты вернулся…

— Да куда б я делся, ваше преосвященство?

Меня хлопают по плечам, тискают в объятиях… понеслось…

— Мы получили ваше письмо, милорд. — Барон стоит перед столом, положив руку на рукоятку меча. — Для вывоза продовольствия и запасов привлекли всех, кого смогли. Но… запасы слишком велики, мы не можем… не успеем вывезти все.

— Что не вывезете за два дня — бросайте без сожаления. Оружие?

— Это успеем, милорд. Письма к ордену святого Вайта заготовлены, вам осталось только их подписать. Войска готовы к выходу.

— Спасибо, барон! Я знал, что могу на вас положиться! Не задерживаю вас более, занимайтесь своим делом.

Лэн коротко кивает и, повернувшись, выходит из комнаты.

— Ну, теперь я готов ответить на все вопросы, — поворачиваюсь к оставшимся.

Их немного, нет Лексли, чью невозмутимую морду я привык уже видеть ежедневно, нет больше и обоих научных монахов. Перебирает четки отец Варшани, подпирают стену оба спецмонаха. Эрлих стоит у амбразуры, и солнечный луч освещает его усталое лицо.

— Мы знаем о том, что произошло в горах… — поворачивается он ко мне. — Я все понимаю, это наши враги… но… там погибло множество мирных жителей. Неужели нельзя было никак иначе поступить?

— Нет, ваше преосвященство. Другого пути не было. Но вы еще не все знаете!

Оба епископа озадаченно на меня смотрят.

— Говоря коротко, теперь я — старший князь горцев. Моим представителем там отныне является Лексли, и скоро он прибудет туда, чтобы держать всю эту разбойничью землю в ежовых рукавицах. Ну, конечно, их теперь еще и кормить придется, судить, обихаживать… Словом, делать из них нормальных людей.

— Ты взял на себя эту ношу?! — Гройнен аж привстал.

— Кто везет — тому и валят, ваше преосвященство. А что, я должен был бросить их там подыхать в раздорах и междоусобицах?

— Нет… Ты, сын мой, поступил правильно. По-человечески!

— Ну, слава богу! А то я уж думал, что вы меня за это взгреете!

Старый епископ улыбается.

— Не взгреем. Но что ты там говорил о тех, кто везет?

— Кто везет — тому и валят. В смысле — добавляют еще.

— Ага! Так я правильно понял…

Он поворачивается к обоим спецмонахам и кивает.

Они выходят из помещения и вскоре возвращаются с немаленьким сундуком. Ставят его на пол и остаются стоять около него наподобие стражей.

— Как ты уже знаешь, сын мой, я недавно отъезжал… Мне надо было увидеть своих собратьев-епископов. Дабы они подтвердили или отвергли общее решение. Так вот — они его подтвердили!

По его знаку спецмонахи открывают сундук. На свет божий появляется приличных габаритов меч. Серьезное и мощное оружие — видно сразу. Почти цвайхандер, разве что чуток поменьше. Брат Рон протягивает его Эрлиху.

— Прими сие оружие, брат мой! — протягивает он мне меч.

Брат?

Не сын?

Беру меч в правую руку.

Ого! Солидное оружие, нечего сказать! А в руке сидит, как влитой! Мастер делал…

Из сундука появляется еще и красная мантия. С помощью монахов Гройнен накидывает ее на мои плечи. Эрлих извлекает из сундука красную шапку и водружает мне на голову. Завершает все массивная серебряная цепь с каким-то медальоном. Она надевается мне на шею.

После этого вся честная компания отступает на шаг и склоняется в торжественном поклоне.

— Приветствуем тебя в наших рядах, брат кардинал! — торжественно провозглашает Гройнен. — И пусть грозный меч в твоих руках внушает ужас нечестивым и защищает обездоленных!

Так… кардинал… в этом мире это что-то типа церковного военачальника. Круто! Вот только войск у меня… на генерала явно не хватает. Хоть бы какой-то корпус подошел… Но нет его.

Ладно, за неимением гербовой… будем писать на оберточной.

— Ваше преосвященство… — обращаюсь я к Гройнену.

— Брат епископ!

О как! Брат!

— Простите, брат епископ, у меня есть один вопрос.

— Слушаю тебя, брат кардинал!

— Вон там, в холмах, — указываю я рукою в сторону, где заныкал ядовитые шарики, — там есть кто-нибудь из наших?

— А что им там делать? — отвечает брат Рон. — Дорог там нет, и пройти через скалы невозможно. Два дозора… и все.

Ага, стало быть, мои путешествия в тот день ничьего внимания не привлекли.

— Вот что, брат епископ, — снова поворачиваюсь я к старому епископу, — не скрою от вас, те события, что могут вскорости произойти в замке, влекут за собою различные… э-э-э… неприятные последствия. Причем я и сам не могу до конца представить их масштаб. Не могу исключить и того, что последствия их будут сказываться на людях еще очень долго.

— Что ты хочешь, брат мой?

— После того как все закончится, да будет наложен запрет на это место и ближайшие окрестности. Пусть не дерзнет никто подходить к замку ближе, чем на два часа конного пути.

— Как долго?

— Откуда я знаю? Лет сто… может быть, или больше. Лучше — больше. Как выясню более подробно — расскажу.