Адриан Чайковски - Чернь и золото

Теперь наконец и другие выделили в толпе человека с тяжелой небритой челюстью. Когда он позировал для рисунка, волос у него было несколько больше. Под длинным хитоном без рукавов — обычной одеждой здешних ремесленников и мелких торговцев — он носил кожаную кирасу, что говорило о предусмотрительности и внушало доверие.

— Надо подойти к нему, ведь он нас не знает, — сказала Чи.

— Давайте я. — Таниса влилась в толпу и скоро подошла совсем близко к Больвину. Он повернулся к ней — должно быть, она дернула его за полу. Таниса что-то сказала, и жукан средних лет проявил естественный интерес к хорошенькой девушке другой расы. Оба выбрались из толпы и куда-то зашагали по улице.

Трое остальных во главе с Сальмой последовали за ними. Те остановились у лотка с тканями. Больвин все время оглядывался по сторонам, не отводя руку от длинного ножа у себя на поясе.

— Где вас носило? — осведомился он. — Почему не прилетели на «Небе»?

— Наши общие друзья никак не желали с нами расстаться, — пояснила Таниса.

— Стало быть, вы и есть новый выводок Стенвольда, — проворчал Больвин. — Он говорил мне, что стрекозид будет, а я не верил. Выдумал тоже — брать людей, которые так в глаза и бросаются.

— Непонятно, как вы разгадали меня под этой одеждой, — невозмутимо проронил Сальма. — Кроме того, я видел в Геллероне уже с полдюжины моих земляков — сейчас нас, как видно, можно встретить повсюду.

— Ну что ж, вы меня знаете, а я вас пока еще нет. Пусть шеф решает. Когда нам ждать самого старика?

— Мы точно не знаем, — призналась Чи. — Он сказал, что приедет, как только сможет, но у нас дома возникли… кое-какие проблемы.

— Даже и в Коллегиуме? Вон оно как. — Больвин поскреб щетину и добавил: — Надо убрать вас с улицы, вот что. Идите за мной и не отставайте.

— Он не очень-то дружелюбный, правда? — тихо сказала Чи.

— Вряд ли наше занятие помогает найти друзей, — ответила ей Таниса.

Больвин убрал их с улицы весьма быстро, свернув в переулок, куда выходили задние двери мелких лавчонок. Здесь не было почти никого — только старый жукан раскуривал у окна трубку да оборванный мушид рылся в мусоре. Пахло в этом тихом углу еще более скверно, чем во всем Геллероне.

Их вожатый постоянно оглядывался на них. Чи полагала, что он выдает себя таким поведением — но жуканы, вероятно, просто не созданы для шпионажа. С чего только дядя или тот же Больвин решили заняться этим? И какой путь проделал Больвин, прежде чем очутиться здесь, на задворках, с четырьмя новичками?

— Стой, — внезапно произнес Сальма. — Кто это там впереди?

Чи только теперь заметила, что впереди действительно видны какие-то фигуры в плащах.

— Не беспокойтесь, — ответил Больвин через плечо. — Это свои — проверяют, нет ли за нами хвоста.

«Свои» — муравин, жукан и какой-то метис — походили на бандитов и на четырех пришельцев смотрели без всякого выражения.

«Неужели мне отныне придется иметь дело с такими людьми?» — подумала Чи. Она начинала тосковать по Коллегиуму, где неприятности если и случаются, то редко.

Рука Сальмы задела ее по лицу. Чи опешила — с какой стати он ее бьет? — и крик «бегите» не сразу дошел до ее сознания.

Таниса тем временем уже припустила обратно с обнаженной шпагой в руке; за ней мчался Тото с прыгающей на спине сумкой.

Сбоку появились еще какие-то люди — у одного под плащом мелькнуло черное с желтым.

— Больвин! — крикнула Чи, видя, что трое «своих» присоединились к засаде. Больвин обернулся. Его лицо, маска добродушного жукана, вдруг съехало куда-то и тут же вернулось на место.

— Да беги же! — снова завопил Сальма оцепеневшей от ужаса Чи, выпростав из кулака вживленный клинок и двинув первого из осоидов локтем в челюсть.

Чи пятилась, нашаривая собственный меч.

— Беги! — рявкнул Сальма еще раз, и она побежала.

Таниса неслась, не сводя глаз с оживленной улицы в дальнем конце. Перед ней появились двое мужчин — по виду безработные, но с короткими мечами в руках. Успевший проскочить Тото притормозил, но она крикнула:

— Беги, я справлюсь! — Она не сбавляла хода, видя даже издалека, что эти двое — наемники низшего пошиба и бояться их нечего.

Тот, что был справа, купился на ее левый финт и заступил дорогу своему же товарищу. Ее шпага вошла ему в подреберье, пронзив кожаный камзол и рубаху, повернулась и по инерции вышла наружу. Второй, которому он рухнул под ноги, тоже не устоял. Таниса бесстрастно, словно в какой-нибудь черной комедии, погрузила шпагу ему в затылок.

Ей казалось, что некая посторонняя сила управляет ее рукой. Сознание собственного мастерства переполняло ее, и она улыбалась, сама того не ведая.

Тото уже скрылся из глаз, но сзади к ней приближались двое осоидов с выставленными вперед ладонями, и Сальма кричал, приказывая ей уходить.

Она выскочила на улицу. Прохожие косились на ее окровавленный клинок и пытались заглянуть в переулок. Опасаться теперь приходилось не одних только осоидов: по улице двигался отряд городской стражи, человек шесть, в доспехах и при щитах. Не видя, что происходит с ее друзьями, и не желая отвечать на вопросы, Таниса решила спрятаться где-нибудь и вернуться при первой возможности. Не убирая шпаги, она опять перешла на бег.

Чи наконец извлекла меч и рефлекторно, будто на тренировке, рубанула им осоида, схватившего ее за другую руку. Он вовремя отскочил, и дело ограничилось мелкой раной. Где-то позади дрался Сальма и слышалась ругань его противников.

Осоид подступал к ней снова, теперь с мечом.

— Сальма! — позвала она, приняв классическую, как в учебнике, стойку, и услышала в ответ все то же:

— Беги!

— Не могу! — Раненый осоид опять попытался схватить ее, не прибегая к мечу. Одновременно он отбил ее клинок, направленный ему в грудь, и лезвие скрежетнуло о доспехи у него под плащом. Миг спустя он сгреб ее за ворот камзола, а она стукнула рукоятью по свежей ране у него на руке.

Осоид зарычал и ударил ее по лицу, причинив больше боли себе, чем ей. Он уже не владел собой и хотел убить ее, а не взять живьем.

Увернувшись от клинка, она ощутила удар эфесом в плечо и что есть силы треснула собственным эфесом врага по виску. Тот повалился вперед, на нее, и она рубанула его по спине. Доспехи снова спасли его, но он все-таки рухнул наземь.

— На крышу, Чи! — воззвал Сальма откуда-то сверху — он парил над ней, протягивая ей руку.

«Не могу», — отозвалась жалобно одна из ее сторон, но в ней уже прорезалась новая — та, что боролась за жизнь и не собиралась сдаваться. Чи бросилась к ближней лавке, вскочила на бочку. Та опрокинулась, но Чи, совершив новый прыжок, оттолкнулась ногой от карниза и взмыла в воздух, где ее подхватил Сальма.