Владимир Царицын - Ген мужества

«Железный Воробей», - с уважением подумал о нем Стас.

- Чего вылупился? Стремным, небось, тебе кажусь? – спросил Семен, заметив изучающий взгляд парня. – Ну, не гигант. До войны-то я таким худющим не был. Война, брат…

- Да ты что, Семен! Напротив, ты мне очень сильным человеком кажешься. Я даже позавидовал.

- Да, - согласился Семен, - силенки есть мало-мало. - И, подойдя к Стасу, потрогал его бицепс. – Да и ты тоже не слабак. Где такие банки накачал? На войне своей чеченской что ли?

- На тренажерах, - ответил Стас. – Я до того, как призвали, бодибилдингом занимался.

- В школу ДОСААФ, что ли ходил?

- Ну, вроде… - В свою очередь Стас пощупал бицепс Семена. Тот интуитивно напрягся, и у Стаса возникло ощущение, что он проверяет на твердость кусок стальной арматуры.

В душевую заглянул Федор Джонович Скворцов.

- Одежда вам приготовлена, - сказал он. - Все в соответствии с вашими размерами. Не ошибетесь – на комбинезонах у каждого имеется своя эмблема. Специально делали.

- Что за эмблема? – спросил Семен, но Скворцов уже скрылся.

- Сейчас посмотрим, - сказал Стас, смывая с себя остатки пены.

В предбаннике поставили четыре табуретки, на табуретках лежали аккуратно сложенные светло-серые комбинезоны, а внизу стояли высокие мокасины, похожие на военные берцы. Взяв мокасины в руки, Стас поразился их легкости. Не кожаные, определил он, синтетический материал какой-то.

Семен рассмеялся, увидев, что на груди каждого комбеза была изображена птичка. На одном – воробей, на трех других – филин, сокол и орел.

- И где здесь сокол, где орел? – озадачился Сокольский.

- Вот ваша одежда, штаб-ротмистр, - поручик Орлов указал Прохору на изображение сокола. – Я до большевистской смуты соколиной охотой увлекался, у меня в поместье два ловчих сокола-балобана жили. Так что сокола от орла отличить могу.

- Давай уже, одевайся, - буркнул Семен, - орел ты наш… стервятник. Э! – озадачился он вдруг, - а подштанники как же? Что, без исподнего это на себя напяливать?..

- Да есть тут все, - сказал Стас. – Под комбезом плавки и майка лежат, ты посмотри.

- Вот это что ли? – Воробьев с недоуменным видом растянул руками в стороны крошечные плавочки словно хотел их порвать. – Ничего себе труселя! Резиновые, не иначе. Да и не влезу я в них.

- Влезешь, - хохотнул Филин. - Зато ничего болтаться не будет.

Когда все оделись, опять появился Федор.

- Теперь прошу к парикмахеру.

- Налысо стричь будете? – с вызовом спросил Стас.

- Почему налысо? – удивился Федор. – Просто я подумал, вдруг вы пожелаете освежить прическу.

- Я недавно стригся. - Стас провел рукой по короткому влажному ежику волос. – Не успели еще отрасти.

- Тогда побреетесь. – Федор взглянул на недельную щетину Стаса. - Наверное, брились в тот самый день, когда и стриглись?

- Побриться можно, - согласно кивнул Стас.

- Мне тоже вроде бы стричь нечего, - сказал Семен и ворчливо добавил: – Да и… неправильно это как-то – после бани стричься. Все нормальные люди сначала стригутся-бреются, а после в баню идут. Чтобы все волоски мелкие смыть… - и почесал затылок.

- Кстати, - сказал Федор. – Пока вы мылись, все анализы сделали. Ни инфекционных заболеваний, ни паразитов у вас нет.

Семен поспешно убрал руку от затылка и зачем-то вытер ее о штанину.

- Так что? – спросил Федор, - идем к парикмахеру?

- Ведите нас, Федор, - сказал за всех поручик.

Спустившись на лифте, кабина которого находилась рядом с выходом из душевой (Стас не заметил, какую кнопку на панели нажал Федор, помешали теснота кабины и длинная спина Юры Орлова, но, глядя на тонкую световую полоску под ногами, то возникающую то исчезающую, он насчитал три уровня), они оказались в неярко освещенном коридоре. Идя вслед за Скворцовым, Прохор брезгливо рассматривал заусенцы на своих пальцах. Семен поглядывал на гусара и хмыкал. Юрий думал о чем-то своем. Стас осматривался.

Собственно, смотреть было особенно не на что. Коридор постоянно изгибался внутрь, по всей вероятности, был кольцевым. В потолке через равные промежутки были установлены точечные светильники, большая часть которых не горела. Как раз в том месте, где они находились, по обеим сторонам коридора располагались дверные проемы с номерами. Рядом с каждым проемом матово серебрилась прямоугольная металлическая пластинка, наподобие считывателя электронной карты, но вместо паза для прогона карты красовалось контурное изображение раскрытой человеческой ладони.

Коридор пустовал, по-видимому, все обитатели подземного мирка были заняты на работах или отдыхали после смены в своих боксах.

Но вдруг Стас услышал звук приближающихся шагов и тихий разговор. Из-за поворота вышли двое. Мужчины. Один - коротко стриженный, гладковыбритый и молодой, второй постарше, с аккуратной, будто нарисованной бородкой-эспаньолкой. Вид такой, словно оба только что от парикмахера. Наверное, так оно и было. Увидев группу «чужаков», ведомою Скворцовым, они посторонились. Федору кивнули, приветливо улыбнувшись, а новоявленных проводили любопытными взглядами. Впрочем, и Стас с компанией пялились на местных жителей с не меньшим интересом и любопытством.

Пройдя еще несколько метров, Стас не удержался от соблазна и, остановившись возле одной из дверей, приложил свою пятерню к изображенной на пластине. Федор, повернувшись, обронил:

- Не откроется.

- Информации о нас еще нет в базе данных компьютера? – сообразил Стас.

- А вы догадливы, молодой человек, - похвалил его Федор. – Однако не только в этом дело. Некоторые боксы не относятся к помещениям общественного назначения.

- Неприкосновенность частной собственности?

- Я бы сказал: право человека на личную жизнь. Но мы уже пришли. После визита к парикмахеру я отведу вас в столовую. Проголодались, наверное?

- А то! - кивнул Филин.

- Я бы сейчас котелок каши зарубал! – выпучив для убедительности глаза, заявил Семен Воробьев, забыв о своем совете не думать про еду. – Триста пятьдесят лет нежрамши.

Поручик Орлов по обыкновению промолчал, а гусар Сокольский со смешком спросил:

- А в честь нашего воскрешения шампанское на ужин подадут?

- Я бы сказал: на обед, - заметил Скворцов, - завтрак уже закончился, а до ужина часа четыре… Нет. Ни шампанского, ни каких иных спиртных напитков мы уже давно не употребляем.

- Давно, это сколько? – спросил Стас. – И почему не употребляете? Сухой закон?

Федор не ответил, прикоснулся рукой к изображению ладони на пластинке двери, у которой они остановились. Дверь с легким шипением поехала в сторону.

- Прошу, господа!

Увидев парикмахера, стоящего у зеркальной стены, Стас невольно улыбнулся – уж больно похож был парень на молодого Ярмольника. Только прическа у него была короткая, а во взгляде отсутствовала характерная хитринка. Вместо нее там вовсю горело любопытство.