Владимир Владимирович - Не дай мне упасть

- Точно не было? - зачем-то ляпнула Канзаки, занервничавшая вместе с собеседницей. Все получалось как-то неловко.

- Точно.

- А чего не было?

- В смысле?

- Ну, ты как-то туманно объяснила. Вы с Сэмом, выходит, не были... Вы не, э...

Они увязали в недосказанном как две смущенные школьницы. Винтерс убрала руки из-за головы и положила на колени, нервически барабаня пальцами. Мегуми усердно пыталась подобрать слова, но ничего не получалось.

- Что? - снова переспросила певица.

- Ну, мне так и не понятно, вы с ним были вместе как мужчина и женщина или?..

- Я же говорю, там все было немного сложно, - Кэтрин казалась смущенной. - Наши отношения сложно описать обычными категориями.

- Но вы целовались.

- Да, но это было всего несколько раз и почти случайно.

- Но вы не...

- Нет, мы не трахались! - вдруг выпалила Винтерс и резко замолчала, поперхнувшись воздухом.

- Кхм... - выдавила Канзаки, не знавшая, куда деть глаза. Впитанная с молоком матери скромность и привычка не лезть в чужие дела громко вопила сиреной на все сознание. Она только что вторглась в очень интимную сферу практически незнакомой женщины, причем очень грубо и совершенно не к месту. Невидимый чертенок хохотал до упаду.

- Н-да... - протянула Кэтрин, нарушая возникшую паузу. - Вот так и чувствуешь себя снова малолетней девчонкой. А ведь серьезная дама, мать и бывшая жена. Кхм. Извини.

- Да ничего, - бледным голосом отозвалась Мегуми.

- Просто как-то странно себя почувствовала и решила сказать, - почт извиняющимся тоном объяснила певица. - Да и впечатление создалось, будто ты это хочешь услышать.

- Я?! - Канзаки едва не подпрыгнула сидя. - Да ничего подобного!

- Ну, ты так стремилась расспросить меня о Сэме и наших с ним отношениях... Слушай, - взгляд американки стал хитрым и испытующим. - А у тебя с Сэмом что-то есть?

- А?! У меня?! - Канзаки показалось, что ей на голову скинули блок бетонных плит. - Еще чего!

- Правда? - бровь Кэтрин иронически приподнялась. - А со стороны вы двое смотритесь очень мило.

- Пока я не пытаюсь его придушить, - голосом сварщика в конце рабочей смены ответила японка. - Нет, ничего у меня с Сэмом нет.

- Я даже не знаю, огорчаться или радоваться, - засмеялась певица.

- Это почему?

- Ну... - американка снова пожала плечами. - Прошло пятнадцать лет. И все эти годы я... мне Сэма очень не хватало. Очень.

От тона, которым были сказаны последние слова, у Канзаки противно засосало под ложечкой. Судя по всему, Кэтрин все же любила Ватанабэ. Много лет. Женское чутье не могло сейчас врать. Мегуми понимала.

- Ну, понятное дело, - неопределенно пробормотала девушка и вдруг застыла. Прямо в макушку молнией ударила мысль, заставившая вспомнить нечто важное. - Погоди, Кэтрин. Отношения - это хорошо, но зачем за тобой охотились трикстеры, с которыми дрался Сэм?

- Вот я ждала, пока до этого дойдет.

Винтерс состроила столь смешную гримасу огорчения и страдания, что Канзаки невольно прыснула. Певица, тоже улыбнувшись, стремительно поднялась с дивана.

- Я тебе все рассажу. Но сначала я хочу есть! Так сильно, что готова наплевать на талию и нагло нажраться!

- А это мысль, - Мегуми прислушалась к себе и поняла, что тоже не прочь покушать. - Надо сообразить, как нам здесь питаться.

- Только ты оденься сначала.

Только сейчас японка вспомнила, что до сих пор облачена в одно полотенце.

- Ох, да... - она снова потянулась к чемодану, отложив джинсовую тряпочку, которую неосознанно мяла в руках.

- Между прочим, эта юбочка тебе бы очень пошла, - снова глядя хитрыми глазами, заметила Кэтрин.

Когда-то этот город был мирным. Когда-то этот город был целым. Когда-то он даже был богатым.

Но потом пришла война. Подлая, мерзкая, навязанная чужой волей братоубийственная гражданская резня, которой способствовали чужаки. Последний лидер страны, не покорившийся влиянию большого мира, был убит здесь. С тех пор Сирт не видел светлых дней.

После того, как в городе обосновались прислужники новой власти и иностранные солдаты, его частично восстановили, залатав следы боевых действий. Но никто не собирался и впредь поддерживать достойную жизнь в покоренном Сирте. Очень быстро, подобно Триполи, один город начал превращаться в несколько. Но если в столице процесс разделения высших и низших проходил медленнее и мягче, здесь все было гораздо нагляднее.

Восточная часть города со знаменитым районом номер два, державшимся до последнего в войну, превратилась в полуразрушенные трущобы. Сюда выселяли всех неблагонадежных, "социально неприемлемых" и просто слишком бедных, чтобы обосноваться в охраняемых американскими солдатами районах. Когда рухнула американская империя, и на смену солдатам пришли Крестоносцы, мало что изменилось. Просто теперь в компанию к нищим и бунтарям попали простые, вполне зажиточные мусульмане, отказавшиеся отречься от веры. Количество лишних людей все росло, и марионеточным властям Ливии пришлось сотворить гетто из второго района и части соседних территорий. Теперь высокие заборы отделяли "сброд" от "чистой" публики. Те из местных, кому посчастливилось жить среди хозяев, никогда не пересекали границ города внутри города, названного "Зеленым оазисом". Склонное к красивостям восточное мышление на сей раз придало названию немалую иронию. Оазис был грязным, густо заселенным местом с плохо работавшими коммунальными службами и практически полным отсутствием закона на улицах. Наемникам, устроившим себе базу на юго-западе, на возню "грязных коричневых полудурков" было откровенно плевать, а полиция боялась обитателей гетто как огня. Приличные районы обосабливались, образуя второй анклав по соседству с пристанищем отверженных. В конечном итоге на месте старого Сирта возникло даже не два, а три новых. Первым стал Сирт для крыс, как называли победивших в гражданской войне. По-европейски ухоженный колониальный городок с чистыми улицами, утыканными, впрочем, блокпостами. Жили в нем преимущественно наиболее предприимчивые ливийцы и немногочисленные белые. Второй Сирт был домом бывших врагов - исламистов и бывших лоялистов, угнетаемых теперь одинаково, - и просто большого количества несчастных людей, которым не посчастливилось родиться в другом месте. Третий же Сирт был Сиртом военных, полицейских и наемников. Волнения в регионе не прекращались ни на день уже долгие годы, а потому ручное правительство даже приветствовало сотрудников ЧВК, все множивших свое число.

Разумеется, три Сирта конфликтовали. Зеленый оазис считался основным источником преступности и терроризма, на его территории регулярно проводились облавы и зачистки с участием наемников. Любви к последним подобные акции не прибавляли. Но ее и без того было немного - задиристые, наглые, уверенные в собственном царском положении в оккупированной стране, "дикие гуси" не считались ни с кем, кроме начальства и европейских Крестоносцев. А так как Крестоносцы оставались в Египте, а начальство смотрело на шалости сквозь пальцы, наемники развлекались, как могли. Обитателям же Сирта для привилегированных гражданских оставалось лишь надеяться, что они не попадут под перекрестный огонь.