Даниил Аксенов - Проект «Справедливость»

Внутри швейного склада лестница подпрыгивала на тюках, но мне удалось развернуть ее как надо и приставить к отверстию, даже вогнать как можно глубже в зияющий темный провал. Я попытался подняться на несколько ступеней, но наверху была такая тьма, что мне пришлось вернуться за лампой: еще не хватало снова куда-то провалиться.

Котенок кружил около лестницы, то ли пробуя когти, то ли пытаясь играть с незнакомым предметом. Я протянул руку к котенку, чтобы взять его с собой, но он отпрыгнул в сторону, недоверчиво сверкая глазами. Мне не хотелось задерживаться и, предоставив животное его судьбе, я полез вверх.

Что бы ни говорил губернатор, он попал пальцем в небо: я не встретил ни зулуса, ни ассирийца, ни конкистадора и уже не вернусь к ратуше старого города. Возможно, монсеньор - любезный хозяин, но скорее всего, мне с ним больше не говорить. Конечно, я наведу о нем справки, постараюсь узнать и о старом городе, но это будет потом, когда успокоюсь и приду в себя.

Лестница слегка поскрипывала подо мной, но не трещала. Я быстро добрался до ее верхнего конца, освещая путь лампой, которую держал в левой руке. Потолок казался необычно толстым: примерно метра три-четыре. Я сумел продвинуть лестницу вглубь на половину этого расстояния и мне не составило никакого труда преодолеть оставшееся, поставив лампу на пол верхнего помещения. Я вылез из дыры, в которую провалился, почти сияя от счастья. Скоро буду дома!

Я поднял лампу и огляделся по сторонам, пытаясь найти сломанную дверь, через которую мне пришлось влететь сюда, спасаясь от толстяка и блондина. Но двери почему-то не было. Точнее, не было поблизости, лишь вдалеке серым прямоугольником зиял открытый проем. Под моими ногами расположился квадратный провал, рядом стояла какая-то лестница, а вокруг были рулоны ткани и шерсти. Я поднял голову и посмотрел вверх. В потолке был тоже провал, верхний край новой приставной лестницы скрывался в нем. У стены помещения, в котором я оказался, раздался шум и из темноты выскочил маленький черно-белый котенок. Он подбежал к приставной лестнице и начал на нее осторожно нападать, то ли пробуя когти, то ли играя с незнакомым предметом.

Я посветил фонарем вниз. Лестница, приставленная мной, стояла на прежнем месте, верхние ступени были хорошо видны. Тогда я осмотрел лестницу, которая была в верхнем помещении. Она, коричневая с черными пятнами, ничем отличалась от той, которую я принес сюда. Моя лампа приблизилась к полу: на нем были четко видны следы, будто кто-то тащил две тяжелые деревяшки. Мне не хотелось лезть наверх по вновь обнаруженной лестнице, хотя это нужно было сделать. Я подозревал, что наверху будет то же самое, что внизу: склад швейной фабрики, пыльные рулоны тканей, котенок и выход в старый город. На каждом ярусе одно и то же, видимо, до бесконечности.

Когда мне надоело слезать и залезать на новые и старые ярусы, я успокоился. Теперь мне был понятен ужас блондина, с которым тот отказался спускаться в старый город. Отсюда нет выхода. Я был уже готов поверить и в зулуса с конкистадором и ассирийцем, что бы это ни значило.

Вторая ступень лестницы была удобным сидением. Я сел и задумался, уже не обращая внимания на котенка, который бегал вокруг, но не давался в руки. Мне пришлось посетить несколько десятков ярусов, чтобы убедиться, что мой первоначальный вывод был верен: можно лезть вверх или вниз, все равно окажешься в одном и том же помещении. Я даже привязал лампу к веревке и опускал ее вниз, чтобы посмотреть, что происходит на ярусе, только что оставленным мной. Он был такой же, как и тот, на котором я находился. Эксперимент с лампой получился не сразу, я элементарно боялся его проводить, предполагая, что если каждый ярус копирует любые изменения, то может копировать и сущность, эти изменения вызывающую. Иными словами, я боялся увидеть на нижнем ярусе самого себе, опустившего лампу в дыру и рассматривающего еще более нижний ярус.

Но, к великому счастью, до этого не дошло. Неизвестные мне создатели старого города то ли не предусмотрели такой вариант, то ли специально отбросили. Зато я видел двух котят: один бегал около моих ног, а другой описывал круги вокруг пустого места внизу, повторяя все движения первого котенка.

Исследовать загадочную швейную фабрику дальше не имело никакого смысла: мне хотелось домой и единственный выход был в том, чтобы вернуться к ратуше и опять поговорить с губернатором. Я оставил лестницу на складе, но на всякий случай прихватил с собой лампу. Думаю, что ее владельцам все равно, где она окажется, ведь скорее всего никаких владельцев у нее нет.

Я снова пошел по улицам старого города, выбрав наиболее прямой путь к ратуше. Небо было по-прежнему серым, не ощущалось даже дуновения ветерка. Я провел здесь несколько часов, но ничего не менялось, только старые следы, оставленные мной, тянулись узкой пыльной дорожкой.

Мои черные башмаки (в них превратились сине-белые кроссовки при переходе в Лим) шагали вдоль старых следов, удваивая количество цепочек. Я торопился, но не бежал, а умудрялся еще рассматривать по пути дома, отдавая дань старой привычке. У двухэтажного деревянного здания с белой вывеской, на которой был намалеван желтый хлеб, мне пришлось остановиться. Вдали, почти в центре перекрестка, стоял человек.

Мне не было видно, во что он одет и как выглядит: просто черный силуэт на фоне блекло-желтого здания. Однако на первый взгляд человек занимался самой обычной работой, которую я так часто встречал на улицах земных городов: измерением угла наклона дороги. Перед незнакомцем на подставке стоял какой-то инструмент. Сам же назнакомец, пригнувшись, выполнял только ему известные манипуляции.

Я колебался лишь мгновение, выбирая что делать: идти вперед или прятаться. От старого города не приходилось ждать ничего хорошего, но, с другой стороны, передо мной не город, а человек. Вдруг он окажется столь же дружелюбным и разговорчивым, как губернатор?

Вперед - вот что я решил. Пыль с энтузиазмом взлетела из-под моих башмаков, будто радуясь, что шаги возобновились. Мне пришлось пройти метров двадцать, прежде чем удалось различить одежду незнакомца и то, чем он занимался. На его голове был черный шлем без плюмажа и с открытым лицом. Доспех на груди поблескивал начищенной чернотой, а инструмент для измерения угла наклона дороги… это был вовсе не инструмент, точнее сказать, инструмент, но не для того, о чем я сначала подумал. На подставке-шесте стоял мушкет с огромным дулом и целил в меня.

Любой на моем месте сразу же догадался бы, что этот незнакомец - конкистадор, о котором предупреждал губернатор. Любой, кроме меня, ведь я в тот момент понял лишь одну вещь: чем больше дуло, тем сильнее недогадливость. Вместо того, чтобы думать о словах губернатора, я развернулся и побежал назад. Определенно, это спасло мою жизнь.