Алексей Штейн - Еще один человек

И ничего. Курок не нажимается. Твою мать, я же точно зарядил! Наверное, автомат поломанный, потому и бросили! Вот гадство!

В ответ две очереди – что-то с треском дергает торчащий автомат из рук, и от деревяшки на стволе отскакивает щепка, а крыло начинает покрываться дырками. Сверху сыплется стекло… вжимаю голову в плечи и, прикрывшись несчастной «десяткой», на карачках ползу по газону в сторону «бумера». Стрельба стихла, и я вскакиваю и прыжками несусь к машине. Спотыкаюсь обо что-то и лечу с бордюра, выпустив и ключи, и автомат. Упал, впрочем, нормально, на руки, и тут же метнулся за машину. Что теперь… йо… без ключей не уехать! Высовываюсь обратно… Грохает выстрел, глуше и солиднее, чем из автомата, и на газоне совсем рядом взлетает сноп земли – ружье, ага.

Слышу дружный мат из двух глоток:

– …ю ж мать! Не стреляй, не дай бог, машину покоцаешь, архар!

– Коля, зайди слева, вдоль, а я справа, спереду обойду!

– Ага, ща!

– Автомат, автомат-то у него, мужики!

– Не таких валили… будет тебе автомат! Следи лучше за зомбями… Тоша, пошли!

Во-о-от оно что… Машина им. Вот ведь гады – тут во всем городе такое горе, общая беда. А они людей грабят! Мрази, подонки… Убивать таких надо. Твари. Казлы. Ублюдки.

Злость и обида захлестывают. И страх. Все, сейчас убьют!

Ну нет! Я не хочу! Не желаю! Нет!

– Коля, стой. Не лезь! Погоди.

– А? Че?

– Не лезь. Ща сам.

– Как?…А-а-а-а! Гы-ы!

Что значит «сам»? Обойдетесь! Сам я вам точно не подставлюсь! Я… что? М-мать…

…Сзади подходят неплотной группой десятка с два упырей. Тупые, медленные. Мужчины, женщины… дети. Вот оно что. «Сам». Я сейчас сам от них побегу. На пули. Выйду на открытое место. И там меня убьют.

Секунды тянутся… все ближе эти страшные, нелепые фигуры. Все, выхода нет. И тут, и там – мне нет места среди живых. Мне нет места…

Треск выстрела – ближний упырь, светловолосая девушка в плаще, валится с простреленной головой.

– Коля, че, охренел?! Пусть они его…

– Мля, Тоша, не, ну это песец! Так нельзя же!

– А сам первый его хотел завалить!

– Да, блин, ну не так же! Тоша, так нельзя!

– Закрой хавало, щегол! Ща они его сожрут, и мы их завалим. Один фиг он труп.

– …блин…

Вот так. Ближайший упырь метрах в десяти. Все. Ну что, и вправду – ВСЕ?

В кармане завибрировал мобильник. СМС.

…Дашка войдет в квартиру, пройдет на кухню, сготовит еду. Ружье под рукой, собранная, смелая. Она всегда такая, да. Почти всегда. Она поест и будет сидеть и ждать, пока я приду.

А я не приду. Почему? Потому что меня сначала обожрали неживые люди, а потом я тоже стал мертвым, и мне прострелили голову живые нелюди.

Она будет меня ждать. И не дождется.

Потом станет меня искать. И не найдет.

Нет.

(Больше всего это было похоже на то, как когда-то, давно, в спарринге, получив хорошую плюху, «поплывешь» было, и партнер осыпает тебя ударами, стремясь добить, но ты ушел вглухую, сбрасывая атаки вскользь… и вдруг приходит осознание: «Да что ж это я?!» – и становится все ясно и просто – и ты вновь отвечаешь, как можешь, вновь все осознаешь…)

Страх пропал. Мертвец уже почти рядом, пара метров… С места, сорвавшись, бегу словно регбист… но не на открытое место. Я бегу в толпу упырей. Мне не оставили места в живых – значит, я найду место среди мертвых. Я не сдамся. Протянутые руки… смахиваю, отбиваю. Змейкой, как когда-то в зале на тренировках, обхожу медленные неуклюжие манекены. Плечом… ага, отлетел! Так! Ногой тоже – все, дальше свободно!

Сзади слышны удивленные возгласы, треск нескольких выстрелов… Но мертвые люди прикрывают меня, а впереди застыли в мини-пробке два хвоста из машин… и вот меня уже не достать… не останавливаясь, вперед!

Впереди – нет живых. Впереди только упыри. Их немного… то есть много, но на севере города районы просторные, потому кажется, что мало. Я бегу в сторону жилого массива, уворачиваясь от упырей, обегая плотные группы. У меня нет вообще никакого оружия – бита и тесак остались в машине, автомат я выронил… Хорошо, что на руках три слоя перчаток, – и особо резвые упыри получают с бега в голову. Конечно, не упокаивает, но, пока они встают, я далеко.

В боку уже ужасно колет, дыхание с хрипом. Ну какого черта я последние годы не занимался спортом?.. Ну раз бы в недельку-то? Ну хоть просто пробежаться… Ах тяжело? Ах лениво? Ну, гад, теперь тебе легко и не лень…

Бежать сил больше нет, ноги так и норовят подогнуться, дыхание переходит в сипение. Замедляюсь – и вот уже больше имитирую бег. Меня уже третий упырь успевает схватить за плечо. У первых двух просто вырвался, этот же цепкий – молодой курсант с размочаленной грудью, где в крови проблескивают пуговицы. Дергаюсь, потом отвешиваю ему с ноги, разжимаю, таща его за собой, руку и наконец освобождаюсь. За эти секунды вокруг уже собрались «заинтересованные лица». Пока еще есть возможность, последним рывком забегаю во двор. Там тоже упыри, но меньше. Ломлюсь в двери парадных… бесполезняк. Все закрыто. А на меня уже обратили внимание. Не теряя времени, бегу (ха! бегу… плетусь, почти как упыри!) дальше. Все без толку, все зря.

Вот оно! Приоткрытая дверь сарайчика у помойки, дворницкая, как говорила бабка. Подтягиваю тушку к двери. Опершись о стену из серого кирпича, стремительно выблевываю все сожранное-выпитое накануне. Воздуха не хватает. Ноги гудят.

Некогда, некогда! Рядом с дверью, как в старом анекдоте, – совковая лопата. Хватаю ее и, крутанув, отовариваю вышедшего из-за загородки помойки школьника с ранцем за спиной. Восточного вида мальчик с объеденными до кости руками отлетает в сторону, а я, взяв «оружие» наперевес, вламываюсь в сарайчик. Там пусто и тихо. Захлопываю дверь и остаюсь почти в темноте, только из щелей попадает немного света. Просунув лопату черенком в ручку, запер дверь. И просто осел на пол.

Но тут же встал. Нельзя сидеть или тем более лежать сразу после бега и нагрузок – говорят, сердце сажаешь, и стукануть может. Прислоняюсь к холодной, из нетолстого железного листа на каркасе, двери. Уф, блин.

…Минут через пять начинаю приходить в норму. Для начала – осмотрюсь. В двери немало дырок – ну да, пацаны балуются, знакомо. Я вижу практически всю загородку с мусорным контейнером – и тут пусто. Упыри меня потеряли? Непонятно…

Внутри темно, но верхний край оцинковки на двери давно отгнил по швам – и, легко отогнув его немного наружу, я вскоре имею возможность обозреть и свое «убежище». Ведра, метлы, лопаты, тряпки, совки. Пара готовых к жарке ватников – настолько засаленные. Резиновые сапоги. Тачка, тележка. Вот на тележку-то, аккуратно убрав с нее всякий хлам и бросив ватники, и завалился, задрав на ручку-поручень ноги. Все, не трогайте меня. Вот так и буду лежать.