Александр Лидин - Непрощенный

Потому что нет ни живого существа, ни киборга, которое было бы совершенно чисто перед законом. «Даже хэнака можно засудить», как говорят копатели.

К сожалению, Алларту соблюдение золотого правила не помогло. Он не попался. Он… попал.

И, похоже, копатели — единственные, к кому он может сейчас обратиться.

Если они еще живы. Если Алларт рассказал им, как попасть в Древний фонд. Тогда он сможет опередить Гельма и первым добраться до орудий Диска.

Яан Залек брел по улице, время от времени натыкаясь на прохожих. Одни смущенно извинялись, другие резко окликали старого ученого. Архитерриус ничего не замечал — ни толчков, ни окриков, ни свиста пролетающих мимо платформ, ни запахов, доносящихся из кофеен и лавок.

Он знал, куда идти. И шел туда, как по пеленгу.

Он не задержался, проходя сквозь голографическую вывеску на двери «Шального метеора». Его не остановил запах сомнительного качества напитков, витающий в воздухе. И когда он пробирался между разновеликих столиков, стульев, насестов и подвесных подушек, никто не спросил его, что он здесь забыл.

Здесь он был просто одним из Существ Алфавита. Существом с двумя глазами, одним ротовым отверстием, которое служило также органом дыхания и речи, двумя верхними и двумя нижними конечностями. Он мог бы полдня просидеть здесь, потягивая тошнотворную бурду, выдаваемую за коктейль, и угасающим, оглушенным разумом ловить звуки многоголосой, многоязычной какофонии, переплетенной с дымом и невообразимыми запахами разгоряченной плоти. Он мог бы забыться, раствориться в ней, как кристалл соли в горячей жидкости…

Яан Залек упал в мягкое кресло, обитое засаленной материей неизвестного происхождения. Голова у него кружилась, а из сердца словно кто-то медленно-медленно вытаскивал толстую тупую иглу. Казалось, он смотрит на мир в толстую трубку из полупрозрачного силипрона. Все тонуло в бурой дымке, лишь одно он видел совершенно четко: мощного апеса в крошечном грязном переднике, который сидел на стуле перед стойкой.

— Ваш заказ, — послышалось над самым его ухом.

Почти не глядя, Яан Залек ткнул пальцем в голоменю на тусклом корпусе робота-официанта.

— Должен вас предупредить, — произнес робот вкрадчивым голоском Гельма Орксилла. — Этот напиток обладает сильным опьяняющим действием. Убедитесь, что состояние вашего здоровья позволяет вам употреблять подобные…

Архитерриус в ужасе обернулся. Но нет, это был не Гельм Орксилл. Возле его столика стоял самый обычный робот-официант, и на его груди мигала полоска с надписью, которую Яан Залек почему-то не мог прочитать.

— Уверен, — пробормотал он. — И еще… эмти с подливкой.

В корпусе официанта что-то забулькало. Через минуту манипулятор поставил перед ним на столик пластиковый бокал, наполненный изумрудно-зеленой жидкостью. Приглядевшись, на ее поверхности можно было разглядеть муаровые разводы.

Первый глоток обжег горло. Яан Залек задохнулся. Из чего готовили это пойло, оставалось только предполагать. Сквозь подступившие слезы архитерриус не сразу заметил, как апес в фартучке оказался возле его стойки.

— Эмти готовятся долго, — пробасил он. — Зря вы с гринферы начали, почтенный.

Архитерриус попытался ответить, но только закашлялся.

— Ну, вот видите… — великан печально вздохнул. — Давайте-ка я вас в номер отведу. Полежите, оклемаетесь… А там, смотришь, и эмти приготовятся. Негоже в таком состоянии тут сидеть, да еще в вашем возрасте. Всякое может случиться.

И, обняв полубесчувственного архитерриуса за талию, повел его к двери в дальнем углу зала.

— Ну вот, — удовлетворенно сообщила Матильда. — Еще чуть-чуть — и мы дома.

Капсула, похожая на прозрачное, срезанное снизу яйцо, мчалась вверх по шахте скоростного лифта, который открылся прямо из зала управления. Это потребовало меньше десяти минут — если точно, то девять минут, пять и три сотых секунды. Когда все закончилось, в потолке открылся люк, и «яйцо» плавно выползло оттуда, не поддерживаемое ничем.

Еще три минуты, сорок пять и тридцать две сотых секунды пришлось ждать сопровождающих, которых им выделил БКЦ-4-ИАК — двух корабельных роботов, которых копатели называли «мехами». Через них же бывшему капитану Кровлеву предстояло поддерживать связь со своим координатором.

«Мех» выглядел устрашающе — примерно как осьминог в любовной схватке с вешалкой. Причем вешалка, очевидно, предназначалась для тех самых гигантских камуфляжных костюмов, которые Артем обнаружил на складе. При их появлении Матильда недоверчиво зашипела. Это было объяснимо. Но когда одна из вешалок обратилась к нему хорошо поставленным голосом диктора центрального телевидения. Артема передернуло.

Теперь парочка стояла у стенки капсулы с возмутительно спокойным видом. Матильда пристроилась на максимальном удалении от них и поджала под себя лапки. А Артем ломал голову над вопросом: что такое для нее дом.

Капсулу не трясло, не качало. Не было слышно ни свиста, ни скрежета механизмов. Движение почти не ощущалось, лишь сила тяжести слегка придавила тело к полу. Выбирая скорость подъема, биокибернетический центр БКЦ-4-ИАК ориентировался на ускорение чуть больше одного «g» именно для того, чтобы у его новоиспеченного координатора не возникало неприятных ощущений. Понятно, что в результате путешествие затянулось, но зато пассажиров не размазывало по стенке.

Как понял Артем, его восьминогая напарница гораздо легче переносила перегрузки — не говоря уже о роботах.

— Ну, вот, — снова нарушила молчание «вдовушка». — Тормозить начинаем.

И в самом деле, капсула начала двигаться медленнее. Послышался скрип, потом она дернулась, точно собака на поводке, и остановилась.

— Уровень А, сектор СЕ — семнадцать — двенадцать — сорок один, — дикторским голосом объявил один из роботов. — Дальнейшее продвижение невозможно. Просьба покинуть камеру.

Наступал самый неприятный момент путешествия. Над так называемым Центром, там, где ныне стояла столица Диска, а раньше находилась Центральная рубка, уровень А был наполовину разрушен, и вывести на поверхность шахту лифта было невозможно. Нет, возможно… но это потребовало бы сорока девяти суток, десяти часов, двадцати пяти минут, сорока пяти и тридцати двух сотых секунды. Таким запасом времени Артем и его спутница не располагали.

Капсула замерла, и ее стенки начали темнеть, теряя прозрачность. Потом справа открылся аккуратный прямоугольный проем. За ним царила непроглядная чернота, и Артем непроизвольно попятился.