Иван Катавасов - Иная реальность

-- Вирта, Инга умирает с честью. Ее тело и разум должны жить.

-- Понимаю, Кирилл. Я сохраню, все, что смогу. Но она станет частью меня самой и частью тебя. Ты согласен?

-- Да и еще раз да! Пусть она останется с нами.

-- Да, любимый.

Что такое бинарные нейростимуляторы в нанокапсулах, активируемые по химической команде, Кирилл Дербанов знал не понаслышке. Он был одним из первых добровольцев, на ком в армии испытывались эти препараты. На своей собственной шкуре он тогда испытал последствия общей интоксикации организма, но, к своему счастью, в пределах физиологической дозы. Кирилл без труда мог представить себе, сколько всякой дряни бесполезно бурлит сейчас в крови у Инги и знал, что гормонально-химической бури ее организм никак не выдержит, судя по тому с какой силой ее тело рвало путы и летело к близкой свободе. Но на Вирту он все же надеялся, хотя в чудеса не верил. После армии Кириллу во второй раз предложили стать испытателем новой серии чудо-препаратов. Его тело и организм очень этого хотели, поскольку помнили былую безумную мышечную радость и непередаваемое словами чувство мускульного всесилия. Но по трезвом и здравом размышлении Кирилл Дербанов отказался во второй раз обратить себя в подопытное животное, обдолбанное обезболивающими, когда его организм в муках и корчах избавляется от продуктов распада чудесного лекарства. Теперь вот он воочию увидел результаты и последствия запуска в производство тех чудо-стимуляторов или их более мощных аналогов.

Кто смел, тот и съел чуду-юду. Упокой, Господи ее ментовскую душу. Ибо добровольно она дала себя отравить во имя дела. Или ей врачи как тупорылому менту и спортсменке ничего толком не сказали? Наверное, все-таки знала. Пусть каждый исполнит свой долг. Впрочем, ей уже все равно, и сие не есть важно. А нам люди разные нужны, бабцы всякие важны.

-- Вирта, моя помощь требуется?

-- Да, дорогой. Сядь или ляг где-нибудь поудобнее и постарайся расслабиться. Я к тебе подключусь позднее.

-- Пошли, Леон. Будем расслабляться, как положено.

На балконе Кирилл едва успел сесть в кресло, когда Вирта сообщила о своей готовности...

... Кирилл очень удивился, опять оказавшись в игровом пространстве Тюрингенского Леса, где вместо идеальной фигуры Вирты ему предстал гориллоподобная бой-баба, перевитая толстыми жилами и гипертрофированными мышцами.

Стало быть, это у нас Инга. А какая мохнатая спереди и сзади, мама миа! Где ж таких макак делают, так-перетак?

Он бы предпочел другой сюжет, но не он ныне заказывает музыку, пришлось заняться повторением пройденного. Разве что вместо болотца с бензиновыми разводами им предстояло омовение в глубокой глинистой луже на лесной дороге, разбитой танками. Вечерело.

Кирилл еще раз со вкусом выругался сержантским загибом и с чувством, от души смачно шлепнул могучую валькирию Ингу по голому мускулистому заду:

-- Будешь меня сиськами прикрывать, махнешь ими раз, махнешь другой, все немцы, американцы в разные стороны так и разлетятся. Или слетятся...

... -- Вирта, ты бы как-нибудь иначе...

-- А мне, Кирилл, там очень было весело. Я думала, мой герой, ты там тоже славно повоевал.

-- Индюк тоже думал. Я иду вниз. Показывайте, что там у вас получилось, моя дорогая леди Мэри-Вирта Шелли-Франкенштейн.

-- Нет, дорогой мой, пока не готово. А часа через полтора добро пожаловать. Мы обе будем очень рады вас видеть, храбрый сэр Сирил Тюрингенский.

Кирилл успел основательно утомить организм в тренажерном зале и принять душ, когда Вирта позвала его в лабораторию.

-- Мой дорогой! Ты еще не заснул? У нас все готово.

Инга в своем традиционном костюме для занятий физкультурой и спортом стояла в свободной позе посреди реакторного зала под яркими галогеновыми лучами бестеневой лампы, а Вирта в серо-зеленоватой хирургической униформе и в латексных перчатках в тон приплясывала вокруг и любовалась делом от рук художества своего:

-- Посмотри, мой дорогой! Просто прелесть! Какая внешность, ум, стать. Где твои глаза? Я бы на твоем месте непременно в нее влюбилась. Скажешь нет?

-- Скажу да. Сойдет для сельской местности. В общем и целом. Что у нее от Инги осталось?

-- Достаточно, чтобы стать мыслящим существом, но разум ее пока спит. Несколько часов она будет себя вести как человек без воспоминаний. Но все нервные реакции в норме и вестибулярный аппарат в идеальном состоянии.

-- В ней много модифицированной кремнийорганики?

-- Не очень, но хватает. Однако, поменьше, чем у твоего эффектора. Форм-фактор прежний, но посмотри, как она прекрасно двигается! Ну не будь таким букой, пожалуйста.

-- Ну что ж, посмотрим, коллега Вирта, что у вас получилось.

Кирилл подошел поближе, солидно, по-профессорски прокашлялся нацепил воображаемое пенсне, взял с лабораторного стола стеклянную палочку, похожую на дирижерскую, поискал камертон, но не нашел и принялся донельзя серьезным академическим взглядом изучать Ингу, как статуэтку или монетку, в аверс и реверс, время от времени глубокомысленно хмыкая.

Он не показывал виду, но преображенная Инга ему понравилась до невозможности, с первого взгляда. Рост, вес, плечи Инги остались прежними, но фигура стала мягче, воздушнее, приобретя ранее немыслимые для этого тела грациозность и изящество школы классического балета.

Под неулыбчивым взором мэтра Кирилла обнаженная балерина Инга, встала в скромную пятую позицию со скрещенными ногами и грациозно показала строгому экзаменатору, как она умеет перейти в арабеск -- намного более откровенную позу классического танца. Затем она опять скромница в четвертой позиции, взмах руками а-котэ, Инга открывает бедра в подготовке, закручивает скоростной искрометный пируэт и с изящной медлительностью приседает в балетном поклоне. Аплодисменты, маэстро!

Метр Кирилл не смог удержаться от восторженных оваций и несколько раз крикнул: браво! Все же на бис он балерину не вызывал и цветов ей не дарил. Вместо этого он, вынув из наплечной кобуры пистолет Стечкина, протянул его Инге рукояткой вперед.

-- Розы в хрустальной вазе на журнальном столике в углу. Огонь без команды. К бою!

Через две минуты вся дюжина обезглавленных цветочков грустно лежали на столе и под столом. А Вирта разразилась бурными и продолжительными аплодисментами:

-- Получилось, получилось! А я боялась, что она стрелять не умеет.

-- Завтра проверим в деле. Когда ты над ней работала, меня вызывал Хатежин по транковой связи. Приглашает нас поставить заслон у Марфуткиной фермы на удаленном востоке. Говорит, общегородская контрпартизанская операция откладывается, а дикие менты могут за продразверсткой двинуться.

-- Вот и чудесно! Мы с Ингой обе оденем зеленые диагоналевые гимнастерки с длинным рукавом, ремни, сапожки и коротенькие юбочки как в кино про Великую отечественную...