Николай Берг - Остров живых

– Не могу! Не могу!

– А, чтоб тебя!

Ирина шагнула назад – мертвяк подошел уже слишком близко и тянул руки – вскинула пистолет, зажмурила глаз, как учили, и, прицелившись в темное пятно головы, выстрелила.

Бахнул выстрел, быстро заглохший в сыром воздухе, а мертвяк нелепо рухнул вертикально вниз. Как марионетка с обрезанными ниточками.

Напарница, нелепо держа ружье, подошла поближе. У нее явно начался мандраж.

– Трусишь? – строго и свысока спросила Ирина.

– Замерзла. Ну и трушу, конечно. Как ты его – раз и все. – Вера виновато улыбнулась.

– Ладно. Пошли оставшихся добирать.

Оставшихся Ирка добрала сама, это просто оказалось. Вылезали мертвяки кучей, в одну дверь, мешая друг другу, дальше ползли на четвереньках – не сообразили, что ли, встать, но Ирка потратила всего четыре патрона на всю троицу.

– Слушай, Ирэн, давай сматываться, а?

– Погоди! В джипе пятеро было, а я четверых успокоила. Пятый там.

– Пятая. Та самая Мэри-Сью.

– Однохренственно! По сторонам смотри, мерзлячка!

Решив рискнуть, Ирка проскочила пространство до джипа. В салоне кто-то возился, но наружу не показывался. Приглядевшись через полуосыпавшееся стекло, Ирина поняла причину – растрепанная окровавленная девка с обгрызанным лицом была пристегнута ремнем безопасности.

Подавив первое желание бабахнуть ей в башку, Ирка взяла себя в руки, осмотрелась, прикинула, как стрелять, чтоб не повредить чего в уже и так простреленном салоне, усыпанном битым стеклом, и наконец стрельнула. Мертвячка еще шевелилась, и пришлось потратить еще патрон.

Ирка глубоко вздохнула. Справились все-таки.

– Ладно, тащи сюда железо!

Вера попыталась тащить все стволы, но не потянула, свалила обратно.

– Тяжело очень, Ирэн!

– Погоди, сейчас я подъеду.

Осторожно открыв дверь, смахнула стекла с сиденья, стараясь не порвать перчатку и не пораниться, увидела какую-то тряпку на полу, стряхнула стекла с нее и протерла пропоротое пулями кресло от местами поблескивавшей на нем чужой крови, залезла, выдохнула воздух и, стараясь не смотреть в зеркало на сидящую сзади покойницу, нашла ключи в замке, завела и тихонько тронула с места.

Подъехала к Вере, вместе они выдернули и выкинули из салона Мэри-Сью, сложили на заднее сиденье трофеи и покатили аккуратно дальше – к холмику, забрать шмотки и коврики…

Немножко тряслись руки и как-то обессиленно колотилось сердце, но такого кайфа Ирка давно не испытывала.

– Ладно, давай все же попытаемся уснуть, а то этот Дункан еще долго будет куролесить…

– Хорошо… Вспомнил вот, в инете кто-то написал прямо про него:

– Вот завтра и глянем, как оно – алебардой-то…

Дункан еще что-то бунчит, но голова как свинцовая. И словно свет выключили, стоило только прижать ухо к подушке…

Сегодня я точно убью Вовку.

Вот открою глаза – и убью. Взглядом. И он будет помирать медленной и мучительной смертью, а мне его ни капли жаль не будет. Потому что ничего другого мерзавец, заливисто орущий в ухо: «Рота, подъем!» – не заслуживает.

Василиска из меня не получается, Вовка игнорирует мой тяжелый ненавидящий взгляд и только еще и торопит. Внизу у умывальника не пойми откуда толпа. Сразу вспоминается американская карикатура, где из такой же солдатской куча-малы доносится возмущенный вопль: «Кто это чистит мои зубы?!!»

Ситуация понятна: тут еще несколько из парней ОМОНа – те, которые прибыли с Дунканом, вот они кучу и создали. Дрыхли-то они в Артмузее, сладострастно обложившись протазанами и этими, как их там, совнями и бердышами, а на завтрак и умывание к нам прискакали. Видать, с умыванием в музее еще сложнее, чем у нас. Ну да, народу там много, а туалеты не резиновые. Правда, двери в туалетах старинные, еще арсенального производства, мощные, бронированные, ну да это вряд ли помогает.

Ильяс и Дункан поторапливают нас: вот-вот прибудет транспорт, надо пошевеливаться. Завтракаем стремительно, обжигаясь кофе и торопливо заглатывая бутерброды с какой-то очень твердой колбасой. Для меня оказалось сюрпризом, что часть наших женщин, в том числе Дарья и Краса, убыли в тот самый концлагерь при заводе – посчитали нужным помочь, а там сейчас каждая пара рук желанна. Вот и сразу видно, кофе еще ничего, а бутерброды как топором накромсали.

Суета сопровождается лязгом железа и бряканьем – парни собирают свои доспехи, которые почему-то разбросаны по обоим этажам салона.

– М-да, это совсем не швейцарская караулка! – свысока цедит Дункан.

Сам он уже собрался и сидит как на гвоздях.

– Ну а что у швейцарцев? – спрашиваю его.

– У швейцарцев образцовый порядок! – отвечает Дункан так, словно этот порядок целиком его заслуга.

Наконец все собрались и полубегом с лязганьем добираемся до причала. На причале девственно пусто и безлюдно.

Ильяс чешет в затылке, выразительно смотрит на Дункана.

Начинают связываться с командованием.

Мы с Сашей тоже переглядываемся: из обрывков руготни и страдальческих воплей становится ясно, что самое малое час ждать придется. То ли морячки засбоили, то ли наши «кмамандиры» что-то напутали, но возвращаемся обратно. Придет корыто – оповестят.

Кофе был хорошо заварен. Моя попытка подремать проваливается – веки как на пружинках, самораскрываются. Из принципа продолжаю валяться. Игнорируя намекающие взгляды Ильяса. Впрочем, он очень быстро отвлекается – к нам заявляется пара монетодворских гномов, они тоже хотят поучаствовать «в деле». Отпустили их с трудом, оказывается, пришел крупный заказ.

Все немного удивляются: это какой же? Значки печатать или ордена?

– Нет, разумеется, деньги, – с достоинством говорит гном постарше.

– Только вы пока об этом не треплитесь, – дополняет его напарник.

Наши удивляются еще пуще.

Действительно, кому сейчас в голову придут деньги! Самое время для военного коммунизма. Или еще больше – феодализма. Хотя… Во времена феодализма деньги-то как раз уже были.

– Вообще-то вся классическая литература описывает все обмены на патроны. И в играх то же самое. При приходе Песца деньгами становятся патроны, – объясняет Александр.

Гномы свысока смотрят на сказавшего. Саша спокойно переносит уставленные на него четыре глаза.

– Нет, парень. Патроны деньгами быть не могут, – компетентно заявляет гном постарше.

– И почему нет?

– Потому что часть публики по привычке обязательно эти патроны перед рынком сварит! – ухмыляясь, говорит Дункан.

– Да, и это тоже, – соглашается гном.