Алекс Орлов - Особый курьер

– Джек Холланд.

– Вот видишь, камрад Джек, какая у тебя нелегкая судьба. А все почему?

– Почему?

– А все потому, что на Бургасе нет Всеобщего порядка. Понимаешь?

– Это – да. Порядка там никакого, – совершенно искренне согласился Джек.

– А что это у тебя на руке? Золото?

– Это подарок, – нехотя ответил Джек. – Память об отце.

– Дай посмотрю. – Длинноволосый взял часы, поднес их к глазам и внимательно осмотрел корпус. – Это всего лишь позолота. А «Трайдент» – это что, имя твоего отца?

– Да, – соврал Джек.

– Ладно, пока можешь их носить, но в случае необходимости сдашь их в фонд борьбы.

Просветительскую беседу камрада Харриса прервал шум судовых двигателей. На высоте двухсот метров в сторону посадочного терминала проплыл уиндер. Несколько человек из свиты Харриса открыли по нему огонь, и судно скользнуло в сторону, пытаясь уйти с линии огня.

– Отставить! – крикнул длинноволосый и, проводив корабль взглядом, пояснил: – Зачем вы стреляете? Сейчас он сядет и вскоре станет нашим, а если вы его собьете, он разрушит склады. Айда посмотрим, как идут дела у камрада Мэтлока. И ты, пилот, иди с нами. Сказать по правде, ты мне нравишься, и я хочу представить тебя камраду Дункану. У него наметанный глаз и внутренняя мудрость. Он точно скажет – наш ты или чужой.

Пули звонко забарабанили по днищу уиндера, и Ласло Калев бросил корабль вправо, отчего Энрике Коррадо едва не свалился на пол.

– Держи ровнее, ты меня так угробишь! – крикнул он, потирая ушибленную голову.

– Ровнее нельзя, нам сейчас ракету влепят! Эх, связался же я с тобой!

Обстрел прекратился, и пилот начал снижаться прямо на свободный посадочный квадрат.

– По-моему, там настоящая война идет. Вон посмотри… – сказал Ласло, кивая на экран сканера.

Частые разрывы гранат, перебегающие с места на место люди, лежащие на бетоне трупы – все говорило о том, что на земле проходит нешуточная операция.

– При таком раскладе, друг, нужно сажать машину дверью к танкеру. А то они нас с ходу обработают, – сказал Энрике.

– А если нас обработают другие?

– Не обработают. Те, что обороняются, – это регулярная часть.

Отдав распоряжение, Энрике пробрался в грузовой трюм и вскрыл оружейный ящик.

Автомат «протос» лежал в полной готовности со снаряженным коробчатым магазином. В своей работе Энрике не часто приходилось пользоваться подобным инструментом, однако сейчас был именно тот случай, когда требовалось применить тяжелую артиллерию. Пули «протоса» содержали нестабильный кобальт, и один такой заряд мог прошибить кирпичную стену.

Уиндер завис над посадочным квадратом и начал медленно опускаться вниз. Пули продолжали щелкать по его корпусу, не причиняя судну вреда. Наконец корабль плавно коснулся площадки, и Ласло, даже не дождавшись остановки двигателей, побежал открывать выходную дверь. Ему казалось, что уиндер вот-вот станет мишенью для какой-нибудь мортиры. Воображение рисовало Калеву ужасающие картины с пылающим уиндером и морем огня. Вспотевшие ладони скользили по рычагу замка, и это еще больше усиливало чувство давящего страха.

– Бежим, Коррадо, мы можем укрыться за танкером! – закричал Калев, когда запорный рычаг двери поддался.

– Не спеши, придурок! – прикрикнул на него Энрике, однако страх оказался сильнее – Ласло спрыгнул на бетон и тут же попал под обстрел. Схватившись за ногу, он упал с громкими воплями:

– О-о! А-а-а! А-а-яй, как больно!

Энрике свесился вниз и, подхватив Калева, рывком втащил обратно. Как выяснилось, ранение было пустяковым – осколок гранаты прошел, не задев кости, и крови было совсем мало.

Энрике даже не стал оказывать Ласло помощь, заставив его самого добираться до аптечки. Когда пилот, выкрикивая ругательства и стеная, убрался в трюм, он снова распахнул дверь, примерившись, одним прыжком достиг задней опоры уиндера и выглянул из-за укрытия.

– Ага, как раз вовремя, – пробормотал он.

Повстанцы открыто бежали к терминалу, намереваясь покончить с отрядом гражданской милиции. Энрике поднял «протос» и сделал два выстрела.

Бежавшие первыми двое повстанцев лопнули, как новогодние хлопушки, еще нескольких человек повалило взрывной волной. Энрике дал короткую очередь и разметал остатки атакующих.

Из-за танкера выскочили трое запыхавшихся милиционеров. Они подбежали к Энрике и спрятались за корпусом уиндера.

– Спасибо, вы нам очень помогли, – поблагодарил милиционер с нашивками сержанта. – Мы бы не успели.

– Что делать, пришлось защищать свою жизнь, – пожал плечами Энрике. – Сколько вас тут?

– Восемьдесят три человека тех, кто еще может держать оружие, и девятнадцать раненых, – сообщил сержант.

– Оружия хватает?

– С этим все в порядке – под нашим контролем арсенал.

– Это уже кое-что, – кивнул Энрике. – Вам нужно посадить пулеметчика вон на ту каланчу. Эти ребята накапливаются в низине сразу за складами. С каланчи их будет видно как на ладони.

– Мы пробовали отбить это здание, но у нас ничего не вышло, только потеряли троих человек, – сказал сержант.

– Придется попробовать еще. Иначе в следующий раз они доберутся и сюда. Кстати, сержант, к вам в порт не прибывал еще один уиндер – точно такой же, как этот?

– Не знаю, сэр. С шести пятнадцати утра мы ведем бой. От пятисот человек осталось восемьдесят.

– Понимаю, – кивнул Энрике, а про себя подумал: «Куда же мог подеваться наш драгоценный Джек Холланд? Неужели погиб? Это было бы очень досадно».

– Ладно, сержант, найдите мне пять человек добровольцев, и я отобью эту каланчу.

– Раз так, сэр, трое у вас уже есть.

– А еще двое?

– Увы, все силы брошены на удержание арсенала. Если эти фанатики дорвутся до оружия, они уничтожат всех.

Холодный рассвет застал Инессу Брун за обходом постов – своих и Юргена, который после вечерних возлияний дрых без задних ног.

Занемевшие в утренней сырости часовые выглядывали из своих секретов и смотрели на Инессу с некоторым удивлением. Они все еще пребывали в режиме полубодрствования.

Это состояние знакомо каждому, кто хоть раз нес караульную службу. Долгая борьба со сном изматывает организм и приводит к некоему раздвоению, когда часть сознания спит, а другая продолжает бодрствовать.

Понимая состояние людей в эти последние и самые трудные полчаса перед сменой, Инесса старалась их взбодрить.

– Привет, Болдерик.

– Доброе утро, мэм.

– Как тут?

– Все тихо, мэм. В такую рань спят даже птицы.

Болдерик охранял тропу, проложенную среди осыпавшихся развалин. По ней можно было выйти в город и так же легко пробраться в расположение базы. На ночь тропу минировали «растяжками» и для надежности выставляли пост.