Александр Борисов - Прыжок леопарда 2

Стало быть, прибыли, собираемся выходить, - насторожился Максимейко. - Ничего себе, остановка по требованию. Ну что же, добро пожаловать! - он почему-то решил, что это и есть стрелок, хозяин бесхозного карабина.

Автобус скрылся из виду. Старик проводил его быстрым взглядом и двинулся в обратную сторону. Он шел, опустив голову, слегка загребая левой ногой. Поравнявшись с пригорком, на котором сидел полковник, негромко сказал:

- Там, на посту, я видел вашу машину и сразу же понял, что вы где-то здесь. Выходите, Валерий Георгиевич, вам нечего меня опасаться: эта работа оплачена мной, я и есть настоящий заказчик.

Максимейко решил, что молчать и таиться бессмысленно.

- Если даже и так, это ничего не меняет, - ответил он столь же спокойно и равнодушно. - Я буду иметь дело только с одним человеком, и это оговорено условиями контракта. Шагай от греха, прохожий. Самозванцев в России не любят, могут накостылять.

- У меня на руках ваша расписка и второй экземпляр контракта.

- Засунь их себе в задницу.

Прохожий заметно занервничал:

- Но послушайте, обстоятельства изменились: тот, кто беседовал с вами в Москве, уже неделя, как мертв.

- Это ничего не меняет, - упрямо повторил Максимейко.

Переговоры все больше заходили в тупик.

- Ладно, - сплюнул старик, - в моем чемодане, остатки твоего гонорара. Слышь, буквоед? - хватай и п...дуй отсюда, без сопливых управимся. И оставь в покое мой карабин. Ему сегодня предстоит поработать.

Полковник решил, что такой поворот дела его тоже не очень устраивает: стоило наживать горб, чтобы сойти с середины дистанции?

- Хрен с тобой! Поднимайся сюда, знакомиться будем. Только учти: убивать тебя мне не резон. Бить тоже не стану, так... слегка попинаю, если сильно попросишь или, вдруг, убедительно не докажешь, что ты - это ты, а не кто-то другой. Да одежду попроще надень - здесь слишком пыльно.

Прохожий согласно кивнул, скинул белоснежный комбинезон и вывернул наизнанку. В руках у него оказался легкий добротный комок с раскраской под жухлый осенний лист.

М-да, - Максимейко присвистнул, - чтоб попинать такого без ущерба для собственного здоровья, нужно еще две недели не пить! А еще маскируется под дедулю. Да на нем лошадь в цирке возить! Ишь, как ногами сучит - чисто племенной жеребец!

Стрелок в три прыжка взлетел на пригорок и с виду совсем не запыхался.

- Если все упирается в доказательства, есть у меня документ надежнее вашей расписки.

- С удовольствием погляжу.

Он опять перешел на "вы", - констатировал Валерий Георгиевич, - стало быть, уважает, признает, что беседует с равным. Впрочем, куда ему без полковника Максимейко? - при этом раскладе у меня на руках все четыре туза. Закушу удила - и кранты! - не видать ему Чиги Малого, как бабушке прожиточный минимум. А Чига ему край как нужен, знать бы еще зачем?

Незнакомец достал из сумки старую потертую фотографию. Такие снимки хранили во внутреннем кармане полевой гимнастерки вместе с комсомольским билетом и последним письмом из дома. Сколько их, отщелканных стареньким "ФЭДом", впитали в себя историю неизученных войн! На снимке унылый афганский пейзаж, глинобитные стены пуштунского кишлака и два пацана перед спешенным с неба "МИ-8". Не "вертушка", а решето! - в фюзеляже дыры, величиною с кулак, перебитая лопасть винта...

Обычный любительский снимок. Качество не ахти. Но такой не подделаешь. Все, от выцветшей надписи до вальяжных поз пацанов - и есть высшая правда, та, что зачтется на Страшном суде.

- Я узнал его, - сухо сказал Максимейко, - хоть это и мудрено. И тебя я тоже узнал. Скажи мне, а кто из вас будет Мансур?

- Я.

Полковник кивнул:

- Помню, я слышал твой позывной в горах Торо-Боро. Что ж ты, вроде и большенький, а ружьишко так плохо припрятал?

- Почему плохо? - специалист сразу отыщет и дальше копаться не станет, а дурак... дурак сюда не полезет.

Максимейко снова кивнул:

- Я мог бы тебе помочь. Наш контракт останется в силе, если расскажешь, зачем тебе Чига.

- Честно? - Мансур почесал в бороде.

- Как на духу.

- Если честно, тогда я и сам не знаю. Его используют в темную, сразу по нескольким направлениям, сразу и не поймешь, которое из них главное. Одно лишь могу сказать, как его ведущий куратор: парнишка мне нравится. Ему бы в другое время родиться, да при другом дяде. Жизнь топчет его и трамбует, а он поднимается, чтобы снова карабкаться в гору. С таким завидным упорством... скоро с ним многим придется считаться.

- Здесь я с тобой согласен: широко шагает, паскудник, как бы штаны не порвал. Где он - там сплошной серпентарий... ты работаешь на Россию?

- Хотелось бы верить. Во всяком случае - на Москву. Но больно она припахивает просроченной кока-колой.

- Слышал по радио, Шеварнадзе ушел в отставку. Говорят, собирается в Грузию.

- Это всего лишь слухи, но они похожи на правду. Моим руководством уже принимаются превентивные меры: в горах Ингушетии и Чечни открываются медресе, готовятся люди, умеющие стрелять по первому слову муллы.

- Что-то типа народного ополчения?

- Да, но с изрядною дозой религиозного фанатизма. Это работа на перспективу. Крыша наша значит, можно предположить.

- Чига здесь при делах?

- Он уроженец Абхазии.

- Поня-ятно. Его кто-то хочет убить?

- Не то слово хочет - спит и видит бедного парня клиентом гробовщика. Три неудавшихся покушения за последние две недели. И это в тюрьме, практически, на глазах у милиции! Представляешь, какие деньжищи вбуханы в осуществление этой мечты?

- Сейчас, как я понял, будет четвертое? За что же такой почет? - спросил Максимейко, почти не надеясь на честный ответ.

- Хочешь верь - хочешь нет, - ногтем большого пальца Мансур черканул по зубам, - но это обычная уголовщина. Случай, конечно, не ординарный. Некий питерский апельсин (в узких кругах он известен как Фармацевт), хочет поймать удачу за сиськи. Одной рукой ухватить сразу за две: подмять под себя Гогу Сухумского и войти в нефтяную элиту.

- Харя не треснет?

- Он считает, что нет. Похищение дочери полковника Векшина это его заказ.

Максимейко присвистнул:

- Вот блин! Все, как в русской народной сказке: Чига - Кощей Бессмертный, похититель прекрасной царевны. Но тут прилетает лихой Фармацевт, хватает его за яйцо и спасает Забаву Путятичну. В чистом осадке - пир на весь мир, скорая свадьба, полцарства в придачу и очень высокая крыша. Остается всего ничего - уничтожить Кощея, дабы никто не узнал, что герой на белом коне и есть Змей Горынович.

- Лихо у тебя получается, - Мансур невесело усмехнулся. - Только сказочка вышла какая-то куцая. Нет в ней ни слова о Гоге Сухумском.

- Что о нем вспоминать? Георгий Саитович далеко, в тридевятом царстве, сидит на высоком дубу, в кованом сундуке. По большому счету, он и есть золотое яйцо, в котором вся сила Кощея. Уничтожат его - и что от Малого останется? В лучшем случае - вечный стрелочник, на которого можно списать все дядюшкины грехи. Чем Фармацевт, и воспользуется.