Сергей Зверев - Тоннель времени

Напольное покрытие из пуленепробиваемой стали они, спасибо инженерам, прошить пулями не могли. Но пролетая мимо, пули с визгом рикошетили от бетонных перекрытий и летали рядом со Стольниковым как осы около растревоженного гнезда.

Поняв маневр разведчика, чехи на мосту ускорились, а те, что на время отступили, появились из укрытия. И обе группы открыли огонь по прячущемуся в бетонном «кармане» капитану.

Изредка выбрасывая руку, Саша отвечал и тут же снова прижимался спиной к холодной стене. Он снова считал вслух патроны, и когда их осталось пять, решил так: с последним выстрелом он перепрыгнет через перила и попробует зацепиться руками за пол балкона. Под балконом есть площадка – крыша наблюдательного пункта, похожая на стеклянный кабинет начальника цеха на заводе. Отсюда охрана следит за всем вторым этажом в режиме он-лайн, не вставая с мест.

Это был последний патрон в магазине его пистолета.

Затвор отскочил назад и замер в этом инвалидном положении, демонстрируя дальнейшую полную недееспособность.

Но сам выстрел был точен.

Неизвестно, кто следит за порядком с того дня, когда арестанты захватили «Мираж», но, если таковые имеются, работы у мойщиков будет хоть отбавляй. Войдя в лоб бандита, вылетевшая из ствола «стечкина» пуля вышибла из его затылка пригоршню костей и густую липкую жижу. И теперь, когда разгоряченные погоней мозги стекали по шершавой «шубе» стены, Стольников бросил себе под ноги ненужный уже пистолет.

Он не выйдет из этого укрытия живым – он был в этом уверен. Впервые в жизни в нем шевельнулась мысль о полной безысходности.

Пятясь и приближаясь к узкой двери, ведущей к следующему пролету балкона, чердачной двери, капитан молил только об одном – чтобы она не была заперта. Ему очень не хотелось упереться в запертую дверь и понять, что теперь – либо вниз головой, либо поднимать руки. А он знал, что руки не поднимет…

Сдерживая рукой окровавленный бок, капитан толкнул створку и, когда она поддалась, почувствовал внутри себя тепло, какое ощущают искатели кладов, видя на экране металлоискателя очертания искомого. Он двинул дверь здоровой рукой, перешел на пролет и запер за собой. Теперь ситуация изменилась. Теперь либо руки над головой, либо – голодная смерть на балконе. Зайти внутрь боевики могли, только подорвав тяжелую дверную коробку. А подрывать было нечем – это тюрьма, где взрывчатые вещества охране не нужны.

Сделав несколько шагов вперед, он убедился, что дверь, ведущая из этого балконного пролета на следующий, заперта.

Финиш, мышеловка.

– Как там Ждан, интересно?… – пробормотал он, стягивая рубашку, чтобы перемотать рану.

Все, что ему теперь оставалось, это попытаться под огнем боевиков спуститься по балкону и оказаться на крыше широкой, метров пятнадцать, стеклянной будки. И оттягивать этот момент Стольников не хотел. Чехи на выдумки хитры, когда речь идет об убийствах. Нужно работать сейчас, пока они не сбежались со всего Западного крыла.

Отшатнувшись назад, Саша мгновение стоял не шелохнувшись, а потом сделал шаг вперед и перекинул себя через ограждение.

Еще секунда – и он завис над крышей…

Он прыгнул, когда сработали одновременно несколько автоматов снизу и несколько сверху. Все пространство вокруг покрылось сухой взвесью – пули выбивали из стен бетон, ссохшуюся шпаклевку, и пыль, еще не начав оседать, превратилась в облако, внутри которого находился капитан.

Несмотря на боль, Саша едва не рассмеялся. В таком глупом положении ему не приходилось бывать еще ни разу. Он качнулся вперед, назад, разогнал себя, поняв, что точкой приземления окажется центр крыши, отпустил руки.

Полет длился не больше секунды. Надеясь встретить под ногами твердь, он сгруппировался, но вдруг то, от чего он собирался отпружинить ногами, хрустнуло…

Он проваливался через крышу внутрь залитой светом будки наблюдения как сквозь яичную скорлупу. Ударившись раненым боком обо что-то твердое, он вскрикнул и на мгновение потерял равновесие. Приземлялся он почти на бок. Лишь в последний момент, рискуя сломать себе ногу, развернулся и перевернулся через себя…

Посмотрев наверх, он убедился, что ему несказанно повезло. Прыгнув, он угодил как раз в середину квадрата, образованного удерживающими потолок стальными балками. Крыша – хрупкое волокнистое покрытие, и окажись его ноги по разные стороны одной из балок, ему пришлось бы туго.

Как бы то ни было, находиться внутри будки было безопаснее, чем на ее крыше. Стреляя, бандиты могли достать его и сверху, и снизу. Учитывая, что потолок не представлял для пуль никакой преграды, а выдержи он Стольникова, капитану и в голову не пришло бы его ломать, это был тот счастливый случай, который выпадает на долю разведчика очень редко.

Между тем внутренняя стена будки была тоже стеклянной, и стекло с двух сторон было гораздо крепче крыши.

Он посмотрел, куда ведет дверь из этого помещения. За нею он видел две двери, одна из которых была входом в операторскую, видимо, вторая – просто входом. Никого рядом не было, и этим нужно было быстро воспользоваться. Опустив руку, Стольников прихватил тяжелый стул и поволок его за собой по полу.

– Спасибо, генерал, за работу! Все одиннадцать лет о ней мечтал!..

Стекло было толстым, очень крепким для того, чтобы проломиться сквозь него своим весом.

И в этот момент кто-то спустился на крышу будки. Стольников похолодел от ужаса. Как они могли добраться до него так быстро?!

Дальше для него все показалось немного нереальным. Все органы чувств, за исключением слуха, у него словно отключились. Да и слух ловил только те звуки, которые считал нужными. Из всего букета созвучия над головой он почему-то поймал только клацанье затвора автомата и тяжелое дыхание человека, берущего цель в прицел.

Из всех команд о том, что ему нужно остановиться и лечь на пол, показать руки, не шевелиться – народу на крыше, по-видимому, прибавилось, и, судя по всему, никто не прыгал, все спустились, – Стольников не выполнил ни одной.

Резко метнувшись к высокому витражу стеклянной стены, он с размаху всадил в него тяжелый дубовый стул и ринулся вслед за ним…

Стекло выдержало – оно хрястнуло, пошатнулось, чего никак нельзя было ожидать от изделия толщиной в сантиметр, и украсилось паутиной трещин – но выдержало.

Однако устоять под стремительным натиском тела весом в центнер, тела человека, знающего, как именно нужно всаживать себя в преграду, не сумело…

Стольников с оцарапанным лицом и плечами катился по полу к двери, ведущей из западни. А за спиной его, оглушительно раскалываясь и падая на бетон тысячами сверкающих в свете ламп осколков, гремела поверженная преграда.