Иван Петров - Все, о чем вы мечтали

- Нет, граф, мы не прячемся. Обычный постоялый двор, ventas, других здесь нет. Завтракайте и пойдемте к алькайду предъявлять наши бумаги. Стоит поторопиться, разрешить некоторое недоразумение: мы не совсем правильно пересекли границу. Часа через два пополудни, если не изволим пошевеливаться, нас может побеспокоить альгвасил, задавая неприятные вопросы. Нам нужны осложнения с коррехидором?

Алькайд, альгвасил, коррехидор. О как! Чего-то их много на нас. Вываленной информации вполне хватило, чтобы я ожесточенно помотал ноющей головенкой на распухшей шее и твердо сказал:

- Не нужны!

Дверь снова скрипнула: боком, толкая ее задом, зашел Кугель, прижимая к себе плошку с чем-то... Чем-то вроде салата. Капуста, морковь, что-то еще. Присоединив свою внушительную лепту к нашему общему столу, вытащил из кармана серебряные ложки и вручил каждому. Правильно, что купил их тогда в Бордо, теперь вижу. Пригодились.

- Вот это - настоящее оливковое масло. Испанское! Как пахнет...

Че, Гонсало - и дым отечества нам сладок и приятен?

Черпнул ложкой салат, принюхался. Довольно непрятный, резкий запах. Во Франции мне казалось, что оливковое масло вообще-то не пахнет, не портит вкус. Зачерпнул мяса - та же вонь. Как можно по такому соскучиться? Не хочу. Все-таки болен.

- Как вы себя чувствуете, ваше сиятельство?

- Так себе. Ты как? Посмотришь потом мою шею?

- Давайте сейчас. Отойдите к свету. Вот так. М-м-м...

Всмотрелся, сокрушенно покачал головой, хотел потрогать, но передумал, отдернув руку. Близоруко жмуря глаза, опять всмотрелся, почти прижавшись носом к моей шее.

- Царапина, ожог, воспаление. Гонсало, графу нужен врач. Позвольте, я протру вином и сделаю повязку?

- Давай.

Пока Кугель крутился надо мной, продолжил пытать жующего Гонсало.

- Помыться, переодеться, нормально поспать?

- Здесь - нет. Умыться у колодца. Переодеться в новый костюм можете в карете. Кугель?

- Слышу.

- Врача?

- Поищем.

- Альгасил?

- Алькальд. Спрошу - покажут. Возможно - там же, где и раньше.

- Найдем?

- Найдем.

- Лошади? После вчерашнего они вряд ли смогут в ближайшие дни... Моя ранена.

- Моя убита, пуля попала в голову. Ту, на которой вас догнал, придется вернуть. Мы в Испании: в карету запряжем мулов, купим нам пару коней - три из упряжки годны в заводные, четвертую оставим здесь.

Когда вылезли наружу, утро было в самом разгаре. Огляделся. В кино тратили деньги, создавая декорации пыльного американского городка на Диком Западе. Такого, что посреди пустыни: скалы, апачи, ковбои, гремучие змеи. Дураки, ехали бы сюда.

Дома вдоль улицы построены с размахом, большие, но какие-то полуразвалившиеся. Где дыра на крыше, где-то стена осыпалась, где-то ползабора внутрь двора завалилось - ну так, на первый взгляд. Сходу.

Ковбои тоже присутствуют - у стены нашего сараеобразного караван-сарая, прямо на земле, сидят, нахохлившись, четверо аборигенов, закутавшиеся в свои капо... капы... плащи. Носы опустили внурь - вынюхивают что-то там у себя под плащами или высматривают? На наш выход не среагировали, давно сидят. Двое таких же мрачных типов в потрепанных широких шляпах с обвисшими краями устроились у деревянного столба на выезде со двора, тихо беседуют. Вряд ли - о нас. Мельком брошенный взгляд одного равнодушно скользнул и переместился на прежнюю точку. Что-то там интересное на пыльной буроватой земле. Второй вообще не пошевелился.

А над всем этим - жаркое весеннее солнце, сияющее лазурью небо и под ним, под ним - где-то, всего в двух-трех десятках верст, бушующая яркая зелень, прозрачная синева моря и типичный французский умытый городок под красными черепичными крышами.

Сен-Жан-де-Люз, из которого мы еле унесли ноги...

Гонсало, махнув нам рукой, чтобы подождали, быстро пересек двор, остановившись у собеседников. Что-то им сказал, с ним раскланялись, завязался довольно оживленный разговор, но я не прислушивался. На свежем воздухе мне поплохело. Тяжеловато стоять. Поплелся к забору, к тому месту, где из него выпал здоровенный камень, образовав сверху нишу как раз под мой зад. Заразное это дело, как погляжу - плюхнулся, закрыл глаза и отключился. Что-то в этом есть...

Очнулся, когда Кугель потянул меня за рукав. Взглянул в обеспокоенные глаза - что?

- Алекс?

- Придремал. Все нормально, не беспокойся.

- Алекс, Гонсало договорился, нас проводят к врачу. Идем за ними, обопрись на меня.

- А? Хорошо, идем.

Город-то какой здоровенный. Шли, шли. У дома доктора опять нашел себе подходящий пролом, в котором можно сидеть, привалившись спиной. Оказывается, здесь думают о горожанах, молодцы. Не просто так - развалины, всегда можно присесть.

- Граф, извините, что долго. Единственный здешний врач позавчера уехал в Толосу и вернется не раньше конца недели. Надо ехать в Сан-Себастьян. Граф, вы слышите? Нас проводят к алькальду, и мы тут же выезжаем. К вечеру вы будете лежать в постели под надлежащим врачебным присмотром. Соберитесь, граф, это недалеко. Кугель, придержи с той стороны его сиятельство.

- Все нормально. Гонсало, я дойду. Нормально, Кугель.

Надо было взять карету...

Кто ж знал, что этот городишко такой громадный. Соберись...

...Что же я так расклеился...

К дому алькальда попал неумытый, непереодетый. Извини, алькальд, так получилось. Меня завели внутрь и оставили на стуле в первой комнате. Наверное, в приемной. Гонсало пошел наверх, Кугель убежал за каретой.

Все-таки, заражение... Че быстро-то так? Гребаный детский организм.

Попадос... Попандопуло...

- Ваше сиятельство?

Открыв глаза, увидел склонившееся обеспокоенное лицо Гонсало, а рядом с ним...

Попандопуло...А этот что здесь делает? Брежу. Бред? Сгинь, Попандопуло, сгинь...

- Ваше сиятельство, сеньор маркиз! Не виноват! Ваше сиятельство, не предупредили! Ваше сиятельство! Простите! Ваше...

Хорошее доброе лицо расстроенного и чем-то испуганного сорокалетнего мужика: семьянина, отца и мужа, верного слуги отечества. При чем здесь Попандопуло? Никакой не Попандопуло, служака...

Так это что - местный альбатрос, то есть - авансил? Как похож. Вылитый Попандопуло. А там кто? Наш провожатый? Он так и дежурил?

- Гильермо.

- Да, ваше сиятельство.

- Гильермо, дай ему денег за помощь. Заплати.

Гильермо, повернувшись к нашему провожатому, протянул руку с монетой, что-то проговорил. Наверняка - золотой, у нас других нет.

На хищном суховатом лице мужчины не отразилось никаких эмоций.

- No, sefior, no, muchisima gracia.

- Что он говорит?

Гонсало, не отвечая, вновь обратился к нашему добровольному помощнику. Тот перевел взгляд на меня и неожиданно улыбнулся. Хорошо улыбнулся. Хороший человек.

- No, senor, gracias, soy pobre, pero soy caballero.

Понятно, кабальеры денег не берут. Грациас.