Михась Южик - Ледник

Что ж, думал полковник Нэш, тем в большую ярость придет Главарь, тем более неосмотрительно и ошибочно станет он действовать.

С какого-то момента Дэвид почувствовал, что Главарь уже здесь. Растворился, подлец, в толпе вместе со своими офицерами. Но не привел же он сюда, черт возьми, обезьян! Однако, эти твари наверняка появятся в разгар действия. Но где Главарь их скрывает? Вопрос! Нэш с какого-то времени просто отчаялся следить за молчавшим пеленгатором и в раздражении его выключил, засунув в карман. Или разработчики напортачили, или же Главарь и тут его обхитрил. «Гад! — бесился Нэш. — Тем ужаснее будет твоя участь».

Представление началось выходом на арену трех слонов под развеселую музыку. Под овации и крики зрителей. На шеях исполинских животных сидели индусы- погонщики, а на спинах слонов размещались площадки, где находились артисты и акробаты. Одни стояли на руках. Другие жонглировали факелами. На третьем слоне крепкий мужик вращал и подбрасывал женщину с большими белыми ляжками.

А затем пошло и поехало: фейерверки, поп-певцы, клоуны, драматические сценки, артисты балета и оперы, глотатели огня и люди, ходящие по раскаленным углям. Много, очень много всего разного наблюдал полковник в бинокль.

Главное: после упомянутого выхода слонов на двух огромных экранах появился комендант, находящийся в «своем кабинете». Совершенно бодрый и жизнерадостный. Он поздравил народ с началом торжества веселья и смеха, восхитился его мужеством и пожелал повергнуть террористов в священный трепет «стойким национальным характером». Комендант, проклиная злодеев, энергично жестикулировал левой рукой, упорно не показывая правую. Но этого никто не заметил.

Минут через двадцать генерал поспешно распрощался со зрителями, пожелав веселой ночи. И экраны погасли. Как рассказывали потом Нэшу, Малиновский, взволновавшись, начал терять сознание. После выхода из эфира его долго откачивали. Даже возили в реанимацию, где он пробыл часа три. Слава Богу, все обошлось и генерала вернули в палату. Но к тому времени многое изменилось на Крытой Арене. Врачи были в курсе, поэтому генералу категорически запретили смотреть телевизор, транслирующий это грандиозное зрелище.

А произошло вот что. Где-то спустя полтора часа от начала представления, когда публика была необычайно разогрета зрелищами и спиртным, на сцену стали выпускать музыкантов все более агрессивного плана. Разнузданная попса перешла в рок, который, возрастая в агрессии, перескочил в так называемый «тяжелый». Это когда музыканты буквально беснуются на сцене, ломают об пол гитары, протыкают барабаны, выкрикивают ругательства, заводя до предела публику.

Когда на сцене буйствовала очередная рок-группа с нагими девицами на подпевках, во всей арене внезапно погас свет. И воцарилась гнетущая тишина. Через несколько секунд кто-то один пронзительно зарыдал, а потом, возрастая, по залу понесся гул возмущения. У полковника Нэша все опустилось внутри. Казалось, желудок упал куда-то в кишечник, а сердце соприкоснулось с занывшими почками.

Свет, однако, загорелся. И не сразу рассмотрели зрители, что за барабанами, вместо потных рокеров, сидят какие-то удивительные барабанщики. А вместо гитаристов — какие-то странные гитаристы. Солист же был благопристойно одет — правда, в камуфляжную военную форму и имел чудовищно широкие плечи, мощный торс и руки, в которых микрофон казался жалкой козявкою. Нэш узнал в «солисте» гориллу по кличке Упырь.

«Началось!» — вспыхнуло в сознании полковника. Сосущее чувство ожидания опасности сменилось азартом борьбы. Мгновенно прицелившись из снайперской винтовки, Нэш выстрелил. Старшина Упырь, пораженный в голову, даже не зарычал. Он просто тихо сел на задницу, а затем упал навзничь, раскинув исполинские лапы.

«Стреляй. Хорошо целься», — прошипел Нэш уже примерявшемуся Свенсону.

Однако стрелок промахнулся. Одна из обезьян оркестра, сидевшая за барабанами, тем временем достала автомат и начала плотными очередями расстреливать сектора Крытой Арены. А одна тварь запустила туда ракетницу. Вверху стадиона вспыхнул пожар, угрожающий паникой, давкой. Это сразу же понял Нэш.

Скомандовав Свенсону «За мной!», он ринулся вниз — по ступенькам, разделявшим сектора, сквозь крики ужаса и беготню зрителей.

Полковник, в отличие от подчиненных, был в боевой камуфляжной форме, с автоматом наперевес. Люди, истерически бежавшие к выходу, расступались при виде Нэша и мчавшегося за ним огромного скандинава.

Еще с наблюдательной площадки рассмотрел полковник в бинокль, как обезьяны, поочередно и довольно поспешно, стали спускаться «под пол», то есть в подземные люки, присутствовавшие на этой арене, как и на каждой. Серьезным недосмотром Нэша было, что он детально не изучил устройство ходов, карту которого предоставил директор. За это он и проклинал сам себя на бегу.

Когда Нэш со Свенсоном оказались внизу, все обезьяны исчезли. То есть впрыгнули в подземелье. Однако люки остались открытыми. Вернее, два люка. По ходу Нэш сообщил внутренней связью майору Джобовичу, куда он направляется. Джобович со своего сектора спешил на подмогу своей группой солдат.

Арена горела. Стоял истошный крик и люди давили друг друга, прорываясь к выходам из этого ада. Террористы запустили ракетницы по всему периметру. Больше горел верх Арены. Нэш бежал вниз, обуянный дикой жаждою мести и одновременно осознанием того, что каждая секунда промедления приводит страну к катастрофе. Нэш бежал, и стоны и крики зрителей только ободряли его. «Неизбежные жертвы, но победа не за горами!» — звучал в его голове идиотский, какой-то чужой голос. Да, люди погибнут, соглашался с «голосом» Нэш. Много людей. Но так надо ради спасения цивилизации. Иначе будет только хуже и хуже. Хуже и хуже. Очень плохо. Смертельно плохо. Нет, полковник не сходил с ума.

Вот и сама площадка с жалко разбросанными гитарками, синтезаторами, барабанами. Вот и люки, куда сиганули проклятые обезьяны.

Арена горела сильней. Люди истошно кричали в давке. Подоспели пожарные, успокаивающие брандспойтами не только пламя, но и людей. И пламя и люди не успокаивались.

Жертвы, жертвы и жертвы. Кто их когда сосчитает? Но ведь такое было всегда — чтобы жить, надо приносить жертвы. Жить человечеству, цивилизации, да и конкретному правителю с его семьей. А за все — жертвовать. Людьми, животными, поломанными судьбами. И прочее, прочее.

Как великий и прославленный в истории полководец Жуков клал сотни тысяч жизней для общей победы, как знаменитый Наполеон нимало не содрогался, проходя по полю Аустерлица, так и не такой пока великий, но впоследствии не менее прославленный Нэш нутром своим понимал, что слезные сантименты здесь неуместны. На кону стояла ПОБЕДА.