Игорь Николаев - Боги войны

Капитан Готтов опомнился спустя несколько мгновений:

— Рассредоточиться! — рыкнуло в наушниках. — Цели впереди, лево десять! Противник применил новый танк!

Я прильнул к блоку визуального наблюдения командирского купола. Различил силуэт целей.

Господи боже, что же оно такое?

Находившиеся за двумя гигантскими чудовищами Т-34 были вполне узнаваемы — это те самые машины, с которыми мы схватились на подходе к Куммерсдорфу, те же номера на башнях. А вот стоявшие на краю летного поля великаны были мне совершенно незнакомы. Тот, что стоял ближе, на расстоянии чуть больше четырехсот метров, окрашен в желто-оливковый цвет, второй оказался посветлее — серо-зеленый с деформирующим камуфляжем: бледно-изумрудные и красноватые полосы. Никаких национальных символов или тактических значков на броне. Странно: аналогичный камуфляж и оливковая грунтовка используются Вермахтом, все танки русских стандартно-зеленые!

— Заряжай… — только и выдохнул я. — Наведение по ближайшей цели!

С расстояния в полкилометра «Тигр» гарантированно уничтожал любой танк противника. Понимаете, любой: от неуклюжих американских моделей до тяжелых русских ИС-ов. Мы влепили бронебойный снаряд с вольфрамовым сердечником точно в лобовую броню корпуса «оливкового» великана, но ничего не произошло. Наоборот, он выпустил облако голубоватого выхлопа, выехал на полосу аэродрома (немыслимо, танк столь огромного размера двигался более чем уверенно!), начав разворачивать башню в нашу сторону…

Второй, «камуфляжный», остался на месте и открыл огонь. «Пантера» с бортовым номером 101, остановившаяся левее и впереди нас, задымилась — прямое попадание в двигатель.

— «Дракон-четыре», сосредоточить огонь на средних танках второй линии! — отдал Готтов приказ самоходкам. — «Дракон-два», атаковать тяжелые танки! По гусеницам, в стык башни и корпуса!

Атаковать? По моим оценкам, длина корпуса обоих чудищ составляла метров десять, колоссальная башня с мощнейшим орудием — три-четыре метра. Танк очень высокий: также до четырех метров. Рядом с главным стволом второе орудие, значительно меньшее: по моему мнению, 50 или 75 миллиметров. Настоящая движущаяся крепость, поражающая своими размерами!

Рота несла чудовищные потери: «Четверку», которую мы нашли в военном городке, разметало на части, из четырех «Тигров» через десять минут после начала боя были уничтожены два, две трети «Пантер» или подбиты, или серьезно повреждены. Несмотря на плотный огонь и множественные попадания, гиганты продолжали вести бой, ни один из них не лишился хода: они встали рядышком на летном поле и уверенно расстреливали наши машины, не способные оказать адекватного сопротивления.

— Отходим, отходим! — орал в рацию капитан. — Не подставляйте им борта!

Одну из «Ягдпантер» подбросило и завалило набок: два одновременных попадания, детонация боезапаса.

Мой механик-водитель поступил грамотно: «Тигр» сдал назад, мы оставались развернутыми лобовой броней в сторону противника. Но чтобы выйти на дорогу, обратно к военному городку, или на грунтовку, ведущую в сторону Шперенберга, так или иначе придется разворачиваться! Наше спасение только в скорости или удачном маневрировании — пока танк прикрывают остовы разбитых машин!

Замолчала рация командира роты — в дыму и пыли я не видел, что произошло с его «Тигром». Сейчас каждый сам за себя, кто успеет унести ноги, тот и выиграл этот невероятный бой! Попробуем прорваться!

Ничего не вышло. Танк содрогнулся, я ударился лбом о внутреннее кольцо командирской башенки. Рассек надбровье, лицо залила кровь. «Тигр» начал крутиться вокруг своей оси на одной гусенице, завоняло дымом, двигатель издавал скрежещуще-стенающий звук вместо привычного невозмутимого урчания. Посыпались искры.

Все ясно: повреждены моторное отделение и ходовая. Будем медлить — сгорим!

— Экипажу покинуть машину! — взревел я. Щелкнул замочком люка, выдвинул его в сторону, высунулся. Точно, двигатель горит! — Быстрее, быстрее!

Выскочил, спрыгнул с борта на траву, проследил за тем, как остальные покинули машину — слава богу, все живы!

— Ложись! К лесу! Ползком!

Окружающая картина удручала. Первая рота была полностью уничтожена — кругом горящие танки и самоходки, от некоторых остались лишь обломки. Только человек с богатым воображением смог бы понять, что перед ним — остов «Пантеры» или «Хетцера». Полосы дыма, запах гари и раскаленного металла, рев пламени.

— Поздно, герр оберст-лейтенант, — Швайгер, наводчик, потянул меня за рукав. — Русские…

В десяти метрах от нас стояли с десяток пехотинцев, вооруженных автоматами. Выгоревшая буро-зеленая форма, перепачканные глиной шинели, мягкие защитные погоны. За ними другие, подальше. На краю аэродрома — шесть или семь танков ИС-2 и грузовики.

Ну что ж…

Я выпрямился и поднял руки. Швайгер сделал то же самое.

Подошли два офицера, один в звании майора, седой и со шрамом на лице. На погонах знаки различия танкиста. Второй совсем молодой, в круглых очках. Солдаты остались позади, но оружие не опустили.

— Майор Седов, — откозырял русский майор. По-немецки он говорил сносно, акцент напоминал чешский. — Господин подполковник, сдайте оружие.

Я вынул пистолет из кобуры и отдал его очкастому. Лейтенант выглядел и смущенным, и заинтересованным одновременно. Вероятно, недавно на фронте. Он дал мне свой носовой платок — утереть кровь с лица.

— Ваше имя, звание?

Я назвался. Майор был сух, но вежлив. Сообщил, что мы взяты в плен одной из частей третьей гвардейской танковой армии Первого Украинского фронта. Вскоре нас отправят в тыл.

— Кстати, господин подполковник, — сказал вдруг Седов. — Прошлой ночью Адольф Гитлер покончил с собой, об этом объявило берлинское радио…

Тогда я счел, что это ложь и пропаганда.

Нас усадили на травку под соснами, других пленных приводили на этот же охраняемый автоматчиками участок. Из всей роты уцелели тридцать два человека: те, кто успел выбраться из разбитых танков, и немногие пехотинцы. Капитан Готтов сгорел в своем «Тигре» вместе со всем экипажем.

На летном поле по-прежнему стояли два танка-гиганта, вокруг них суетились русские — подъехали несколько «Виллисов» с офицерами. Нас накормили галетами и тушенкой, для офицеров выдали две фляжки с водкой — распорядился майор Седов. Мы пустили ее по кругу, не различая, кто здесь офицер, а кто солдат — для каждого будущее выглядело неопределенным и грозным.

Через пять часов на грузовом «Студебеккере» нас отправили в лагерь для военнопленных в Шенвальде.

Все было кончено. Война для меня завершилась. Завершилась удивительным и неравным боем, в котором мне удалось выжить.