Игорь Николаев - Боги войны

И у них получалось. После тяжелых столкновений кислота летела во все стороны, обильно прилипая к панцирям ящеров и выжирая в них огромные дыры, и танковая броня понемногу очищалась. Еще один рептилоид слепо побрел в сторону, получив серьезные повреждения, а два богомола без движения распростерлись под катками Т-28 старика Хаджикоюмджиева, но понемногу становилось ясно, что свою работу камикадзе выполнили. Истекающие ядовитым паром, изъеденные во многих местах, они теперь едва ли могли продолжать сражение, однако коварную кислоту они с наших танков стряхнули, и теперь перевес снова оказался на стороне имперцев. Когда немногочисленные выжившие крупные биокомбатанты, шатаясь и взрыкивая, разошлись в стороны, навстречу боевым машинам вольных колонистов хлынуло сильно обмелевшее, но все еще глубокое озеро инсектоидов и рептилоидов помельче.

Бойцы Курской Дуги снова сломали строй, потому что атаковать боевым порядком опять было некого — враг кишмя кишел повсюду. Чудовищные сколопендры неистово вгрызались в очищенные от кислоты танковые борта без опаски остаться без жвал, пауки залепляли триплексы липкой паутиной и густой секреторной жидкостью, лишая танкистов обзора. Над полем боя стоял оглушительный металлический хруст и скрежет. Изувеченные стальные машины теперь напоминали изъеденных кислотой рептилоидов — процарапанные насквозь, дымящиеся, с обрубленными стволами, покореженными катками и развороченными бортами.

Эта вражеская атака была энергичней и короче предыдущей. Нанеся танковому отряду серьезные повреждения, но так и не выведя из строя ни одной механической машины, адская армия чудовищных биологических тварей внезапно снова разом отхлынула назад, на предыдущие позиции.

— Они испугались? — хрипло спросил в эфире Игнат Воротило. — Мы их сделали?

— Не думаю, — негромко произнес доктор Ланцугва, который явно напряженно размышлял над странным поведением противника.

И только когда неожиданно снова зашевелились вдали артиллерийские тетроиды имперцев, все встало на свои места.

Вторая атака зверокомбатантов не была направлена на то, чтобы уничтожить наши танки. Их целью было просто повредить их корпуса — настолько, чтобы через образовавшиеся отверстия и трещины внутрь могла просочиться органическая кислота второго обстрела и убить наших танкистов.

— Черт! — выкрикнул Тапиока, наблюдая, как гигантские жуки, как раз накопившие кислотный заряд для второго залпа, разворачиваются кормой в нашу сторону. — Командир, надо что-то делать! Они же нас сейчас похоронят!..

— Резерв! — рявкнул командир Ланцугва. — К бою!

Пару ударов сердца над полем боя висела тишина, нарушаемая лишь глухим порыкиванием наших боевых машин.

И вдруг со стороны леса им ответил слаженный рев дизельных двигателей.

Танковый резерв, укрытый в огромном общественном амбаре на краю поселка, не стал утруждать себя поиском ворот. Времени не было. Полтора десятка тяжелых стальных машин вышибли крепкими корпусами фасадную стену, возникнув на правом фланге оторопевших имперцев, как стадо вырвавшихся из леса разъяренных слонопотамов. На скоростном «Леопарде» впереди все рвался в бой мэр Ганшпуг. Следом за ним летели нам на выручку мастер Элек Мек, дядя Стракаш, диспетчер Диаманди, биохимик Исео Зиало… Я представляю, что они пережили, сидя в засаде и слушая в эфире вопли умирающих в бою друзей и соседей. Но доктор Ланцугва был непреклонен: засадный отряд необходим. Когда обе стороны будут истерзаны сражением, внезапный удар свежими силами может оказаться решающим.

— Резерв, огонь по вражеской артиллерии! — гаркнул доктор Ланцугва. — Остальные вперед!

И мы ринулись на противника, в то время как резерв нанес сокрушительный залп по тетроидным жукам. А потом еще один.

Брюшки дюжины артиллерийских биосистем дружно лопнули, обрушив на грунт потоки кислоты вперемешку с телесными жидкостями: тетроиды всегда работали по противнику издалека, поэтому их обычно бронировали не так интенсивно, как комбатантов прямого рукопашного контакта. Для них важнее была устойчивость к кислоте, а не к бризантной взрывчатке. Колышущееся море имперских пауков и сколопендр заволновалось еще сильнее, начало разворачиваться, готовясь встретить натиск свежего противника. В панике маячили за их спинами фигуры имперских укротителей, почувствовавших наконец запах жареного.

Остатки вражеской артиллерии все же успели ударить по нашим атакующим рядам, прежде чем второй танковый залп превратил ее в кровавые ошметки. Дико заорал и умолк старик Хаджикоюмджиев, машину которого накрыло плотным валом едкой суспензии. Замерли на поле еще два танка, попавшие под удар. Однако остальные, вовремя выскочив из-под падающего прямо на них кислотного потока, теперь неудержимо летели вперед, собираясь намотать на гусеницы чертовых имперцев, пришедших сюда убивать беззащитных колонистов и потерпевших в результате сокрушительное поражение — в последнем уже никто не сомневался.

— Курская Дуга! — в упоении орали танкисты, яростным боевым кличем убивая в себе последние остатки страха. — Курская Дуга!

— Принимаю командование! — внезапно перекрыл общий ор голос мэра Ганшпуга. — Плотнее строй!

Как так? Почему? Народ на холме вытягивал шеи, вставал на цыпочки, пытаясь разглядеть, что происходит на поле боя.

И понемногу до всех стало доходить, что один из пораженных в последней атаке танков принадлежит доктору Ланцугве.

И словно оторвалось что-то у нас внутри. Потому что доктор был душой и двигателем всего нашего оборонного мероприятия. И показалось всем без исключения, что теперь-то противник в этой всеобщей растерянности и горе сумеет наконец переломить ход сражения, потому что доктор Ланцугва был великим полководцем, а без его мудрого командования настанет нам полная и окончательная труба. Мэр Ганшпуг — мировой мужик, но, честно говоря, он ведь просто фермер, а не профессиональный мятежник, из Метрополии сбежавший…

Еще несколько мгновений висела над полем боя эта внезапно обрушившаяся на нас обреченность, это четкое и безысходное понимание того, что сами, без командира Эмиля, мы с превосходящими силами противника не справимся.

А потом имперские биоморфы внезапно прекратили хаотичное копошение, разом замерли на мгновенье и вдруг слаженно и быстро начали отступать к месту высадки.

— Преследовать сволочей! — яростно распорядился Ганшпуг. Доктор Ланцугва разобрался бы, конечно, что это такое происходит — очередная коварная ловушка или попытка перегруппировки перед окончательным смертельным ударом, но разъяренному мэру явно было не до таких тонкостей. Он видел уклоняющегося от нашей атаки противника и понимал только одно: имперскую гадину, уничтожившую столько его друзей и соседей, надо непременно добить, пока она не выскользнула из стального захвата и не придумала еще что-нибудь.