Сергей Дмитрюк - Чаша огня

— Что с тобой?

Я взял ее за плечи, стараясь заглянуть в глаза. Она подняла ко мне лицо, и тут же потупилась снова. Молча, покачала головой. Я отпустил ее, хотя мне очень хотелось прижать ее к своей груди, окунуться лицом в ее волосы, забыться и уснуть. Вздохнув, я снова посмотрел на ракетоплан.

Из овального чернеющего проема главного входа показалась чья-то лохматая голова. В следующее мгновение на верхнюю площадку посадочного трапа вышел высокий и худощавый мужчина в синем комбинезоне с нашивками штурмана Звездного Флота и в высоких ботинках звездолетчика. Он вытянул за собой из нутра ракетоплана толстый змеистый кабель, намотал его на поручень трапа, и посмотрел на нас. На раскрасневшемся от жары лице его не было ничего, кроме сонливой усталости. Без интереса он оглядел нас троих и так же быстро скрылся за бронированной дверью входного люка.

Я взглянул на часы и повернулся к своим спутникам.

— Пора?

Юли смотрела на меня снизу вверх, потерянно и тоскливо. Я перевел взгляд на Влада Стива. Он ворошил ногой серую пыль на краю бетонного поля. На нас он даже не смотрел.

— Да, пора. До старта осталось двадцать минут. Вам нужно идти в укрытие.

Я снова взял ее за плечи. Она вся напряглась, но глаз на этот раз не отвела.

— Я всегда мечтал подарить тебе весь мир, а дал только горе… Прости меня, если сможешь.

Юли опустила веки. Кончики ее губ дрогнули. Мне показалось, что она вот-вот заплачет, но глаза ее оставались сухими. Она еще ниже склонила голову, произнесла совсем тихо:

— Не могу плакать… наверное, все слезы уже выплакала.

Она посмотрела на меня, и глаза ее сухо блеснули. Я подошел к Стиву, пожал ему руку.

— И вы простите меня. Я был плохим учеником и неверным другом… Вы многое сделали для меня, но я был не достоин вашей заботы… Никогда.

Стив смотрел себе под ноги, непривычно сутулясь, и молча, разминал пальцами тонкий сухой стебелек. Я хотел еще что-нибудь сказать ему, но понял, что все слова сейчас бессмысленны. Что я мог сказать ему в эти последние минуты? Я растерянно оглянулся на Юли — безнадежно поникшую и съежившуюся, словно от пронзительного холода — и быстро зашагал к ракетоплану.

Юли нагнала меня у самого трапа.

— Максим!

Я оглянулся. Запыхавшись от быстрой ходьбы, она остановилась в полушаге от меня, взяла меня за руку. Лицо ее было бледным, несмотря на жару, а в глазах стояла какая-то незнакомая мне твердость. Я открыл, было, рот, но она быстро прильнула ко мне и поцеловала меня в губы. Всю свою оставшуюся жизнь я буду помнить этот ее поцелуй! Я едва взял себя в руки, чтобы тут же не бросить все, и не уйти с ней отсюда, куда глаза глядят.

— Я буду ждать тебя! Слышишь? Буду ждать!

Голос ее сорвался. Я нежно провел рукой по ее чудесным волосам — в последний раз! — по тонким, покрытым золотистым загаром, плечам, окунулся в печальные озера ее глаз.

— Иди в укрытие! Здесь нельзя больше оставаться… Иди.

Она отошла шагов на десять и остановилась, глядя на меня. Стояла так до тех пор, пока я не поднялся по трапу, и не скрылся внутри ракетоплана. Едва я перешагнул низкий рифленый выступ воздушного фильтра биологической экранировки, сердце мое упало в груди, и тоскливо защемило. Перед глазами стояла маленькая хрупкая фигурка Юли на взлетной полосе, провожающая меня молящим взглядом. Я готов был повернуть назад, но вместо этого торопливо зашагал через переходной тамбур с тройными дверями, и побрел по узкому коридору в направлении поста управления кораблем.

Свет в коридоре не горел. Здесь было сумрачно и холодно. Только зеленые сигнальные огни вдоль стен смотрели на меня из темноты, словно глаза какого-то загадочного зверя. Откуда-то из-за стен доносился мерный жужжащий шум. Видимо, там работали воздушные насосы. Непрерывный ток воздуха ощутимо обдавал разгоряченное лицо. Внезапно в потолке, прямо над моей головой, сдвинулся стальной щит, и широкая полоса света из наружного иллюминатора упала на пол коридора. Одновременно с этим по обеим сторонам его сдвинулись две узкие двери. Я заглянул в одно пустое помещение. Здесь располагалась распределительная энергостанция корабля. В другом помещении, два мощных насоса с глухим урчанием перегоняли воздух в терморегуляторной системе. На стене располагалось широкое табло и щит с множеством мигающих лампочек, каких-то рычажков и кнопок управления. Здесь тоже никого не было. Похоже, экипаж корабля проверял исправность аварийной сигнализации.

Я миновал полосу яркого солнечного света, свернул направо и почти сразу же оказался перед открытой дверью поста управления. Остановился на пороге.

У высокой колонны в центре зала стоял тот самый худощавый человек в синем комбинезоне, который выходил наружу, и укладывал толстые волоконные кабели в отверстие колонны на уровне своей груди. Здесь был и еще один представитель экипажа корабля — невысокий, коренастый и крепкий, с коротко стриженной русой головой человек лет сорока на вид. Он стоял около пульта аварийной сигнализации и задумчиво нажимал какие-то кнопки. Я услышал, как за моей спиной, где-то вдалеке, с глухим рокотом раздвинулись и захлопнулись стальные заслонки. Снова посмотрел на коренастого. На нем был такой же синий комбинезон с отличительными знаками первого пилота и те же высокие ботинки, что и у его товарища. Почувствовав мое присутствие, пилот обернулся. Несколько секунд он спокойно изучал мое лицо, потом в глазах его появился немой вопрос. Я заметил, что, и штурман ракетоплана оставил свое занятие и с любопытством рассматривает меня. Чтобы не вводить их в заблуждение, я поспешил представиться.

— Мое имя Максим Новак. Вас должны были предупредить обо мне, из Службы Труда.

Глаза пилота сразу же повеселели.

— А! Так это вы летите с нами на «Фаэту-2»? Добро пожаловать на борт нашего «бронтозавра»!

Он оставил в покое кнопки аварийного пульта и подошел ко мне бодрым шагом, протягивая руку.

— Почему «бронтозавр»? — удивился я.

— Это мы так прозвали свой корабль, — улыбаясь, пояснил пилот. — А что, разве не похож?

— Н-не знаю…

— Э! Да, ладно! Что там? Рад познакомиться! Эд Тернер.

Я пожал его твердую ладонь. Покосился на штурмана.

— Это наш штурман, Девид Купер, — представил его Тернер. — Признаюсь, я был немало удивлен, когда узнал, что кто-то хочет лететь на нашем грузовом корабле в качестве пассажира. Хотя, конечно, у каждого могут быть свои причины… Я, разумеется, не могу никому запретить летать пассажиром на грузовых.

— Просто мне необходимо было срочно попасть в эту колонию на Омикрон Кита, — попытался объяснить я.

— Понятно, чего там! — кажется, еще больше обрадовался Тернер. — Надо, так надо!