Михаил Сухоросов - КНИГА III ВОЛЧЬЯ СТЕПЬ

Мимоходом, как-то равнодушно, отмечаю, что выстроенный мной саркофаг до сих пор цел. И снова серые, с вертикальным зрачком глаза оказываются совсем близко, и на этот раз в них что-то непонятное. Вызов?.. И голос, не дожидаясь пока до меня дойдет смысл предыдущих фраз, произносит раздельно и жестко:

- Я все равно сумею заставить тебя.

И снова страх, и поток видений, не имеющих названий, и поднятая перчатка... А еще- что-то среднее между лебединой песней и боевым кличем. И я бросаюсь на прорыв куда-то в неизвестное никому, а в особенности мне, измерение.

Здесь нет конкретного положения в пространстве-времени, все это просто, как трава под солнечными часами - немного направо, немного налево, немного назад, а еще немного - туда, не знаю куда, а там найди то, не знаю что, а зачем оно мне? Не знаю, зачем, да и незачем знать зачем, и превратился я в зеленый цвет, разлитый в пространстве, вернее, даже самого цвета нет, вернее, он не имеет названия, есть только волны определенной длины и куча корпускул и гомункулов, или как их там еще. Есть еще чутье на опасность и реакции, неизмеримо более быстрые, чем в так называемой реальности. И я успеваю увернуться от противника - смерча из огня и льда, несущегося где-то вне пределов моего спектра в этом мире цветовых абстракций, успеваю собраться в лазерный луч микронной толщины и нанести ответный удар до смены картинки.

А там, в картинке, все прекрасно, как на детском рисунке - поиски друг друга в бесконечном мультфильме, среди графических нагромождений - но Волк все плутает в трех соснах, а я как бревно провалился в болото, и продолжается все это не первый век. Скучно...

- Мне скушно, бес.

- Опять цитата, - Волк лениво усмехается, ссыпая из горсти песок. - И тут следуешь стереотипу. Хорошему, конечно, но все-таки...

- Ничего с этим не поделаешь, - я поворачиваюсь, чтоб солнце не лупило прямо в глаза. - Мир стереотипов - знакомый мир по определению... А здесь, мне кажется, я бы мог с тобой без всякого колдовства разделаться.

Метрах в двух от меня с мокрого серого песка лениво откатывается волна, оставив клочья грязноватой пены.

- Мир стереотипов - коварный мир. Опять же, по определению. А хороший стереотип несет в себе противоречия. так что не думаю, чтоб ты что-то серьезное попытался сделать.

- Почему же?

- Ну что бы было, если б Фауст Мефистофеля не вызвал?

- Ничего б не было. Жил бы доктор себе...

- А дальше? Если б он просто жил, мы бы здесь не оказались. А потом... Если ты действительно хочешь отделаться от меня, для тебя это будет ощутимая потеря. Особенно здесь.

- Хочешь сказать, мы нужны друг другу?

- Где-то так... А ведь в данной ситуации ты даже остановить мгновение не можешь.

- Наверно, ты прав... Но ведь здесь, получается, и ты ко мне привязан.

Он улыбается:

- Растешь... А ведь есть множество мест, куда смертный за мной последовать не может.

- Ты что - бессмертен?

- В некотором смысле. То есть, физически, конечно, я смертен...

- Это ты насчет бессмертной души?

- Сам не знаю. Тоска... Давай развлекаться?

- Давай. Что там белеет, говори.

- И развлечения-то у тебя стереотипные... Оставим цитаты. Решение стандартное?

- Стандартное. Всех утопить.

- Сейчас, Волк неторопливо поднимается, вразвалочку направляется к кромке прибоя, я усмехаюсь ему в спину:

- Давай. Сделай его.

-… СДЕЛАЙ ЕГО!

Команда словно взрывается в мозгу. Ларри, сидящий на заднем сиденье, резко подается вперед, я вижу даже поры на его громадном носу, шрам над левой бровью:

- Ну, давай. Влепи ему.

- Ч-черт... опять потерял.

- Он, конечно, засек тебя ?- вопрос-утверждение. Даже не поворачиваясь, знаю, что Стоян, сидящий за рулем, иронически усмехается, что в углу его рта дотлевает неизменная сигарета. Он, в отличии от Ларри, хронически невозмутим, профиль - чеканно-плакатный...

Мы кружим по этому городу уже вторые сутки, отлавливая «подставного экзаменатора», как называет его Стоян. Вернее, отлавливаю я, а Ларри и Стоян отслеживают, как я это делаю. Они - устоявшийся тандем, со стажем, и явно недовольны, что вместо серьезной работы им приходится выгуливать новичка - меня, то есть. Вообще-то сей контрольный экзамен, перед которым вся наша группа мандражила, как неизвестно перед чем, до смешного напоминает игру в ляпки: мне, используя все, чему я обучился, надо отыскать этого самого подставного и слегка ему врезать. Ну уж, черта лысого - слегка! Впаяю я ему от души - ушлый какой, опять оторвался!

Обстановка, что называется, приближена к боевой: незнакомая местность (город), я даже не знаю, что это за мир, не говоря уж о местном языке. По звучанию напоминает испанский или греческий... Итак, моя задача - найти и заляпать, а задача ребят - следить, чтоб я ни во что не вляпался и все было по правилам...

- Стоп, вот он!

- Вломи ему.

- Ага, - отвечаю сквозь зубы. Невысокий человек в светло-сером и в самом деле кажется чужаком в яркой толпе. Так, подошел к перекрестку, открылся... Ну и заставил ты меня, друг ситцевый, голову ломать! Получи!..

Мысленный импульс - удар по мозгам - не слишком силен, конечно, но его тут же подхватывает и усиливает Ларри. Усиливает по полной программе, с мощным воздействием. Зачем он это?.. Светло-серый останавливается, вздрогнув, потом - движения неуверенные, замедленные - поворачивает - и широкий шаг с тротуара навстречу несущемуся автобусу, глухой удар, серый пиджак пропадает из виду, а я съеживаюсь так, словно это меня шибануло - и тут Стоян рвет с места так, что меня вжимает в сиденье.

Некоторое время тупо смотрю перед собой. Пока я не успел ничего сообразить, только и осталось, что какое-то гнусное дрожание в каждой мышце, в каждой клеточке. Вытираю пот со лба, оборачиваюсь к Ларри:

- Я что - убил его?.. Да?

- Не совсем так. Но экзамен ты выдержал, - он кладет мне на плечо тяжелую ладонь, и мне хочется сбросить ее, но в то же время этот жест рождает чувство какого-то странного... не облегчения, нет, просто ощущения, что ты не один.

- Экзамен, - хмыкает Стоян, не сводя глаз с несущейся под колеса дороги. - Это была боевая операция, если ты до сих пор не понял. Инициация... Вот теперь ты из наших.

Я некоторое время пытаюсь уложить все это в голове, но мне это не удается...

...потому что я растворяюсь в непонятном, стремительном движении, сам становлюсь движением - все, что было со мной после «экзамена», проносясь в бешеном темпе, переживается с пугающей отчетливостью, всеми шестью чувствами, с мельчайшими подробностями - и так молниеносно, что выделить отдельные фрагменты невозможно. Словно кто-то раскрутил кинопроектор до космических скоростей, и эйфория сменяется желтой болью, перескакивающей в звук лопнувшей струны, и перетекает в свинцовую, нечеловеческую усталость...