Юлия Федотова - Последнее поколение

Эргард Верен смотрел как-то странно, будто старался понять, действительно друг его такой болван, каким кажется, или просто прикидывается? Отвечал тихо, чужим голосом:

— Я о тех десяти миллионах человек, для которых ты стал символом. Последней надеждой. Они же на тебя как на бога смотрят, ты знаешь об этом? Они твоим именем клянутся, а не бурой козой! На смерть идут «за Отечество, за Эйнера!» — я сам, собственными ушами слышал!

Цергард Эйнер попятился. Это было уж слишком. Ему стало жутко как никогда. Узнал недавно, что человечеству грозит полное вымирание, казалось, хуже уже ничего не может быть. И вдруг нате вам!

— От кого ты такое слышал? — спросил хрипло, слова выговаривались с трудом.

— От наших , от кого же ещё? — устало пояснил Верен. — Ты — мутант, ты один из нас, и при этом являешься Верховным цергардом Федерации. Это очень важно для всех. Это значит, что нас стали признавать за людей , понимаешь?

— Но ведь в этом нет моей личной заслуги! — цергард почти кричал. — Дело случая, что цергард Реган оказался именно моим отцом, и передал власть мне! На моём месте мог оказаться любой, при чём тут надежды и клятвы?! Вот ты, к примеру, такой же мутант, и прекрасно меня заменишь!

Верен усмехнулся: вот она, натура контрразведчика: сам только что в обморок не падает, но линию свою гнуть не забывает!

— Да никто тебя, ишака, не заменит, тем более я!

— Это ещё почему? — возмутился Эйнер. По его мнению, друг Верен с детства страдал неоправданно заниженной самооценкой, и это его всегда раздражало, потому что сам-то он был абсолютно убеждён: нет на свете человека лучше, честнее и благороднее эргарда Верена.

— Идём, я тебе покажу, — Верен потянул цергарда за рукав.

— Куда? — удивился тот. Куда ты меня тащишь?

— Идём, идём!

Они миновали лабораторный этаж, прошли по переходу, соединяющему новый госпитальный корпус со старинным учебным, поднялись по лестнице и вышли в просторный, безлюдный холл ректората. Это было красивое округлое помещение с ковровыми дорожками, массивной чёрной мебелью, деревянными стенными панелями и огромным, во всю стену зеркалом в резной раме — редкая вещь, как-то перевелись за годы войны зеркала в Арингораде. К нему-то Верен друга своего и подвёл. Велел:

— Смотри.

— Смотрю, — скептически фыркнул тот. — И что?

Два человека отражались в зеркале. Оба светловолосые и бледные, почти одного роста. Но у одного — аристократически красивое лицо с нежным овалом и идеальным профилем, другой похож на пещерную рыбу с прозрачными глазами навыкате, маленьким ртом и скошенным подбородком. У одного стройная атлетическая фигура, у другого тельце бочоночком, покатые женские плечики и длинные нескладные ноги.

— Улавливаешь разницу?

— Нет! — он и вправду не «улавливал». — Вижу двух совершенно однотипных мутантов с синдромом меланодефицита. Вот уж точно символы эпохи!

— Ладно. Тогда представь, что твои волосы покрашены в чёрный цвет и в глазах линзы. Что тогда?

— Тогда я стал бы похож на извращенца, который красит волосы как гулящая баба.

— Тогда ты бы стал похож на человека ! Лицом, телосложением… Я, любой другой из наших — нет. А тебя было бы не отличить от нормального! Дело не только в том, что нас стали признавать людьми. Ты доказал, что мы на самом деле можем ими быть!

Какое-то время Эйнер смотрел в зеркало молча. Потом сказал медленно.

— Допустим, не я, а мой отец. Если бы он не изводил меня в детстве тренировками, я по комплекции был бы, как все наши. А насчёт морды моей… Я думаю, дело в происхождении. Сам знаешь, род наш — из недорезанной аристократии. Поколения и поколения генетического отбора. Наверное, из-за этого мутация сказалась на мне меньше…

— Верно! — с увлечением подхватил Верен, тема была очень интересной, с этой точки зрения проблему ещё никто не рассматривал. — Может, ты и размножаться можешь! Надо проверить!

— Не надо, — отмахнулся недорезанный аристократ. — Даже если могу — в одиночку мне демографическую ситуацию не исправить… В смысле, таким способом. Хочешь — не хочешь, придётся действовать через пришельцев. А если случится непоправимое… что ж. Пусть в храме Трёх Создателей нарекут в мою честь бурую козу!

— Вот дурак-то! — фыркнул Верен. — Ладно, пошли уже за «коктейлем»! — он с самого начала знал, что все уговоры напрасны. — Но только две дозы, больше не проси. Эта зараза похлеще артавена!

Примерно полчаса регард Тапри предавался скорби, сидя у себя в комнатушке. Отповедь господина цергарда не шли из головы. И чем дольше он её обдумывал, тем сильнее становилось чувство вины. Потому что была она истинна до последнего слова. И он, Тапри, вёл себя как последний дурак, невежда и эгоцентрист. Это он оскорбил бедную девушку бесцеремонностью своей, а не она его — изменой. Ведь это он давал ей обещания, а не наоборот. И он обещал скоро вернуться, а сам бросил чуть не на месяц, пропал, будто и не было, даже весточки не догадался послать, мол, жив-здоров, люблю и помню… А мало ли, что могло за это время случиться… в её, так скажем, организме. Конечно! Вегда связалась с тем пехотинцем от безысходности ! Она спешила позаботиться о будущем ребёнке, ведь лучше неродной отец, чем совсем никакого, кому, как не Тапри было это знать!

В общем, спустя полчаса, он понял, что надо немедленно возвращаться на Вторую Линейную. Вызвать деликатно, поговорить, испросить прощения. Может быть, не всё ещё потеряно…

И он пошёл обратно.

Первый поворот, второй… И вдруг уловил спиной, шестым каким-то чувством: что-то неладно. Агард Тапри был человеком юным и наивным в вопросах житейских. Но он вырос на войне, не первый год служил в контрразведке, а туда дураков не брали. Тапри был профессионалом, и неплохим, и близкую опасность он чуять умел… вот только бы ещё понять, откуда она исходит.

Он остановился на углу, принялся озираться, демонстративно и недовольно посматривая на часы: вроде, он ждёт кого-то, а этот кто-то опаздывает. Народу кругом было полно — второй закат, люди возвращаются с работы, усталые, с серыми одинаковыми лицами в скучных одинаковых одеждах, форменных и гражданских, тоже похожих на форменные. Люди идут, не глядя по сторонам — только под ноги, они не здороваются друг с другом — большой город, на улицах редко можно встретить кого знакомого. А если и встретишь вдруг — всё равно не до разговоров, после двенадцатичасовой смены хочется только одного: скорее бы добраться до дому! Те, кто живёт далеко, особенно спешат: надо успеть до комендантского часа…

И как распознать угрозу в этой безликой и текучей толпе?

Он сделал вид, будто решил уйти, никого не дождавшись. Плюнул, типа, с досады, и медленно побрёл в прежнем направлении. И снова почувствовал затылком посторонний взгляд. Это было чертовски неприятно. А главное — опасно. Кем бы ни оказался злоумышленник, чего бы он от Тапри ни хотел, приводить его к дому любимой девушки нельзя ни в коем случае!