Андрей Левицкий - Трое против Зоны

Шнобель был выше меня, Никита – ниже. Мы болтались примерно посредине отвесной стены из рыжего песчаника.

Не успевшие вбежать на мост мутанты, остававшиеся на той стороне, метались вдоль обрыва, ревя и повизгивая. Камни внизу обагрились кровью, между ними валялись в самых причудливых, неестественных позах изломанные туши.

– Наверх!

И мы, отдышавшись, поползли наверх, цепляясь за доски моста, как за перекладины огромной веревочной лестницы.

Чтобы попасть к схрону с этой стороны, требовалось обойти Каньон водопадов справа. Ущелье тянулось еще пару километров, постепенно уменьшаясь, затем вовсе сходило на нет. Речка, которая текла когда-то по ущелью, раньше впадала в озеро, но теперь на месте озера стояло торфяное болото. К счастью, оно обмелело и почти высохло, пройти через него будет несложно.

Мы пересчитали, что осталось из снаряжения. Разгрузки все еще на нас, в подсумке лежало по паре готовых к стрельбе магазинов и сколько-то пустых, теперь к этому прибавился нож. У Пригоршни, кроме того, – охотничий тесак. У Шнобеля на поясе еще висели фляжка, наполовину наполненная водой, и мешочек с гайками. Кусок брезента, в который были завернуты ножи и который я захватил, пришлось выпустить на мосту. А ведь им можно было бы накрыться в случае дождя или сесть на него…

Вот и все, что составляло наше богатство. Не было времени горевать об утраченных возможностях – мы двинулись дальше вдоль Каньона водопадов.

Местность понижалась с каждым шагом, становилась менее сухой, воздух все больше насыщался влагой. Больше росло травы, появились раскидистые кусты, в которых кто-то шнырял и чирикал. День быстро вступал в свои права, солнце поднялось, потеплело. Небо было высоким, радовало глаз чистой синевой.

Вот и болото. До катастрофы это место было довольно густо населено, поэтому через болото даже мостки кое-где проложили. Мы ступили на лежащие рядышком две доски. Давно лежащее в воде дерево не скрипело, почти не гнулось и хорошо держало. Где по мосткам, где по упругому ковру травянистого мха мы двигались вглубь торфяника. Идти всего километра три-четыре, я надеялся преодолеть расстояние к полудню.

– Интересно, когда Дядя накопит силы для следующей атаки? – задумался Пригоршня.

Меня тоже волновал этот вопрос. Иртеньева, убитая Дядей тетка-ученая, аккумулировала энергию целые сутки. Правда, создавала она сложные ловушки, требующие хорошей подготовки, – например, найти и взять под контроль стаю крыс и пауканов, а также большую верлиоку, подобрать место, разработать план… Что будет делать Дядя? Пока что созданный им гон мутантов не тянул на хорошо разработанный план. Скорей это походило на разминание пальцев перед ударом. Что же последует за этим?

Долгий, тягучий стон разнесся над болотом. Вздрогнув, мы остановились.

– Что это, Химик? – Пригоршня нервно огляделся.

– Бывает, трясина издает такие звуки, – неуверенно сказал Шнобель.

– Больше похоже на стон неупокоенного мертвеца, – хмыкнул я. Однако и мне сделалось неуютно.

– Ну тебя. – Пригоршня сглотнул. – Не пугай.

– Уж к чему-чему, а к зомбям нам не привыкать, – утешил я напарника. – Мы их уже порядком покрошили тут, в Зоне. Идем дальше, нечего время зря терять.

Звук не повторялся, и мы двинулись вперед, иногда оглядываясь. Но болото было пустынным, как Сахара какая-нибудь, так что довольно скоро, забыв про странный стон, мы бодро шагали по мосткам. Тут и там по сторонам от дорожки росли невысокие деревья, правда, большинство из них давно превратилось в коряги.

Влажное шлепанье мы расслышали не сразу. Позади всех шел я, деловой топот Пригоршни и Шнобеля заглушал тихие шаги за спиной. Когда же разобрал, что за мной кто-то чапает, и обернулся, он почти нагнал нас. Я чуть не подпрыгнул, увидев у себя за плечом эту темно-коричневую харю с горящими глазами. Его руки со скрюченными пальцами жадно тянулись к моей шее.

Некогда было расстегивать ножны из толстой кожи. Справа из темной лужи воды торчало почерневшее дерево. Я нагнулся, уходя от когтей мертвеца, рывком выломал корягу из болота и, поднимаясь, ударил с разворота. Пригоршня со Шнобелем обернулись на звук.

Коряга разбила мертвяку башку. Труп закачался, неловко переступил ногами – и свалился в воду с громким плеском, подняв тучу брызг.

– Что это?! – заорал Пригоршня.

– Никита, сзади! – вместо ответа крикнул я, тыча рукой напарнику за спину.

Там, раскидывая доски, поднялся новый мертвец. Пригоршня отпрыгнул, толкнув наемника, и выхватил свой тесак. Взмах – и облепленный почти черной кожей череп улетел за два метра. Болото с чмоканьем поглотило его.

Я помог Шнобелю выбраться обратно на доски. Наемник промочил ноги, штаны по колено были испачканы темной жижей.

Слева послышался плеск – еще один ковылял по пружинящему мху, и выражение мертвого лица не радовало добродушием. Прямо скажем, рожа его, да и весь облик дышали злобой. Когда мертвяк приблизился, наемник сильным пинком перебил его тощую, полуистлевшую ногу, затем, с разворота, и другую. Труп повалился обратно в болото.

– Че они какие-то коричневые, будто негры? – спросил Шнобель с гримасой отвращения на заляпанном грязью лице. – Терпеть не могу зомбей!

– В болоте много дубильных веществ, – пояснил я. – В таких местах трупы вообще хорошо сохраняются. Мумифицируются. С кожей, волосами, ногтями, даже внутренности могут остаться. Хотя обычно внутренние органы разлагаются и вытекают в первые несколько дней после захоронения.

– Обойдемся без подробностей, – побледнел Шнобель.

Ковер мха вокруг нас заволновался, расступаясь, и новые мертвецы начали подниматься из густой торфяной жижи.

– Уходим! – первым среагировал Никита.

Мы гуськом побежали по доскам, мертвецы за нами. Кто-то выбирался на дорожку, кто-то шлепал прямо по торфу. Трупы были разной степени сохранности, некоторые выглядели так, будто еще вчера ходили. Я имею в виду, сами, в смысле, еще были живы. Хотя я знал, что большинство из них умерло много лет назад. Болото все-таки очень хорошо консервирует органику. Одеты мертвяки были по-разному – видимо, это все люди, попавшие в смертельную хватку трясины в разное время.

– Опять Дядя? – крикнул Пригоршня.

– Наверняка! – ответил Шнобель, на бегу сталкивая обратно в болото вылезающего на доски перед ним мертвеца. Я, вытащив нож, тоже отбивался. Мертвяков становилось все больше. Были тут и женщины. Лица неподвижны, но глаза горят яростью, руки со скрюченными пальцами тянутся к нам.

Земля под ногами пружинила все меньше, вода уже не заливала следы, если, оступившись, шагнуть на мох: болото заканчивалось.

Но мертвецы не останавливались, хуже того – их становилось больше. Уже трупов десять упорно тащились за нами ровной рысцой. Один вылез из воды прямо перед Пригоршней и схватил напарника за щиколотку. Никита полетел носом в траву. Еще две пары рук протянулись к нему. Пригоршня заорал, размахивая тесаком. Мы со Шнобелем подбежали к нему, я ухватил Никиту за куртку и потянул обратно на доски, а наемник ножом кромсал вцепившиеся в бывшего десантника мертвые руки.