Александр Афанасьев - Отягощенные злом, ч. 1

— Господин...

— За ними... — Боксер отползает к стене

Малек бежит дальше. Автомат наготове, в магазине — около тридцатника еще должно остаться, даже больше...

Улица вниз. Яркий свет из распахнутых ставен, слепящий его. Если еще одного оставят — труба.

Каменные ступеньки под ногами.

Впереди — шум мотора, он выскакивает из-за поворота, вскидывает автомат. Плохо видно... очки не снял, дурак, а там свет...

— Аллаху Акбар!

Они...

Упав на колено, Малек открывает огонь вдоль переулка и слышит, как пули бьют по металлу. Кто-то кричит...

Удар. Взревев мотором, снеся угол старинного дома — машина уходит. На ступеньках — остаются два трупа, изрешеченные автоматным огнем.

— Ястребу, Малек! Побег, повторяю — побег! Машина уходит в направлении порта, в направлении порта!

Рында, самый младший в отряде, только пришедший из учебки — бежит параллельным курсом, по крытой, извилистой улице. Здесь есть улицы с крышей, такая вот экзотика. Как тоннель, поскользнуться, разбить прибор и рожу — запросто.

Выстрелы. Где-то по левую руку — пацаны вступили в бой. Дай Бог удачи...

Улица внезапно обрывается, он выскакивает на какую-то дорогу. Снизу — уже вой сирен, вспышки — полиция. Проснулись, мать твою так...

Он решает занять позицию здесь. Отсюда — его видно меньше всего, выход с улицы здесь — как дверной проем, только без самой двери и пошире. Если полиция будет подниматься снизу — он обстреляет их и заставит остановиться. Обойти они его не смогут... наверное.

Вой мотора... черт, прозевал.

Уходит...

— Смотри на меня, смотри на меня!

Человек подслеповато смотрит на свет, зрачки почти не реагируют. Контузия, может быть, что и шок.

— Займись!

— Есть!

В каждой штурмовой команде — один из восьми имеет навыки полевого санитара и все необходимое. В их работе — бывает так, что даже минута — рубеж между жизнью и смертью...

Один из бойцов — поднимает с пола камеру, перебирает пальцами по змеящемуся, уходящему в темноту проводу.

— Господин капитан, камера не повреждена. Трансляция.

Командир группы морских пехотинцев, капитан — лейтенант Островский недоуменно смотрит на бойца с камерой

— Что значит, трансляция?

— Ну, эти, господин капитан. Они тут камеру поставили и к Интернету подключили. Трансляцию казни в прямом эфире устроить хотели. До сих пор работает, не повреждена. Я хотел выключить, да без распоряжения...

— Работает, значит... Ну-ка, подержи...

Командир группы спецназа подходит к камере. Медленно стягивает шлем с ПНВ, затем и маску...

— Снимаешь?

— Снимаю, господин капитан-лейтенант.

— Подальше держи... вот так.

— Доброе утро, твари обрезанные... — недобро начинает капитан-лейтенант Островский — в программе передач Джихад-ТВ произошли небольшие изменения. Диктор смылся, оператор спился, а режиссер сдох, такие вот изменения. В связи с этим Джихад-ТВ прерывает свою трансляцию и желает вам хорошего дня. Возможно, последнего. Ждите твари, да хорошо ждите — скоро мы и за вами придем...

И выхватив пистолет, Островский выстрелил в камеру, да так, что оператор едва руку не вывихнул от удара.

Вертолеты, которые выводили группу на задание — были мелкосерийными, у этих вертолетов — была своя функция на авианосце — спасение сбитых летчиков. В числе прочего потребного для этого оборудования — на этом вертолете есть лебедка, на конце которой — приспособление в виде конуса, тяжелое, это сделано для того, чтобы можно было пробить лесную крону, чтобы вытащить находящегося на земле летчика. Внизу — она раскрывается, превращаясь в нечто вроде рыболовной сетки, какой пацаны ловят в заводях мелочь, размер у нее примерно полтора метра в размахе и с запасом — она выдерживает нагрузку до восьмисот килограммов, как и сама лебедка.

Как и положено в таких ситуациях — командование на вертолете перешло от пилота к офицеру спасателю. Вися на ремнях на расстоянии в двадцать с лишним метров над землей, он стравливал лебедку и одновременно — во все горло орал команды пилоту

— Давай, правее, правее! Да не так сильно! Не раскачивай вертолет!

— Черт, здесь воздушный поток с гор! Нас сносит!

— Фиксируй, говорю!

Внизу замелькал химический источник света — кто-то подавал им команды, держа в руке.

— Ага, готово! Да держи ты!

Лебедка травилась вниз, капитан молился только о том, чтобы не зацепить ее за что. Вырвет лебедку, и это в лучшем случае. А то и вертолет перевернет...

— Фиксируй, говорю. Фиксируй!

— Автопилот не справляется, фиксирую вручную.

— Давай!

От здания — потащили кого-то, его прикрывали, ощетинившись стволами автоматов. Либо кто-то раненый — либо вытащили заложника.

Капитан отвернулся, проорал бортстрелку, отслеживающему порт стволом Минигана

— Спускай веревку, что в пулемет вцепился?!

— Не имею права [45] Каждый на борту выполняет свои функции, и бортстрелок не имеет права покидать свой пост — особенно, когда вертолет висит и наиболее уязвим !

— Спускай, говорю!

Бортстрелок бросает пулемет, чтобы сбросить вниз лестницу. Чем быстрее отряд поднимется на борт — тем меньше шансов, что будут какие-то неприятности.

С земли снова отсигналили — теперь «вира» — и офицер начал поднимать полную корзину. Кажется заложник...

Спецназовцы карабкались по лестнице, вваливались в вертолет, капитан машинально считал их — они имеют право покинуть зону высадки, если все будут на борту. Чем дальше он считал — тем отчетливее понимал, что кого-то не хватает...

— Где остальные? — проорал он на ухо спецназовцу

— Трое в преследовании! Объект сбежал! — проорал он в ответ

— И как мне их искать, мать твою!

— Смещайся западнее!

— Что?!

— Западнее, давай!

Город был построен так, что в нем, в исторической его части — не было тротуаров, совсем, абсолютная дикость для европейского города и норма для арабского — ослы, люди и машины здесь неспешно идут одной и той же дорогой. Здесь, в ас-Суэйре была и своя специфика — город был построен на горном склоне, потому параллельные побережью улицы соединялись между собой не секущими улицами — а лестницами, построенными между домами. Выход из этих лестниц — шел прямо на дорогу...

Рында мчался, перепрыгивая через ступеньки и не думая о себе — в любой момент модно было упасть, что-то сломать, а то и свернуть себе шею. Можно было со всего маха вылететь на дорогу и попасть под колеса. Но Рында все равно бежал — потому что только так, бегом со всех сил — он мог обогнать быстро идущую машину...

Машина промелькнула перед ним черной тенью, еще бы пара секунд — и он вылетел бы под аккурат колеса, аж воздухом на него пахнуло. Его окатило волной ужаса — но он не потерял здравого рассудка... его готовили и к этому, в центре подготовки есть специальная комната, ты идешь — и вдруг пол под ногами проваливается, и ты с десяти метров падаешь в воду... в ловушку, там нет ни света, ни выхода. Точнее — выход есть... надо сохранить самообладание, привести в порядок дыхание, нырнуть, исследовать стены ... и там ты обязательно найдешь подводный лаз. Но на такое способны далеко не все... на прошлом выпуске курсант впал в такую панику, что наглотался воды и его не смогли спасти...