Владимир Лавров - Солнечные дети тёмной планеты

— О! — только и смог сказать вождь. Потом подумал ещё немного и добавил: — О!

— А мы всю дорогу светильники в кораблях палили, — усмехнулся наш папочка, — А сыночек, оказывается, уже всех чудовищ извёл.

— Это не мы! — возмутился я, — Это летающие корабли, из других миров, я же говорил!

— О! — в третий раз повторил вождь, — Это случаем не тот, который утром на севере пролетал?

— Именно они, — закивали все наши девочки.

— Такие новости достойны большого обсуждения. Я объявляю себя старшим над этими людьми и вещами, и на всё время пребывания тут они будут моими людьми и моими вещами, и кто покусится на них, тот будет моим врагом. Приглашаю всех на пир, — торжественно объявил вождь, обводя взглядом нашу компанию. На этот раз никто из наших не удивился. Началась привычная разгрузка.

Пещера Ая была огромной. Это был, скорее, целый комплекс пещер с переходами между ними. Одних только школ здесь было пять. Много тысяч взрослых, много тысяч детей. Трое входных ворот, стража по десять человек перед каждыми. Самострелы в рост человека у каждой стражи, не считая личных.

Нам выделили пять пещер рядом друг с другом, правда, довольно далеко от входа. Пришлось метаться туда и обратно, чтобы разместить весь народ и грузы. Поговорить с папочкой удалось только тогда, когда с кораблей начали снимать баллисты.

— Ты что это начередил? Зачем такой дохлый узел подвески? — удивился папа, заползая в мой корабль (поскольку все мы были ниже полутора метров, такой высоты мы и сделали наш «домик», для взрослых крыша была низковата).

— Это чтобы вверх стрелять.

— Вы что, по драконам собирались стрелять? — засмеялся папа.

— И стреляли. Одного сбили.

Папа не поверил, а никого из девчонок, чтобы подтвердить, рядом не было, только грузчики Аи. Выйдя на причал, папочка раскритиковал мои самострелы — слишком слабые рога, упругость маленькая. Я обиделся и попросил Исузиму сбить птицу над рекой. Хулиганка Исузима выстрелила не в ближнюю, которую я имел в виду, а в самую дальнюю. У меня сердце замерло на два удара, пока летела стрела, но стрела попала в цель.

— Да что у вас за сталь такая? Такая сила! — удивился папа и потребовал самострел на пробу.

— Хорошая сталь, — с удовлетворением произнёс я.

— Спуск слабый, может сам сорваться, — сказал папа, недовольно возвращая самострел. Тут возразить было нечего: саморазрядка самострелов у нас была частым явлением. Зато стреляли они от очень лёгкого прикосновения, что для слабых рук девчонок было жизненно важно.

Когда грузчики Аи оказались на отдалении, папа подозвал меня:

— Не даст нам вождь Аи даром ни дерева, ни людей, чтобы морские корабли построить. У них тут крупные пещеры каждые двадцать — тридцать километров в прибрежных скалах нарыты. Еды много, лишних людей много, многие заняты такими делами, про которые у нас и не слышали. На создание всяких украшений половина народа работает. Поэтому у них тут всё чего-то стоит. Так что даже если бы он и хотел дать, свои бы ему не разрешили. А что ему предложить на обмен, я даже не знаю. Железа у них тут полно своего, моряки к нам привозили то, что изготовлено здесь. Возможно, они нам разрешат что-то сделать в обмен на труд твоих девочек. Но работать нам тогда придётся долго. Кораблей-то на вашу банду нужно очень много…

— Пап, а золото у них тут ценится?

— В общем-то да. А много у вас золота?

— Пошли, покажу.

Когда папа увидел девять рюкзаков с золотом, небрежно сваленных в углу хранилища среди подушек из травы, станин от баллист, колодами для питьевой воды и прочими ценными вещами, то остолбенел. Через минуту он отмер:

— Сынок, пообещай мне никогда не бросать килограммы золота на пол, без охраны. Надо было как минимум двух охранников выставить.

Я пошел за девчонками, чтобы перенесли рюкзаки и выставили охрану. В жилых пещерах рыдали девочки из нашей пещеры. Родственники уже рассказали им, что в день похищения никто из их родителей домой не вернулся. В наших условиях это значило только одно: их взяли на корабль и скормили Сгусткам Тьмы. Я поочередно обнял каждую, но их это не особо утешило. Когда я пришел, папа всё смотрел на рюкзаки. В его голове зрели какие-то планы, но со мной он ими не поделился. Предупредил только вождю о золоте не говорить.

Пир в Ае был роскошным. Огромные пироги со всеми видами мяса, рыбы и дичи. Мясо жаренное, копчёное и солёное. Пареные овощи. Сладкие торты. Варенье. Хлеб всех сортов. Мы не ели хлеба со времён похищения! Про некоторые блюда я даже не мог предположить, что такие могут существовать. Здесь умели покрывать орехи твёрдой плёнкой из выпаренного виноградного сока, получалось очень вкусное сладкое лакомство. Здесь блинчики подавали не отдельно, а заворачивали в них творог (с моей точки зрения, испортили два хороших продукта, приходилось вытаскивать из рулона творог и есть отдельно то и другое). А зачем вытаскивать из яиц желток и класть внутрь смесь из орехов, чеснока и варёной свеклы, я так и не понял.

В пиршественную залу пускали только ведущих специалистов и глав родов. Но даже так зал был переполнен — и это при том, что пиршественная пещера представляла из себя комплекс из трёх сводчатых пещер, соединённых небольшими проходами. От нас в зал пригласили только по четыре человека от корабля (считая папин). Для всех остальных накрыли детские столы в десяти других пещерах, совместно с детьми и взрослыми Аи. Мне было страшно даже представить, чего наши там наврут местным. Но контролировать их я не мог.

Найва ещё в Мессинии сообразила, что пиров впереди будет много, и подобрала себе подтанцовку из числа тех девочек, у кого была хорошая растяжка и координация. Всю дорогу она их мучила танцевальными упражнениями, зато теперь получила неплохую поддержку. Стащить их со сцены удалось только через четыре номера. Впрочем, принимали их с большим удовольствием. Местные танцоры и певцы были очень хороши, и взрослые, и дети. Мы только успевали удивляться восхитительным номерам. А музыку и песни здесь пели те же, что и у нас, что было очень приятно, будто домой попали.

Но главным номером программы были, конечно, мы. Вождь требовал обстоятельного рассказа и строго следил за тем, чтобы на каждые пять минут нашего рассказа приходилось два — три выступления артистов. Во время выступлений он заботливо потчевал нас всякими вкусностями. Мы не успели дойти даже до описания станции ведьм, когда вождь заявил, что уже поздно и такой рассказ требует продолжения назавтра. В ответ на дружный вой и требования продолжить вождь пристыдил своё племя и напомнил им, что мы гребли весь день и носили тяжести.

Мы уползли с пира, катастрофически объевшись. Вождь был прав, время подбиралось к полуночи, глаза закрывались. В жилых пещерах нас встретили охрипшие от вранья девочки. Они только пришли, вечер у них был не менее тяжёлым — людей в пещере было много, и рассказчиц не хватало. У меня даже не хватило сил проверить, что они говорили. Поутру (утро началось ближе к полудню) мы обнаружили у своих кроватей кувшины с компотом и свежие булочки. Поскольку сколько-нибудь приличное время для завтрака мы проспали, день начался с обеда, столько же катастрофически изобильного, каким был пир. После обеда всех девчонок развели осматривать пещеру, а нас с папой позвали к вождю.