Андрей Левицкий - Новый выбор оружия

– Недавно тут кто-то проходил.

И будто отвечая на мой вопрос, над лесом прокатилось уже знакомое:

– Эй-гей-гей-гей-гей!

Ответили с другой стороны дороги, донесся собачий лай. «Эй-гей-гей» повторился и уже не стихал. Казалось, что какой-то хулиган от нечего делать дерет глотку. ПДА ничего не показывал – горлопаны были далеко.

– Что за цирк? – прошептала Энджи.

Пригоршня оживился:

– Зато точно не шпионы – палятся.

– Похоже на охотников, загоняющих кабана, – предположил Вик. – Что там у нас на карте? Может, кто поселился в окрестностях.

Энджи протянула мне карту, будто невзначай тронула рукав.

Развернул ее, присел, положил на колено так, что бы было видно остальным. Мы приближались к деревне Желдаки, обитаема она или нет, было непонятно.

– Предлагаю заночевать и отдохнуть там, – сказал Вик.

Я кивнул. Пока Энджи слаба, это лучший выход. Будем надеяться, ей до завтра полегчает, и мы продолжим путь. Пока Пригоршня бросал гайки, я всматривался в траву у обочины: вот еще не сгнивший обрывок салфетки, полиэтиленовый пакет, сигаретная пачка.

– Готовимся к тому, что деревня обитаема, – сказал я.

Пригоршня засмеялся:

– С какого перепугу? Никто так далеко после… ну… не ходит. После Изменения все сильно… эээ… перекорежило.

– Именно поэтому, – я поудобнее взял М-4, – мы должны приготовиться к сюрпризам. Люди, которые нам встретятся, могут оказаться не вполне людьми.

Между тем мы приближались к «эй-гей-гей». Или крики приближались к нам, а может, мы с неизвестными двигались навстречу друг другу.

Затрещали кусты подлеска, словно там пер БТР, мы прицелились. Вик выхватил пистолет, Энджи вяло вытащила свой «эфэн». Я зарядил гранатомет. Треск нарастал. Задвигались ветви, и появился человек в кирасе, вытолкнул массивную тушу, и я обалдел, аж винтовка дрогнула.

– Мама, роди меня обратно! – не удержался Шнобель.

Если бы я увидел это существо на картинке, то, безусловно, от души посмеялся бы. Человеческий торс крепился к покрытому роговыми пластинами свиному туловищу на коротких мощных ножках. Рожа была почти человечья, с вытянутым носом, больше напоминающим рыло. Вдоль головы тянулась грива, похожая на ирокез. Именно оно подходило ночью к нашему лагерю.

– Свинотавр! Офигеть! – воскликнул Шнобель, выстрелил из дробовика, но пули отскочили от кирасы, которая оказалась роговыми пластинами.

Свинотавр взревел, но почему-то не бросился на нас, а ринулся обратно, повернувшись мощным задом с розовой закорючкой хвоста. Собаки залаяли совсем близко. Свинотавр вострубил и рванул вдоль кустов.

– Это дичь, – предположил Вик. – Не хочу попасться охотникам, которые не брезгуют такой добычей.

Мы укрылись в высокой придорожной траве и наблюдали, чуть приподняв головы. Из пролеска выскочила собака – небольшая белая дворняга, и ринулась за свинотавром. За ней выбежал мужик с двухстволкой, выстрелил вослед мутанту и выругался.

Прямо за нами затрещали ветви – я чуть не пальнул от неожиданности. В итоге показавшийся из лесу бородатый мужик выронил дробовик и вскинул руки:

– Ноу стреляйт! – воскликнул он.

Пригоршня обалдел, встал и прицелился в него пальцем:

– Ты что, фриц?

Странно, но я не заметил акцента, несмотря на то, что мужик коверкал слова. Да и рожа у него была славянская: пшеничная борода и брови, волосы до плеч, льдистые голубые глаза.

– А ю кто?

Энджи прыснула в кулак. Я встал и проговорил:

– А ты кто? Что тут делаешь вообще?

– Желдаки, – пожал плечами он. – Живем хие.

– А чего говорите не по-русски? – поинтересовался Пригоршня.

Мужик выкатил глаза и шумно почесался, жалобно посмотрел на меня, ища ответа. Слабоумный он, что ли? Но что за птичий язык? Его нашли в лесу и вырастили на натовской базе?

– Желдаки, – промямлил он. – Пига шат!

Первый мужик уже топал к нам, прицелившись из дробовика. Пригоршня и Вик взяли его на мушку.

– А ю кто? – повторил он.

И тут у меня случился разрыв шаблона. Что за цирк? Кто эти люди? Что случилось с их мозгом после Изменения?

– Люди, – ответила Энджи. – Такие же, как вы.

Второй охотник был чернявым, с карими газами, словно подернутыми пленкой.

– Где ваш хоум? Вэа ис дом? – спросил я.

Мужики переглянулись, и русый сказал:

– Спик понятно! Желдаки!

Значит, деревня обитаема, и там живут эти дурики. Сколько их? Похоже, мужики нам удивились так же, как и мы – им. Интересно, это местных так долбануло, или они – гости из какого-нибудь пространственного пузыря?

– Пиг ушел, – развел руками чернявый. – Чужаки, гоу в гости! Тим желдак обрадуется.

– Сюр, – проговорил Вик, помотал головой и закурил трубку.

Энджи что-то лопотала и щипала себя за руку. Пригоршня потирал подбородок, чесал в затылке, сдвинув шляпу на лоб. Шнобель разинул рот.

С одной стороны, надо бы валяться со смеху, но почему-то хотелось бежать сломя голову от милых неандертальцев. С чего бы? Они забавные, веселые и на вид глуповатые. Агрессию я чую, эти настроены дружелюбно, радуются нам. В чем подвох?

Уж не собираются они нас съесть вместо того кабана? Русоволосый таращился на Энджи, не выдержал и спросил:

– Мэн?

– Гёрл! – ответила она, мужики переглянулись. Слова такого не знали, что ли?

– Гоу ту Желдаки! – чернявый развернулся и зашагал к дороге, опустив ствол. Светловолосый все еще разглядывал Энджи, будто перед ним не девушка, а инопланетянин. Они что, баб никогда не видели?

– Что делать будем? – Пригоршня задрал голову, глядя в сереющее небо. – Вечереет. Пойдем с ними?

– Мне что-то не хочется, – дохнул в ухо Шнобель. – Не нравятся они мне.

Вик пророкотал:

– А я бы принял предложение. Мы плохо спали, вымотались, Энджи, вон, еле на ногах держится. Хоть выспимся в человеческих условиях, силы восстановим.

– Ты сможешь спокойно спать? – Шнобель от возмущения подвигал носом. – Я – нет.

– А я бы пошел, – вздохнул Пригоршня и мечтательно зажмурился. – И ночлег искать не надо, и горячего дадут пожрать.

– Кто о чем, а вшивый о бане. Вик, Энджи, что скажете?

Вик почесал бровь, воззрился на местных, замерших поодаль, выпустил облако дыма:

– Можно, но доверять им не стоит. Идем.

Мужики шагали, размахивая руками и переговариваясь на смеси русского и английского. Русоволосый обернулся:

– Ви думали, ват большой писец, все люди дай. Люди лив! Хау мэни людей лив?

– Семь миллиардов, – проговорил Вик – мужики чуть не споткнулись, замерли и шли уже медленнее, переваривая информацию.

Мы еще раз пытались обменяться сведениями, но мало что поняли, а они – и подавно. Ясно одно: местные считают, что Желдаки были всегда, мир погиб, а они – дети, обласканные богом, то есть Зоной. Пару раз к ним приходили посланники, говорили, как и мы, непонятно. И вся информация. От души немного отлегло: перед нами дурковатые поселенцы, а не клан, который со всеми воюет и потому перебрался в такую глушь.