Геннадий Эсса - Огненный шар

– А ты не слушай, – ответил Женя. – Знай свое дело, вон, баранку крути.

– Все нормально, батя, – сгладил начинающийся конфликт Ник. – Мы тут о своем фантазируем. Ты понимаешь, какие сейчас происходят тут события?

– Конечно. Революция идет. Власть рабочим и крестьянам. А другого места и времени эта старуха найти не могла?

– Вот у нее и спросишь при встрече, – занервничал Ник. – Сейчас уже подъедем. Лиза тут ни при чем – это все тетушка что-то мутит. Она хочет, чтобы все было хорошо, а получается, что постоянно нас куда-то отправляет в горячие точки. От старости, наверное, сдвинулась не в ту сторону. И вообще, какой ты для нас Женя, ты просто Жан.

– Мне надо будет привыкнуть к такому странному имени.

– Нечего и привыкать. Жан – так Жан. Лиза тебя знает под таким именем, и не морочь людям голову.

Женя пожал плечами.

– Хорошо, – согласился он. – Вроде и неплохо звучит. – Он устремил свой взгляд вперед на темную дорогу. Машину трясло по ямам, и она еле передвигалась, но успевала за отрядом матросов, которые шли впереди.

– Шеф, хоть бы фары включил. Я уже всю задницу отбил об твою лавку, – сказал Жан. – Все ямы собрал.

– Вот чудной, – возмутился солдат. – Откуда у этой ласточки фары. У нее отродясь их не было.

– Забыли поставить?

– Такие машины выпускают, – пояснил Ник. – Она немецкая.

– И какая у нее марка?

– А хрен ее знает. Просто машина и все, – сказал солдат.

– Да ведро тебе, солдат, досталось настоящее, с ручкой, – заметил Жан.

– Слушай, ты, умник, еще скажешь слово – пойдешь пешком.

Ник толкнул Жана локтем, и он успокоился.

– Куда они все так спешат? – спросил он.

– Молодой человек, ты как не от мира сего, – уже не выдержал водитель. – У тебя вопросы какие-то странные. Ты что, с другой планеты сюда упал? Где ты только его нашел, – обратился уже он к Нику.

– Это мой старый друг, – ответил Ник.

– Друзей надо выбирать по убеждению, а не по роже. Из буржуев, наверное?

– Нет… Он истинный пролетарий. Отец – пахарь, а мать… Кто у тебя мать?

– Я откуда знаю. Она ушла от нас, когда мне было года четыре, – сказал Жан, настороженно поглядывая на водителя.

– Ну, раз отец пахарь, значит, мать тоже из тех слоев населения, крестьянка, – сделал заключение Ник. – Он сын крестьянина и крестьянки.

– Да? – удивленно вскинул брови Жан. – Я и не знал.

– У тебя есть другие предложения? – спросил Ник.

– Как же так, такой взрослый и в сословиях не разбираешься? – удивился солдат. – Вот у меня в роду все служивые. И дед, и отец – все воевали и были военными по чину.

– У меня дед тоже в Великую Отечественную с фрицами воевал. Заработал орден, – похвалился Жан.

– Во заливает, – перебил его Ник и снова толкнул его в бок.

– В империалистическую, что ли, воевал? – спросил водитель.

Жан вздрогнул, поняв, что говорит совсем не те вещи, которые присущи этому времени, но в растерянности еще больше все перепутал и сказал:

– Да, в ней самой. Колчака бил, Петлюру и Гитлера тоже.

– А кто это такие?

– Скоро приедем? – спросил Ник, стараясь прекратить ненужный разговор. – Скоро будем в штабе революционных солдат и матросов? Я чувствую, что семнадцатый год будет годом суровым. – Он посмотрел на Жана. – Понимаешь, семнадцатый – революционный год, – подчеркнул он.

Жан взглянул на Ника непонимающим взглядом.

– Ты Лизу видел?

– Видел.

– Как она, не изменилась?

– Догадайся.

– Думаю, что нет.

– Конечно.

– Она знает, что я здесь?

– Она же все это устроила, благодаря своей тетушке, – с гордостью произнес Ник. – Чтобы с тобой встретиться.

Жан заерзал на жестком деревянном сидении.

– Я хотел бы ее увидеть.

– Только не расслабляйся. Это тебе не петровские времена.

Машина свернула в переулок и выехала на площадь, заполненную военными. Всюду горели костры, и солдаты сидели вокруг них и грелись.

Водитель остановил машину и протянул Нику руку.

– Может, когда и свидимся, – сказал он. – Сам знаешь, времена какие суровые. А твой друг просто чудной какой-то…

Ник улыбнулся, пожал ему тоже руку.

– А ты, молодой человек, вникай в окружающую обстановку, если не понимаешь, – сказал водитель Жану.

– Хорошо, батя, так и сделаю. А ты береги свою Антилопу. Она еще займет достойное место в музее революции.

– Иди-иди, умник, – махнул рукой водитель.

– Ну даешь! – облегченно вздохнул Ник, спрыгивая со ступеньки автомобиля. – Какая война, какой Петлюра и Гитлер? Ты определись, где ты сейчас. Здесь революционный Петроград и далеко не 20-е годы, а тем более не 40-е. Сейчас семнадцатый год. Усвоил?

Жан смотрел на Ника и хлопал глазами.

– Ничего не понимаю, – пожал он плечами. – Бред какой-то.

– Ты сейчас в каком классе в школе учишься?

– В десятом.

– Соображай, парень.

– Никак не могу перестроиться. Это что, мы будем делать теперь революцию?

– Мы вряд ли, а вот они – точно. С тобой только какой-нибудь переворот можно сотворить, а не революцию, – Ник кивнул в сторону отдыхающих солдат и матросов.

– Вечно куда-то нас занесет. Веди к Лизе.

Ник двинулся вперед, к большому дому, где толпился народ. Он еще раз взглянул на Жана и скривился.

– Ну и одежда у тебя. Какие в эти времена джинсы и ботасы? Ты как белая ворона. Хорошо, что ночь и на тебя не обращают внимания. А днем? Нет, тебя надо переодеть.

– А сам когда успел?

– Мы здесь уже неделю, в Петрограде, – сказал Ник. – Вот и нашел себе одежду по существующему времени. Что, думаешь, девчонки тоже в сарафанах?

– Не думаю. Но хотел бы узнать, в чем?

– Сам увидишь. Держись за мной, иначе часовой у дверей не пропустит.

Ник подошел к входу и что-то сказал солдату.

– Здрасьте, – громко поздоровался Жан. – Службу несешь? Молодец! Я с ним, – он кивнул головой в сторону друга.

Часовой недоуменно посмотрел на наглого посетителя и не сказал ни слова, пропустил обоих.

Они двинулись по длинному коридору, где тоже было полно народа.

Все куда-то торопились, толкали друг друга, заходили в кабинеты, потом выходили и снова куда-то спешили.

– Что за суета? – спросил Жан. – Как улей какой-то.

– Это штаб одного из революционных подразделений, – объяснил Ник и повел его дальше по коридору.

Они свернули за угол и остановились.

– Пришли?

– Стой здесь, я сейчас, – сказал Ник и скрылся за дверями.

Его не было несколько минут, потом вышла из кабинета девушка в черной длинной юбке и в пиджаке с красной косынкой на голове.

Она взглянула на Жана и улыбнулась.

– Ин, это ты? – удивился Жан.

– Узнал! – она обняла его, прижала к себе. – Какой ты стал красавчик, взрослый. Узнал меня?

– Кое-как, честное слово. Что с тобой революция сделала? – произнес растерянный Жан и чмокнул ее в щеку. – Просто маскарад какой-то.