Леонид Кудрявцев - Пуля для контролера

— Еще раз повторяю, что это твой выбор. Думай, решай, у тебя есть время до завтра. Пора становиться профессионалом, капитан. Самое время.

Ну, вот это был уже перебор.

— То есть, другими словами, я профессионалом не являюсь? — тихо спросил Стас.

— Ты незаменим, ты для нас уникален, и у тебя есть все качества, положенные настоящему профи. За исключением одного.

— И какого?

— Настоящий профи четко понимает, что он делает, осознает, кем является и на что способен, а также готов выполнить свою работу, несмотря ни на что. Именно это и делает его профи. Умение идти к цели, не обращая внимания ни на какие обстоятельства. Последнее — самое важное. Если в тебе этого нет, то тогда ты должен задуматься о том, чтобы сменить работу.

— То есть, другими словами, я должен написать рапорт об увольнении?

— Ты должен подумать и завтра дать мне ответ. Если откажешься, мы найдем человека, который займет твое место. Он будет специалистом, он будет стараться, но… в общем, ты сам все понимаешь. Решай, думай. Каким бы он ни оказался, уверен, ты сделаешь правильный выбор.

Сказал и многозначительно поджал губы, словно отгородился от сказанного, оставил с ним один на один.

Старый лис, подумал Стас. Причем правильно он поступает, совершенно правильно. Это и в самом деле его и только его дело. Значит, и решение следует принимать, ни на чью помощь не рассчитывая.

— Могу идти? — спросил он.

— Да, иди, попрощайся с теми, кто с тобой рядом воевал, осмотрись. Может быть, заметишь нечто, не замеченное коллегами. Ну, ты понимаешь.

Стас выбрался из вертолета, бросил пилоту:

— Хата свободна.

Тот мазнул не очень доброжелательным взглядом, но ни слова не сказал. Полез в кабину.

Вот такие дела, подумал Лапин. Значит, герою, вместо того чтобы навесить на грудь медаль, дали в ухо и назвали лохом. Потом предложили совершить еще пару подвигов. Обычная система. Ничего в этом мире не меняется.

Он пытался накачать себя, озлить, настроить на то, чтобы завтра сказать «нет» и написать рапорт, но прекрасно понимал, что это у него вряд ли получится. Прежде всего потому что он и в самом деле был профи. Не мог он бросить незавершенное дело, не мог уйти, не разобравшись, откуда в Зоне взялся Паленый, кто делает странные механизмы и зачем контролеру были нужны образцы человеческих тканей.

С другой стороны — Зона. Она потребует с него плату за то, что он от нее получил. Возможно ли от этого уйти? Наверное — нет. И кто знает, вдруг он и попал в нее снова лишь только потому, что она так захотела?

Нет, вот это уже попахивает мистикой, решил Стас. Обожествление непонятного — вполне человеческое свойство. Толку с него сейчас нет никакого. Насчет дальнейшей работы… у него еще есть время. Он решит, обязательно решит, но это будет завтра. А сейчас надо подойти и попрощаться. В этом Полковник прав. Что бы они ни испытывали друг к другу, но воевали они вместе, и, значит, не попрощаться будет просто невежливо.

Он взглянул в ту сторону, где сидела его команда.

Ведьма и сталкер. Они сидели рядышком на обломке стены. Сталкер смотрел на охотников, осматривавших и фиксировавших на пленку место побоища. Ведьма сидела прямо, словно на приеме в посольстве. Лицо у нее было строгое, спокойное. Впечатление только портила ее одежда да винторез у нее на коленях.

Винторез. Снайперка, способная выстрелить.

Стас на мгновение замер, представляя ее схему, то, как она должна выглядеть внутри, ее строение, конструкцию магазина, расположение в нем патронов, компоненты, из которых патроны состоят.

Да, хорошая пушка, подумал он, просто замечательное оружие, промахнуться из которого просто невозможно. Если, конечно, умеешь стрелять.

Потом он оглянулся на вертолет, наткнулся на немигающий, сосредоточенный взгляд Капитана. Тот явно прикидывал, к какому решению он придет.

А может, и нет, вдруг подумал Стас, мало ли у командира охотников причин для раздумий? И он лично — лишь одна из них. Не более.

Ничего, он решит. Он все обдумает и решит. Завтра. А сейчас ему надо попрощаться с теми, с кем он рядом только что воевал.

Ведьма и сталкер. Они явно его ждали. Что-то еще между ними осталось недосказанное.

Зона вернулась, она маячила на границе сознания, и это само по себе дарило ощущение покоя, надежности. То самое, которое было с ней все время с тех пор, как она ушла на болота. Долгое, очень долгое время до тех пор, пока она не ввязалась в эту пострелюшку.

Анна слегка улыбнулась.

Славная, конечно, получилась охота. А вот то, что Зона так не вовремя лишила ее своей поддержки, совершенно неправильно. Почему это произошло? Конечно, предсказать ее действия не может никто. Да и мыслит ли Зона так, как это понимают люди? И все же невольно появляется мысль, что Зона испугалась. Будь она живым человеком, то это можно было бы утверждать точно.

Стоит ли водиться с тем, кто в решающий момент может испугаться, пусть даже во все остальное время с ним хорошо?

И еще…

Если Зона способна бояться, значит, с ней можно поиграть, вдруг подумала Анна.

Мысль эта показалась ей необычной и очень заманчивой. Она приводила в ужас, но несла с собой восхитительное ощущение адреналина в крови. Это все искупало, подталкивало к действиям.

Анна вдруг осознала, что машинально положила руку на винторез, лежавший у нее на коленях.

Получается, для нее символом действия является стрельба из оружия? Для ведьмы это, может, и неплохо. Правда, не сейчас. Слишком много вокруг охотников. Вдруг кто-то из них неправильно поймет ее жест?

Она чуть сдвинула и расслабила руку. Теперь никто со стороны не мог бы сказать, что она приготовилась стрелять.

И тотчас один из охотников, полминуты назад заинтересовавшийся чем-то в развалинах и поэтому остановившийся неподалеку, встрепенулся и бодро двинулся прочь. Шел он, кстати, от боевой машины пехоты, той самой, у которой заглох мотор. Завести его не сумели, и потому экипаж, прежде чем дать деру, бээмпэшку поджег. А заинтересовался охотник, между прочим, развалинами, которые до него осматривали раза три.

Ведьма ухмыльнулась.

Игры, толк в которых она понимала.

С другой стороны, с чего бы это им ей доверять? Кто она для них? Посторонняя, совершенно посторонняя. Правда, участвовавшая в драке на их стороне. Потому и терпят пока. Только с чего они должны ей еще и доверять?

— Чего он там копается? — спросил ее Тимофей. — Какие там могут быть разговоры?

Анна посмотрела в сторону вертолета.

Лицо у Станислава было напряженное. Похоже, ему и в самом деле приходилось туго. Впрочем, это и так было ясно по разговору, происходившему в кабине.

— Не бойся, — успокоила она сталкера. — Как я уже сказала, о плате тебе он позаботился первым делом. Не надуют, переведут. В этом они не надувают.