Владимир Корн - Энстадская бездна

— А что было дальше?

— Дальше? Эти девицы непременно попали бы на корабль, но тут вмешалась Николь. Она посмотрела на них, те на миг застыли, а затем побежали прочь, крича нечто вроде — ками, ками! Это и есть те самые знаменитые красотки с Островов? — и когда я кивнул, подтверждая его догадку, Рианель крякнул. — Да уж, впечатляет.

Я снова кивнул, соглашаясь с ним: не то слово. Затем вдруг вспомнил увиденную картинку на палубе 'Мантельского удальца', представил свою обросшую бородами команду в окружении полуголых красоток и вздрогнул.

Нет, не потому что заботился об их нравственности — это когда бы мы на Виридиан отправились? Вон, Родриг на что кремень, когда дело касается выпивки, и надо же так набраться! Взгляд мой упал на самого Родрига: как раз в этот момент из-за борта показалась сетка с его телом. Затем похолодел: Мирра явно смотрела на меня так, потому что считала: девушек отправил на 'Небесный странник' именно я. До нее самой мне дела нет, но что подумает Николь? Боюсь, мне теперь долго придется оправдываться. Вот только вопрос: захочет ли она их выслушивать, мои объяснения? Недаром же ее не видно на палубе, хотя время еще совсем не позднее.

— Энди от Мирры досталось за то, что он изгонять этих девиц не помогал, — улыбнулся Брендос. — Боюсь, завтра он будет взирать на мир одним глазом.

'Ты-то, господин Брендос, почему не помог? — думал я уже по дороге в каюту. — Уж не потому ли, что сам проникся их видом?'

— Это Родриг и послал девиц сюда, — сообщил поднявшийся на палубу Аделард. — Когда еще разговаривать был в состоянии. Сказал, что здесь их ждут с нетерпением.

Дверь в каюту я открывал осторожно: вдруг в меня сразу же что-нибудь прилетит? Николь совсем не скандальная девушка, и вывести ее из себя очень сложно, но на тех, кто сам о себе заботится, на того и Создатель взирает с особым расположением.

Затем вдруг подумал: 'Отважный капитан Люкануэль Сорингер, с честью выходивший из множества трудных, иногда почти неразрешимых ситуаций, крадется в свою собственную каюту как вор'. С самым независимым видом оглядел палубу: вдруг, кто-нибудь меня увидел, и ему пришла в голову точно такая же мысль.

Я застал Николь спящей. На лице ее была улыбка, такая красивая, что я даже полюбовался ею некоторое время, а в руке она сжимала бусы из жемчуга. Стараясь не шуметь, осмотрел каюту. Как будто бы все целое, все на своих местах. И еще на столе прикрытое крышкой металлическое блюдо, а рядом с ним укутанный чайник, чтобы не успел остыть до моего прихода.

'А я ведь действительно не ужинал! — внезапно почувствовал я голод. — Полдня провел на 'Удальце', но о еде как-то даже не вспоминал'.

Затем, поедая пирожки с мясной начинкой, поджаристые, с корочкой, как я и люблю, глядя на спящую поверх одеяла Николь, подумал.

'Вот было бы неплохо, если бы она укоротила ночную рубашку как юбки у этих паурянок. Ножки у Николь такие стройные, что всем этим островитянкам до них, как до края света на коленях. Только ведь не согласится она ни за что'.

Напротив всех моих ожиданий, первым, что я увидел следующим утром, была ласковая улыбка Николь. А когда я попытался все ей рассказать, она просто приложила палец к губам: молчи, мол, все хорошо. Буквально следом прибыл господин Кайль.

— Господин Сорингер, — заявил он. — Мы вчера посовещались с господином губернатором и решили, что в Монтоселе выгрузим только малую часть из того, что хранится в трюме 'Небесного странника'. Так что к обеду, думаю, погрузка закончится, и вы можете смело пуститься на Эстольд.

— Не раньше завтрашнего дня, господин Кайль, — пожал я плечами. — И вчера мы это обговорили.

Клейн выглядел таким довольным, что я почему-то снова вспомнил о белокурой дочери господина губернатора Сесилии. Вообще-то задерживаться здесь, в Монтоселе, не было смысла. День отдыха для команды после такого путешествия это, конечно, замечательно, но в связи с вчерашними обстоятельствами не растянулся бы этот отдых на неопределённое время. И все же придется задержаться: необходимо закупить продукты и получить заказ от плотников. Кроме того, Аднеру необходимо время чтобы настроить привода л'хассов на 'Мантельском удальце', и дай бог уложиться ему в один день.

На палубе я поймал все такой же неодобрительный взгляд Мирры. Пришлось взглянуть на нее так, что она невольно съёжилась. Не хватало еще мне, капитану, оправдываться перед матросом, пусть он и в юбке. Нет, как раз не в юбке — в ней на корабле делать нечего, особенно при работе на мачте с парусами.

У Энди действительно один глаз заплыл почти полностью и Гвен, наш извечный шутник, откровенно над ним зубоскалил. Я же удивлялся тому, как изменился Энди. Тогда, в Вигонте, Энди Ансельм не побоялся выйти на ножах один против троих. Он бы и вышел, если бы мы вовремя не пришли ему на помощь. А тут какая-то девчонка младше его, пусть и выше на голову, с ним такое вытворяет! Уму непостижимо.

* * *

К вечеру следующего дня мы достигли Муктана, в предгорьях которого 'Мантельский удалец' едва не потерпел крушение. Весь день я развлекался тем, что испытывал устройство Аднера.

Нет, я не забавлялся новой игрушкой, я изучал изменившиеся возможности своего корабля. И должен признаться: душа пела так, что я аккомпанировал ей, мурлыча мелодию себе под нос. Волшебное чувство, когда чувствуешь, что в небе ты такой единственный. Время от времени я передавал управление навигатору Брендосу, и тогда пение слышалось от него. За штурвалом по очереди перебывали все, даже Николь, и всем одинаково легко давалось управление 'Небесным странником' с помощью устройства Аднера. В том числе и Амбруазу, для которого прежде удержать корабль на курсе было невыполнимой задачей.

Сам Аднер показался из каюты далеко после обеда, с изрядно помятым лицом.

Накануне он вернулся с 'Мантельского удальца' поздно ночью, в явном подпитии и с шальными глазами. Аделард взглянул на него понимающе, а Родриг, с утра мучившийся головной болью, пока я, наконец, не распорядился Пустынному льву выдать ему бутылку рома, отвел его в сторону, и долго о чем-то расспрашивал.

'Уж не о той ли неведомой мне красотке, на которой он собирался жениться? — довольно скептически подумал я. — Ну и где же тут Аднер сможет ее признать? Паурянки хоть и красавицы, но, на мой взгляд, все на одно лицо. Или у той какая-то особая примета есть в особенном месте? Нет, не 'Удалец', точно 'Вертеп', не в обиду капитану Адеберту Кеннету, моему другу.

Но дело свое Аднер сделал: рано утром, когда мы отправлялись на Эстольд, 'Мантельский удалец' на наших глазах поднялся в небо. И пусть это был пробный полет, но опытному глазу даже со стороны ясно видно, что с кораблем все в порядке.