Грэм Макнилл - Я, Менгск

Изображение сменилось пылающими казармами Конфедерации, затем огромными толпами людей на улицах с яркими плакатами и снова Ангусом, кричащим собравшимся последователям, словно огненный демагог какой-нибудь древней религии пламени и серы.

Это была причина, по которой Айлин Пастер хотел, чтобы он отправился на Умоджу?

Что знал Пастер помимо того, что сообщало СНВ?

— Жёсткие ответные меры, — пробормотал он, — Что бы это значило?

Арктур отвернулся от головизора и прошел по коридору к своей комнате. Он распахнул дверь и начал запихивать в вещмешок те немногочисленные чистые вещи, которые у него остались.

Секундой позже Ди де Санто ворвалась в его комнату, на ее лице читалась обеспокоенность.

— Что ты делаешь, Арктур?

— Я уезжаю, — ответил Арктур, — Разве не видно?

— Скажи мне, что это шутка. Ты не можешь уехать сейчас.

— Легко.

— Мы находимся на пороге разработки крупнейших минеральных залежей по эту сторону Долгого Сна, и ты хочешь уехать? Черт возьми, Арктур, ты нужен нам здесь. Ты нужен мне здесь.

— Не волнуйся, Ди, — сказал Арктур, положив руку на ее плечо, — Я скоро вернусь. Нам с "Китти Джей" надо посетить Умоджу, но я обязательно вернусь. Я обещаю.

— Умоджа? Какого черта тебе там надо?

— Мне нужно увидеть Айлина Пастера, — ответил Арктур, — Потом я должен буду убедиться, что моя семья в безопасности.

* * *

Арктур шагнул сквозь туман и смог на поверхность Умоджи. Точнее на огнеупорную керамическую посадочную платформу, которая только что успешно окончила свой спуск на несколько сот метров под поверхность планеты. Мелкая изморось оседала на его коже липкой холодной влагой, и только горячие двигатели "Китти Джей" согревали воздух.

Путешествия между мирами всегда давались Арктуру нелегко. Неизведанные глубины космоса и всё, что могло скрываться в его бесконечной пустоте, будоражили его воображение образами невиданных инопланетян и космических пиратов.

Как хозяин своей судьбы, Арктур испытывал огромный дискомфорт, вверяя жизнь в руки другого человека. Пусть даже такого опытного пилота, как Морли Санжайя, нанятого при покупке "Китти Джей". Хотя он и не умел управлять звездолетом, Арктур был уверен, что, если возникнет такая необходимость, то он смог бы достаточно быстро овладеть пилотскими навыками.

Да и как лучше можно было провести те две недели, которые потребовались им, чтобы добраться сюда…

Частная посадочная платформа Айлина Пастера была пуста. Стены подземелья представляли собой смесь камня и металла, выжженной до черноты взлетами и посадками орбитальных челноков. Проблесковый маячок янтарного цвета вращался над закрытыми огнеупорными воротами. Воздух еле заметно вибрировал от низкочастотных шумов, источником которых являлись скрытые в стене громкоговорители.

Маячок погас, и тяжелая плита ворот с грохотом поползла вверх.

Группа солдат в боевых скафандрах бледно-голубого цвета, вооруженных гаусс-автоматами, вышла на платформу, сопровождая человека в темном костюме и водонепроницаемом плаще.

Айлин Пастер.

Последний раз Арктур видел Пастера на закрытии сессии Сената Корхала. Тогда посол Умоджи отчитал его за то, как Арктур обошелся со своей матерью. Теперь же задним числом Арктур признался себе, что действительно повёл себя несколько опрометчиво в тот день, и поэтому его отношение к Пастеру с тех пор изменилось в лучшую сторону.

Пастер подошел к посадочной платформе и остановился.

— Здравствуйте, Айлин, — сказал Арктур, закидывая свой вещмешок на плечо, — Я бы сказал "доброе утро" или "добрый вечер", но не знаю, что у вас сейчас.

— Сейчас вечер, Арктур, — ответил Пастер, — Добро пожаловать на Умоджу.

Хотя слова были произнесены с официальной вежливостью, Арктур уловил в интонации скрытую злобу. Может, этот спектакль нужен специально для солдат, стоящих за спиной Пастера?

— Спасибо, — сказал Арктур, спускаясь с платформы и указывая рукой в сторону открытых ворот, — Идем?

Пастер кивнул и повернулся на каблуках, щелкнув пальцами солдатам, которые тут же двинулись следом в том же строевом порядке, в котором и появилась.

Пастер вёл Арктура через скальные туннели, выглядевшие так, будто их пробурили плазменными резаками. Арктур отметил качество и тип камня, улыбаясь тому, что поймал себя на подсчетах плотности камня и скорости, с которой его можно пробурить.

Шагая возле него, Пастер увидел улыбку и спросил:

— Что смешного?

— Нет, ничего, — ответил Арктур, — Я всё ещё мыслю, как изыскатель. Послушайте, скажите мне, что это все значит, Айлин? Моя команда только что обнаружила огромные залежи минералов, и мы должны начать добычу и управиться прежде, чем исследовательский корпус Конфедерации пронюхает об этом. Скажите прямо, что происходит?

— Будет лучше, если ты сам все увидишь.

Арктур вздохнул.

— Если это касается моей семьи, то я хочу узнать об этом сейчас.

— О да, это касается твоей семьи! Это точно! — рявкнул Пастер, — Но я обещал, что ничего не скажу. А я — человек слова.

Последнее замечание было особенно колючим, и Арктур задумался над тем, чем же он мог заслужить такую враждебность. Но Пастер ясно дал понять, что не собирается ничего объяснять, так что дальнейший путь вглубь комплекса они проделали в молчании. Вскоре они достигли подъёмника и в его серебристого цвета блестящей металлической кабине начали подъём к поверхности.

Лифт доставил их в просторный холл огромного дома, мало чем отличающегося от летней виллы Менгск. Стены были облицованы белым мрамором, а пол представлял собой мозаику из блестящего паркета и дорогих ковров. По железной винтовой лесенке можно было вернуться вниз — обратно в недра скалы, а широкие, в коврах, ступени главной лестницы вели на второй этаж.

Помещение холла венчал сияющий купол, с витражами из цветного стекла, и люстра с мерцающими свечами.

— Очень мило, — пробормотал Арктур, пока шел за Айлином Пастером к массивным деревянным дверям.

Пастер открыл дверь и предложил Арктуру войти.

Тот шагнул вперед и очутился в обширной комнате, уставленной дорогой мебелью. В широком камине горел огонь. Запах горячего кофе и фруктов витал в воздухе. В большом кресле у камина Арктур увидел Жюлиану.

Девушка подняла голову и, при виде вошедшего, ее лицо осветилось искренней радостью. Жюлиана повзрослела за прошедшие годы. На смену кокетливым девичьим формам пришли женственность и аристократичность. Жюлиана ничуть не потеряла в фигуре. Когда она встала и расправила платье, Арктуру невольно вспомнилась осанка и грация собственной матери.

Арктур прошел через комнату и замер, когда увидел мальчика. Тот сидел на полу перед камином. Он носил темные брюки и рубашку. Его длинные, до плеч, золотистые волосы были собраны сзади в хвост. Арктур не был экспертом в таких вопросах, но он оценил возраст мальчишки в шесть-семь лет.