Грэм Макнилл - Я, Менгск

Это оказалось непросто.

Арктур воевал с келморийскими пиратами, отстреливался от разъяренных шахтеров, стоял на ковре перед важными шишками, но даже в такие моменты он не испытывал столько сильного стресса, как сейчас, когда отправлял письмо домой — с сообщением, что стал отцом.

Арктур вспомнил, что когда ему было восемь или девять лет, он неудачно бросил мяч и разбил статуэтку балерины, принадлежавшую его матери. Несколько дней он обливался потом от страха, прежде чем наконец набрался мужества и сказал ей о проступке.

Когда его палец повис над значком записи в видеосистеме, его поглотило чувство, оказавшееся неприятно схожим с тем ледяным страхом, который он испытывал, когда стоял у входа в гостиную матери, обливаясь потом от сознания вины.

Он улыбнулся, понимая, что не важно, сколько тебе лет, — родители всегда будут главным авторитетом, и всегда будет очень нелегко рассказывать им о своих проступках. Для них он всегда останется ребенком, вне зависимости от возраста, сражений, достижений в жизни, и, возможно даже, наличия уже своей семьи.

Развитие отношений между родителями и детьми неизбежно.

Так или иначе, он отправил весточку о Валериане на Корхал. Когда прошло три дня, а ответа все не было, Арктур удивился. Он ожидал, что реакция Кэтрин на то, что она стала бабушкой, последует в кратчайшие сроки.

А Дороти?… Теперь она стала тётей. Если бы кто и отреагировал с радостью, то Арктур не сомневался, что это была бы она. Арктур не сомневался, что Дороти полюбила бы Валериана. Но на какие отношения с мальчиком рассчитывал он сам? Подружатся ли они или останутся далекими друг от друга, как далек Арктур от собственного отца?

Прошедшая неделя заложила в него подозрения, что их отношения будут не совсем гладкими. И, скорее всего, будут полны разочарований. Мальчик оказался слабым, не проявлял склонностей, навыков и стремлений, необходимых преуспевающему человеку.

Арктур вскоре собиралcя на Корхал, чтобы официально представить Валериана семье. Поэтому если мальчик хочет стать достойным преемником, ему необходима закалка.

В тоже время, он получил от Даймонд де Санто сообщение о том, что заявка на месторождение одобрена и все хорошо. Пробы образцов, полученные при бурении, оставались такими же чистыми, как и раньше, с самым низким процентом примесей за все время добычи, а доход от продажи минералов доходил до таких чисел, каких ни один из рабочих никогда в жизни не видел. Арктур улыбнулся, вспомнив с каким восторгом Де Санто рассказывала о стоимости прииска. Она также рассказала о слухе, гуляющем по интерсети Гильдий, что Война Гильдий практически завершилась и келморийцы проиграли.

Арктур ничего не слышал об этом, так как Айлин Пастер не держал дома телевизоров, утверждая, что по ним, кроме как пропаганды Конфедерации и бессмысленных, атрофирующих мозги мелодрам, все равно ничего не показывают. В принципе Арктур разделял его точку зрения. Чтобы узнать подробности, он подключился к спутнику СНВ, через удаленный доступ с консоли "Китти Джей". Само собой, СНВ в полной мере освещала торжествующие известия о поражении келморийцев.

Колонны десантников, сотни надраенных до блеска осадных танков мельтешили на экране, а чрезмерно рефлексирующий диктор рассказывал о трусливой капитуляции всех вражеских сил, словно военная машина Конфедерации только что победила самый кровавый режим, какой только можно вообразить, а не свободный союз пиратов и шахтеров.

Не поэтому ли поводу вызвали Айлина Пастера?

Вскоре Арктуру надоело и, чувствуя легкое отвращение к склонности СНВ расхваливать победы своих кормильцев, он отключил питание. Вернувшись в дом Пастера, он решил выпить портвейна, который согревал его не хуже, чем потрескивающий в камине огонь.

Арктур наслаждался редким моментом одиночества, как вдруг услышал, что за его спиной в комнату зашла Жюлиана. Он почувствовать неуверенность в ее походке, и понял, что сейчас снова начнутся споры о воспитании.

— Что на этот раз, Жюлиана, — спросил Арктур, не оборачиваясь.

— Твой сын опять в слезах, — ответила она.

— Меня это должно удивлять?

— Почему тебе нравится это? — Жюлиана обошла кресло и встала перед Арктуром.

— Нравится что?

— Почему ты так строг с Валерианом? — спросила Жюлиана, не обращая внимания на вопрос. Ее лицо превратилось в маску и пылало гневом. — Разве ты не видишь, что он обожает тебя? При всем при том, что ты унижаешь его каждый раз, когда видишь его! Он только что встретил своего отца! А ты только и делаешь, что талдычишь ему о том, что он ни на что не способен!

— Это потому, что он плох во всем! — Разозлившись, Арктур отодвинул от себя портвейн. — Он не то что стрелять, он даже оружие удержать не может. Книги, которые ты ему навязываешь, превращают его в божьего одуванчика, который пытается обрести вселенскую гармонию. Он худой, как скелет! На костях ни грамма мускулов, и он устает даже от легкой гимнастики. Если я строг к нему, то это лишь потому, что пытаюсь наверстать упущенное! И это все из-за твоего потворства!

— Мы его любим, Арктур, — сказала Жюлиана. — Мы не заставляем его делать то, что по нашему мнению, он должен делать. Я думала, что уж кто-кто, но ты будешь уважать подобный подход. Наш сын волен выбирать, что изучать и чем увлекаться.

Арктур покачал головой.

— Это просто какой-то кучерявый бред. Хочешь оставить его неподготовленным к жизни за пределами уютного пузыря, в котором благодаря тебе он живет сейчас? Ты воспитываешь книжного женоподобного слабака, Жюлиана. Галактика — жестокое мерзкое место. И если ты продолжишь воспитывать его в таком духе, он не выживет, когда столкнется с реальностью один на один. Ты понимаешь это?

— Я все прекрасно понимаю, — отрезала Жюлиана. — Ты хочешь вырастить из него точную копию себя!

— А разве это плохо? — возразил Арктур, вскакивая на ноги. — По крайней мере, я чего-то добился! Я вышел в галактику, заработал реальный опыт и создал свою судьбу собственными руками! Сможет ли мальчик когда-нибудь управлять своей собственной судьбой? Он Менгск, а для большого корабля — большое плавание! Но ему никогда не достичь подобных высот!

— Вне зависимости от того, как он распорядится своей жизнью, это его выбор, — сказала Жюлиана. — Мы не можем решать за него.

— Сущий вздор, — махнул рукой Арктур. — Детям нужна дисциплина, а ты явно не в состоянии обеспечить ее. Он слишком мал, чтобы понять, верный ли путь он выбрал. Поэтому мы обязаны направить его в нужное русло.

Жюлиана сжала пальцы в кулаки, и Арктур отметил, что она, вопреки его предположению, вовсе не утратила внутренней силы.

- Хотелось бы мне, чтобы ты услышал эти свои слова — тот ты, которым ты был раньше. Юный ты.