Андрей Ивасенко - Проект «Сфинкс»

— Вот блин, — выдавил из себя он, невольно отступив. Ему стало дурно.

— Что там? — встрепенулся Шельга.

— Сами посмотрите. — Малыш отошел в сторону, присел на корточки и прислонился ранцем к стене.

Шельга приблизился к краю провала и глянул вниз.

Охотник оправдывал прозвище. Внизу была устроена настоящая волчья яма, по всем правилам западни, только вместо деревянных кольев в листовую сталь были вогнаны заточенные куски арматуры. При падении Змей напоролся на них, и, если бы не экзоскелет, то не меньше десятка ржавых прутов превратили бы его тело в одну огромную кровоточащую рану. Однако один из ржавых прутьев все-таки нашел незащищенное место в корпусе «эска» Змея и пронзил его. Прямо в сердце, пробив тело насквозь. Титановая пластина панциря вывернулась наружу, обнажив окровавленное острие. В том, что Змей мертв, сомнений не было. Как не было сомнения и в том, что и дальше их могли поджидать подобные страшные ловушки.

— Сука! — вдруг выкрикнул Шельга. — Я достану тебя, где бы ты ни спрятался! Я тебя кончу, мразь поганая! Ты слышишь меня?! Слышишь?!

Никто не ответил.

Шельга отошел от ловушки, поднял стекло шлема, чтобы все увидели его лицо, и обратился к группе:

— Слушай мою команду. Эта тварь не все просчитала. Далеко не все. Лестница разорвана метров на пять, не больше. Для обычного человека слишком много, точно не перепрыгнуть… — Майор замолчал, на мгновение, но и этого было достаточно, чтобы понять, что какая-то страшная догадка осенила его сознание. Щеки побагровели, желваки зашевелились. Шельга вцепился взглядом в Хольмана и процедил сквозь зубы:

— А как ты пробирался на второй уровень? Отвечай!

Хольман вжался спиной в стену и жалобно произнес:

— Крысиные хвосты…

— Что — «крысиные хвосты»?! Не юли! — Майор не сводил глаз с немца.

— Это я их отрезал, — признался Карл. — Связал из них отличную лестницу. С ее помощью и спускался — раскачивался и прыгал, — после каждого слова голос немца дрожал все больше и больше. Он попытался заискивающее улыбнуться, но улыбка получилась фальшивой, неестественной. — Простите, я забыл…

— Что ты забыл, гад?! — дослушав перевод, взревел Малыш и бросился к немцу. — Забыл, что подставил нас?! Ты убил Змея, сука!.. Змея!

Малыш схватил Хольмана за грудки, потряс и сделал то, чего от него никто не ожидал: поднял и швырнул через себя. Немец завопил, как пойманный волком кролик. Его тело, сделав неполный оборот в воздухе, исчезло во тьме провала.

Раздался тупой звук падения.

Крик стих, как затушенный водой костер.

— Ты чего натворил?! — Шельга не верил своим глазам. — На хера ты проводника грохнул? Ты в своем уме?

— Мерехлюндия напала, — заковыристо ответил Малыш и сплюнул на пол. В его глазах не было ни капли сожаления о содеянном. — Обойдемся без него как-нибудь…

Майор подскочил к провалу и ошарашено уставился вниз.

Хольман превратился в кровоточащий кактус. Тело, насаженное на дюжину штырей, какое-то время продолжало извиваться и дергаться, но все слабее и слабее, пока не замерло в последнем предсмертном хрипе. Одна из арматур, пройдя через затылок, повыбивала зубы и торчала прямо из открытого рта, как пестик плотоядного цветка, который раскрыл кровавые лепестки и обнажил внутреннюю гниль.

— Писец подкрался незаметно, — с сарказмом констатировал Крот, который с поступком Малыша был полностью согласен. — Командир, он заслужил. Давайте-ка лучше переправляться на другой берег, а то пока мы тут барражируем, кто-то другой быстрее доберется до главного приза. Малыш поступил правильно — этот фашист, по ходу, больше вреда наделал бы, чем пользы. Я что — зря свой хлеб должен есть? Проведу куда надо, не сомневайтесь.

— Да. Ты прав, Крот, — согласился Шельга. — Но я пойду первым. Хватит глупых и бессмысленных смертей на сегодня. Со мной все согласны?

Ответом был короткий жуткий рев, снова вырвавшийся из темноты. От этого звука у людей заложило уши. Сердца гулко ухнули куда-то вниз. Он лишал воли, забирал силы и делал окружающий мир нереальным, фантасмагорическим.

* * *

Преодолев «волчью яму», группа спустилась ниже и очутилась возле входа второго уровня. Освещение работало слабо. Здесь, так же как и наверху, царил полумрак и полное запустение. Но воздух оказался более свежим и не таким затхлым. Очевидно, система вентиляции осталась неповрежденной и функционировала вполне сносно.

Ким заглянул в открытую шахту подъемника, но кроме направляющих и толстых тросов, обильно покрытых слоем окаменевшей смазки и пыли, ничего не увидел — они уходили вглубь и растворялись в черной бездне, из которой долетало глухое утробное урчание, словно из гигантского кишечника неизвестного чудовища. От этих звуков Андрею стало не по себе, и он поспешил снова примкнуть к группе.

— Что? — поинтересовался у него Малыш.

— По-моему, подъемник отжил свое, — печально сказал Ким. — Жутковато, не находишь?

— Согласен, — произнес Малыш каким-то отсутствующим тоном. — Мне вовсе расхотелось туда идти, если честно. — Он указал на полуоткрытые ворота. — Чувствую, что-то там нехорошее. Но оно должно ответить за смерть Змея. Мы с ним хоть и не всегда контачили, но он был отличным парнем, уж поверь.

— Верю, — согласился Ким. — Мы с Пашкой вообще друзьями со школы были — водой не разольешь. Что теперь его матери говорить, ума не приложу. Ник тоже сам не свой — всю дорогу молчит, переживает. С утра не в себе. С тех пор, как проснулся.

— Да, вид у него какой-то пришибленный, — согласился Малыш. Он обернулся и посмотрел на Воронова, который стоял, понурив голову, в пяти шагах от него. — История грустная получается. От нее животики от смеха не надорвешь.

Дух Николая действительно держался на честном слове. Ему не верилось, что события нескольких часов успели унести жизни двух людей, одна из которых — близкого друга. Он винил себя в его смерти. А что самое горькое — это была правда, так как именно он внес его кандидатуру в проклятый список и передал Шельге, чтобы тот пригласил Пашу в экспедицию. Последнюю экспедицию в его жизни…

После недолгого молчания Малыш сказал:

— Я решил для себя, что на обратном пути его заберу, чтоб похоронить по-человечески, а чувствую, что ничего не выйдет, не сдержу обещания.

— Кого? — сразу не понял его Ким.

— Змея.

— А почему нельзя забрать тело? Почему не сдержишь?

— А ты как думаешь?

— Мне страшно, — заявил Андрей. — Не могу думать. Мысли в голову не лезут. Совсем.

— Сам такой, — признался Малыш. — Очко, поди, не железное. Ощущение такое, будто мне собака на лодыжку пи-пи делает и повизгивает от удовольствия, а пнуть ее не могу, как сковывает что. У меня всегда так — к неприятностям. У других рука, к примеру, к деньгам чешется, а мне в подсознании псина безнаказанно на ногу мочится.