Дмитрий Григорьев - Кровь, или 72 часа

По невероятному стечению обстоятельств, дежуривший в ту ночь следователь оказался однофамильцем шамкающего потерпевшего. После беседы с соплеменником из-под его пера вышла ладно скроенная картина происшествия. Сломанная золотая фикса потянула на тяжкие телесные повреждения с крупным материальным и моральным ущербом. Взбешенный таким поворотом дела, благородный рыцарь полез, что называется, в бутылку, и это не замедлило вылиться в жаркую дискуссию с блюстителями порядка. Чтобы утихомирить здоровенного бугая, его пришлось убеждать всем отделением. Уговоры закончились для спорщика на полу дружным пинанием милицейскими ботинками. В пылу этой «беседы» следователь не заметил, как на его лодыжке оказались два кровоточащих отпечатка человеческих зубов. Это стало последней каплей, и судьба злостного нарушителя общественного порядка была предопределена. Адвокат мудро посоветовал решить дело полюбовно, и однофамильцы теперь жили в ожидании честно заработанных американских долларов.

— Не переживай, — успокоила Ника свояка. — Мы деньги найдем!

Нашли, привезли, отдали и забыли. Но не тут-то было. Спустя неделю потерпевший вновь стоял под их дверью.

— У меня возникли проблемы! — нагло заявил он. — Больше давай, а то не заберу заявление из милиции!

Неожиданно оставшись без работы, курьер хлопковой мафии удвоил свой гонорар. Пока на родине его хозяев пачками арестовывали, он решил отсидеться в Питере. Никакие уговоры и призывы к совести не помогли. Яна с трудом утащила разгоряченного мужа в комнату. Когда дверь за ними закрылась, Ника посмотрела не вымогателя и сладко зевнула:

— Будут тебе деньги. Дай нам неделю.

После ухода неприятного визитера Денис с удивлением посмотрел на жену:

— А где же мы их возьмем?

— Пока нигде! Если через неделю появится, в чем я сомневаюсь, тогда и будем думать.

Опьяненный ожиданием новых финансовых поступлений, пострадавший королем вышагивал по ночному городу. В те времена межнациональная рознь еще не выплеснулась на улицы, и гордый собою представитель ближнего зарубежья не подозревал, что питерское движение скинхедов уже поднимает голову. Он даже не знал, как они выглядят. Не знал до того самого вечера, пока не нарушил уговор.

Он так и не понял, почему именно он привлек внимание одинаково одетых парней в обтягивающих джинсах и застегнутых под самое горло кожанках с маленькими воротничками.

«Такой молодой, а уже лысый! — с насмешкой подумал он о них и погладил свой густой ежик. — Ладно, хоть одеты модно!»

Тут он ошибался. Парням не было никакого дела до моды. Просто максимально облегающая одежда помогала быть менее уязвимым в драке. По той же причине и волосы были по-военному сбриты. Частью их боевого оснащения были и высокие армейские ботинки. Причем у одного из парней шнурки были белые, а у двух других красные. Сегодняшний вечер был для белошнурочника крещением первой кровью, и он был готов на все, чтобы назавтра с гордостью зашнуроваться красным.

— Эй, ты заплатил за проход по этой улице? — спросил самый старший из них.

— Это что, твой улица? А-а-а, это такой шутка юмора!

— Научись сначала по-русски говорить! — услышал он в ответ.

Что сказал другой парень, он не расслышал. Вместо этого как будто огромный медный колокол зазвенел у него в правом ухе.

Дома́ вдруг завалились набок, и он увидел перед собой разбитое подвальное окно. В нем сидела кошка и умывалась: если верить приметам, намывала гостей. Она безучастно наблюдала за тем, как несколько двуногих склонились над существом, которое качалось на четырех лапах, и освобождали его от каких-то шуршащих предметов. Дружные пинки подбрасывали стоящего на карачках мужчину. Он уже не думал об отобранном паспорте и деньгах, спасительное окно — вот что занимало все его мысли. Кошка грациозно спрыгнула в сырой подвал и по-хозяйски встретила гостя, нырнувшего вслед за ней. Мужчина вошел головой в склизкий пол и затих.

— Чтобы завтра тебя в городе не было! — проорал в оконный проем белошнурочник и поморщился от пахну́вшего в лицо смрада.

Однако он напрасно напрягал голосовые связки. Его «крестник» уже наслаждался блаженной тишиной…

Восприятие звуков вернулось к новоселу подвала лишь под утро. На груди у него сладко мурлыкала кошка, — на такой славной постели ей давненько не доводилось оттягиваться. Подстилка приподнялась, и недовольная хозяйка подвала спрыгнула на холодный пол. Она недобро мяукнула и презрительно потрясла задними лапами.

— Мяу! — вдруг услышала она в ответ.

Ее ночной гость сидел на полу и глупо улыбался.

— Мяу! — уже громче повторил он и с интересом прислушался к собственному голосу.

Обалдевшая кошка кинулась вон из подвала, а вслед ей неслось призывное мяуканье. Разбуженный житель бельэтажа с трудом оторвал всклокоченную голову от матраца. Клочья ваты там и сям торчали из его ложа и касались грязного пола. Нет, кровать не была такой низкой. Ее просто не было.

Проснувшийся хозяин матраса что было сил треснул кулаком по трухлявому паркету. В углу зазвенели пустые бутылки.

— В марте не наорались, сволочи! — попытался прокричать он, но тут же со стоном схватился за голову.

— Бум! — донеслось снизу, и только что мяукавший голос заиграл на барабане. — Бум-бум! Бу-ум!..

Во время проводов американских родственников свояк светился как новый пятак. В полученном на днях извещении говорилось, что суд переносится на неопределенный срок ввиду невозможности отыскать потерпевшего.

После томографии мозга Нику ждала кровать со свежим бельем. Но ни хрустящие простыни, ни активное перекладывание не разбудили спящую красавицу. Не интересовал ее и врач с долгожданными результатами томографии.

— Ну что, доктор? — нетерпеливо спросил муж. — Вы же сами видели, что она плакала.

— Это скорее плохая новость, чем хорошая, — был убийственный ответ. — У Вироники начался отек мозга, вызванный длительным кислородным голоданием. То, что мы наблюдали, была рефлекторная реакция на растущее внутричерепное давление.

«Как же я сам не понял, что не может человек плакать одним глазом?!» — отчаялся Денис.

Обрывки дальнейших объяснений врача до него едва доносились:

— Если отек станет прогрессировать и разбухший мозг вклинится в затылочное отверстие, то центр, отвечающий за работу сердца, будет поврежден.

Денис уже не воспринимал информацию о приближающемся конце мучений Ники и лишь отрешенно кивал в такт далекому голосу врача. Как чужой рукой он подписывал уведомление о том, что если сердце остановится, то реанимационные мероприятия проводиться не будут.