Исай Давыдов - Я вернусь через тысячу лет. Книга 3

А рисунки Тили были динамичны, экспрессивны и красочны. Стремительно уходила она от статичного изображения людей и событий. Динамизм в живописи всегда привлекает. Даже когда он неотшлифованный, примитивный… Он и такой отражает жизнь — неведомую землянам, ежедневную и порой страшную жизнь племени «пещерных крыс».

Среди других пришёл на эту выставку и Женька Верхов. К живописи он с детства был неравнодушен: собирал репродукции, хвастался ещё в школе родительскими альбомами лучших картинных галерей мира. Но сам не рисовал — кроме обязательных уроков, разумеется. Что я умел, то и он. Не больше! Однако он умел поговорить о живописи, чем я никогда не блистал… И на эту выставку пришёл, похоже, из чисто искусствоведческого интереса. А зацепило его, видимо, что-то в облике самой Тили — неспокойной, всё время подвижной, как ртуть.

Может, сказалась и необычная, жуткая её судьба, которая тоже потихоньку становилась известной. Хотя и не через радио.

В общем, они разговорились на выставке, и Женька пригласил Тили к себе — посмотреть микрофиши с тех роскошных родительских альбомов, которые остались на Земле.

Как и что было потом, Анюта и Али не знают. Из Женькиной квартиры Тили вышла через два дня, и спокойно, с достоинством объявила первым своим учителям, что у неё теперь есть муж и что он очень давний, с детства, друг Сана. Она своими главами видела старые картинки, где её муж и Сан, совсем ещё дети, стоят рядом или почти рядом.

Фотография такие действительно были. И немало! Класс наш фотографировался минимум трижды в год. И полно было фотографий со всяких игр, лабораторных занятий, походов на лыжах и за грибами. За десять лет десятки раз фотографировались мы рядом или почти рядом с Женькой. Кого угодно могли эти фотографии убедить в нашей древней дружбе. А тем более наивную девочку из полудикого племени.

В ту пору никто мне об этом ничего не сказал, и узнал я про этот брак много позже, потому что долго не был в Городе. Но однажды диспетчер Армен Оганесян попросил меня включить пеленгатор в пойме Кривого ручья и встретить вертолёт, который забросит мне продуктовый контейнер. А если выкроится время, провести машину и дальше. Поскольку трассу я знаю лучше всех.

— Кто в машине? — спросил я.

— Твои друзья, — загадочно ответил Армен.

— Почему же они сами не скажут?

— Это ты их спроси. — Армен хохотнул. — А я делаю то, о чем меня попросили.

Я ждал какого-нибудь дружеского сюрприза. Может, Бруно с Изольдой? Может, опять Ренцел с Неяку? Может, наконец, Али с Анютой на пленэр — уже не в ущелье ту-пу, а на просторах купов?

Однако из вертолёта, который Лу-у и я встречали с радостным нетерпением, выглянула вначале Тили — в дорожном серо-голубом костюме, коротко остриженная под «татьянку», тоненькая, изящная, как до беременности. Вполне земная женщина!

Я протянул к ней руки, и она легко спрыгнула прямо в них. И потёрлась щекой о мою небритую щеку — совсем по-родственному.

Потом из машины неторопливо выбрался Женька и как-то смущённо и в то же время мрачновато сказал:

— Мы с Тили поженились. К счастью, семейная жизнь даётся нам не один раз… Тили хочет, чтобы я повидался с её родителями. Давай сейчас выгрузим твой продуктовый контейнер. А потом, если можешь, садись в кресло пилота. Тамошнюю посадочную площадку я знаю только по фотографиям…

Я повернулся к Лу-у и спросил:

— Полетишь с нами к ту-пу? Мне сейчас надо туда лететь.

Лу-у задумалась, перевела взгляд неожиданно насторожившихся глаз с меня на Тили, потом на Женьку и жёстко ответила:

— Не полечу. В птичнике много работы.

Вместе с Женькой мы выгрузили контейнер, и я сел в кресло пилота. А поздним вечером, вернувшись домой, спросил Лу-у:

— Почему ты отказалась лететь к ту-пу?

— Потому что он не обнял тебя, — ответила Лу-у. — Он глядел в землю, а не в твои глаза. Тили тебя любит, а он тебя боится. Я не хотела сидеть рядом с ним.

Подумалось ещё и о том, что, когда Лу-у бывала в Городе, Женька никак в нашей жизни не участвовал. Он был чужим, незнакомым и непонятным для Лу-у. И этого ей оказалось достаточно.

— Ты что-нибудь везёшь для племени? — спросил я Женьку в пути.

— Два контейнера, — ответил он. — Ты же видишь…

— У меня нет на спине глаз, — заметил я.

— Как это я не сообразил? — Женька рассмеялся. — Ты на самом деле сидишь к ним спиной… Тили всё сама отбирала…

— Топоров я не брала, — неожиданно вставила Тили. — Твоя сестра сказала, что ты против топоров. Хотя мне они понравились.

— Потерпи, Тили, — попросил я. — Будут у ту-пу топоры. Не всё сразу.

— Я знаю, ты желаешь нам добра. — Тили погладила моё плечо. — Я тебе верю. Пистолетов я тоже не брала.

Бог мой! Она уже знает про пистолеты!

Впрочем, чему удивляться: сам-то я потихоньку учу Лу-у пользоваться слипом и карларом. Если пистолеты висят на поясе и у Женьки, и у меня, и у Али с Анютой… Почему бы жене не поинтересоваться, что прикноплено на поясе мужа? Лу-у ведь тоже знает и слово это, и сам предмет. Не знает, правда, где предохранитель…

Племя ту-пу встретило наш вертолёт восторженно. Как обычно, люди стояли на лесенках и площадках. И по тому, как сразу узнали Тили — несмотря на другую одежду и другую причёску, я понял, что со зрением в этом племени полный порядок. Всё разглядят!

Пока мы шли от вершины холма до пещеры Фора — совсем недолгий путь! — по ущелью неслось:

— Тили! Сан! Тили! Сан!

Не сговариваясь, героиню дня мы с Женькой пропустили вперёд, и шли за нею как свита или как телохранители. А она шла как королева, и это наверняка были такие же минуты высшего её торжества, как не столь уж давно у Лу-у в селении купов, когда приезжали Ренцел и Неяку.

По-моему, Тили была полностью счастлива в эти минуты. И я был счастлив — оттого, что она счастлива. После стольких-то страданий…

Самый важный, наверное, разговор состоялся у Тили с матерью. Они так откровенно потянулись друг к другу, что я постарался занять Женьку техническими советами Вигу, а сам попросил Фора сводить меня к колдуну. Тогда мы с Рихом и познакомились… И никто не мешал главному разговору нашего визита.

Лишь после всех разговоров, после традиционного угощения кхетами мы пошли выгружать из вертолёта контейнеры.

Женька спешил. Видно, боялся ночного полёта над морем. Оно, в общем-то, понятно: первого ночного полёта и я побаивался. Потому и посоветовал:

— Не стоит ждать, пока освободятся контейнеры. Никуда они отсюда не денутся. Есть опыт… В следующий раз буду тут — заберу.

Женька облегчённо вздохнул, распахнул дверцы и спросил Фора:

— Разберётесь сами, что тут кому?

Фор молча улыбнулся.

Как удивительно умел он главное сказать без слов!