Андрей Быстров - Если останемся живы...

— Что ты об этом думаешь? — Саманта обернулась к Шалимову. Тот развел руками.

— По-моему, мистер Энджел имеет полное право получить такую бумагу. Не вижу, почему бы нам ее не подписать. Составляйте документ, мистер Энджел.

— Лесли, — снова напомнил тот и сбегал вниз за бумагой и ручкой. Через десять минут готовый текст договора был вручен Шалимову, который внимательно прочитал его.

— А это что такое? Пункт шесть?

Лесли взял документ.

— Это ваше обязательство дать мне подробное интервью перед видеокамерой, ничего не утаивая.

— Но когда? Здесь не указаны сроки.

— Да, — согласился Лесли. — Сроки не указаны. Но видите ли, наше соглашение будет иметь смысл только в том случае, если мы все останемся живы. А это выяснится в ближайшее время. Поэтому я поставлю один месяц от сего числа, хорошо?

Наверное, и этого слишком много.

После такого ясного описания их положения Шалимову и Саманте стало не по себе. Оба знали это и без Лесли, но когда посторонний человек констатировал очевидное как бы со стороны, холодок скользнул по их спинам. Шалимов вынул авторучку из пальцев Лесли и подписал документ, то же сделала и Саманта.

— Имейте в виду, — предупредил Лесли, — ваши подписи имеют юридическую силу и будут признаны судом. Помните о пятидесяти миллионах.

С удовлетворенным видом он убрал бумагу в карман, где уже лежало аналогичное обязательство, подписанное Коллинзом. И если в первый документ он верил с трудом, то второй не вызывал сомнений. Эти ребята не подставят его, но и у Лесли есть перед ними серьезный долг. Как им помочь?

Лесли поднялся с кресла. Он нуждался в уединении и усиленной работе мысли, подстегиваемой регулярными поступлениями новых доз «Джека Даниэльса». Тогда, быть может, он сумеет предложить им сколько-нибудь удобоваримый план… Пока же у него в голове не было даже приблизительных намеков на выход.

— Отдыхайте, — напутствовал он. — Я иду вниз.

Вскоре мы встретимся и обсудим ситуацию подробнее, а пока я должен подумать. Если вам что-нибудь понадобится, позовите меня…

В гостиной Лесли оккупировал старое, пропахшее пылью кресло, привлекавшее его главным образом необъятностью. Зажмурившись, он сделал подряд несколько глотков виски. Привычное умиротворение растеклось по его телу…

Шалимов рассматривал этикетку оставленной Лесли бутылки. Саманта прилегла поперек обширной кровати, закинула руки за голову.

— Помнишь, когда мы спали по-человечески в последний раз?

— Перед стартом, — буркнул Шалимов.

— Это было миллион лет назад…

— Так прими ванну и поспи. Когда-то еще удастся…

Саманта встала, зачем-то показала Шалимову язык, сняла туфли и скрылась за дверью ванной.

Послышался шум льющейся воды, заглушавший негромкое насвистывание «Индейского лета» Джима Моррисона.

Шалимов поставил бутылку на столике у окна.

Ему не хотелось ни пить, ни спать — навалилась какая-то тупая апатия, сковывающая мышцы и блокирующая сознание.

Из ванной появилась Саманта в затрепанном халатике, с мокрыми взъерошенными волосами.

Без грима она выглядела удивительно домашней, словно вместе с ним стерла все разделяющие барьеры.

— Ты прекрасна, — сказал Шалимов. Получилось как-то механически. Меж губ Саманты блеснула белая полоска зубов.

— У тебя это вышло похоже на «иди к черту».

— Правда? — К Шалимову медленно возвращалось ощущение реальности. — Я не хотел…

Саманта подошла к нему и села на край кровати.

— С нами обоими происходит неладное… Наверное, это нервный шок.

— Да, нервный шок, — как эхо, повторил Шалимов. Он взял Саманту за плечи, развернул к себе и тихо поцеловал. Она инстинктивно отпрянула, глядя на Шалимова будто издали, сквозь дрожащее марево. Потом ее глаза закрылись, руки обвили его шею, влажные губы чуть коснулись его губ.

Нежность, скрытая, тайная, жаждущая, безумная, утратившая надежду и пробудившаяся в робком доверии, нашла выход в ответном поцелуе Саманты.

Как и предсказывал патентованный детройтский хам Лесли Энджел, им не понадобились две спальные комнаты в эту ночь.

Тот факт, что покушений на жизнь Корина больше не предпринималось, вовсе не означал, что люди мистера Брауна оставили его в покое. Слежка продолжалась, она стала даже изощреннее и плотнее, изменилась только ее цель. Особенно основательно на Корина насели после кратких и маловразумительных сообщений средств массовой информации о смерти Берринджера. Поэтому вся сцена появления Шалимова, недолгой его беседы с Кориным и бегства с Самантой на автомобиле Лесли Энджела развернулась перед глазами агентов мистера Брауна. Так как никто не ожидал визита Шалимова в Париж, французская сеть не была предупреждена об охоте на астронавтов и даже не подозревала об их существовании. Но Клод Вилар счел своим долгом выследить контактировавших с Кориным людей и дать их описание в подробном радиодокладе.

Первый адресовался Ричардсу: прекратить операцию в Америке и отозвать Дорена на базу. Второй — Клоду Вилару: организовать нападение на дом, где укрываются мужчина и женщина. Женщину ликвидировать, мужчину похитить, накачать наркотиками и вывезти в Москву через Эстонию по каналу «Гамма-4». Действовать по обстановке, свидетелей не оставлять.

Мистера Брауна нисколько не волновало, что в погибшей женщине могут опознать труп Саманты Ларрены. Во-первых, парижской полиции это не придет в голову. Во-вторых, если его интересы в чем-то совпадают с интересами правительства США, так это в сохранении полной тайны вокруг обстоятельств катастрофы «Атлантиса». Американские спецслужбы сами заткнут рот, кому нужно, а во время допросов Шалимова в Москве можно будет выработать пристойную версию происшедшего для тех же спецслужб.

Лесли Энджел к трем часам ночи вылакал всю бутылку «Джека Даниэльса», что и по его меркам было многовато, учитывая, что он пил с самого утра и при этом практически ничего не ел. Собственно, Лесли не собирался напиваться, но, перебирая в уме и отбрасывая один за другим многочисленные планы и варианты, он утратил контроль за количеством выпитого. В его затуманенном мозгу застряла абсурдная идея о том, что он на пороге открытия и, если выпьет еще, непременно прояснит это открытие для себя. Пошатываясь и спотыкаясь, он побрел на кухню, открыл шкаф, где хранил запасы виски, и удивленно чертыхнулся. Шкаф был пуст.

Винный погреб! Под ковром в гостиной имелся люк, ведущий в винный погреб. Правда, Лесли однажды исследовал его в похожей ситуации и не нашел там ни капли спиртного. Но сейчас коварный «Джек Даниэльс», разошедшийся не на шутку, кричал в его голове: ты плохо смотрел! Там точно есть выпивка, там… В дальнем углу за бочками.