Сергей Шангин - Без царя в голове

Вовремя приказал, слова полковника ударили по их разгоряченному воображению холодным душем.

— Господин полковник! — в один голос возопили Семенов и Каха. — Это же несправедливо! Иван, скажи!

Но Иван помалкивал, стараясь не выразить лицом всю сложность ситуации. Какие там девки, какие пьянки? Живу быть и то славно. Одно дело, когда ты царь всевластный и совсем другое быть бесправным пилотом. Встреться сейчас на пути граф Меньшиков и не сдобровать им. Наплюет тайный советник на повеление царя. Хотя…

Вряд ли Меньшиков знает Волгина со товарищи в лицо. Скорее всего, указ накатали со слов вражины Каховского, стало быть какой-никакой, а шанс проскочить до царя незамеченным есть. Иван порадовался собственной сообразительности, не зря видать в царевой башке сидел, ума-то поднабрался.

Но радость тотчас сменилась печалью. Проскочим мы до царя и что дальше? Кто мы и кто царь? Да после того, что с ним сотворили, ты его самый злейший враг. Да он сейчас страшней и опасней тайного советника во сто крат, потому что злой, как черт и есть за что, — подвел грустный итог Иван.

Вот ведь западня и кто в виноват, кто кашу заварил, кто сам себя в западню затащил? Ответа долго искать не требуется — сам же и виноват. Сидят, дурачки, радуются жизни и не знают, что той жизни им осталось от посадки до царева дворца. Там их всех либо тайная полиция перехватит, либо царь на дыбу пошлет. Куда не кинь, всюду клин.

— А? Что? — Иван с трудом оторвался от грустных мыслей, почувствовав, как его немилосердно трясут с двух сторон.

— Фу ты, мы уж подумали, что ты снова наладился коньки откинуть, — вздохнули облегченно друганы.

Полковник вытер лоб платочком и промолчал, но взгляд его был весьма выразителен: «Хоть вы, господин Волгин, и богатей, но как были раздолбаем, так им и остались при всех ваших миллионах!». Негоже товарищей в неведении держать, — решился Иван, — по крайней мере предупредить надобно, чтобы не слишком расслаблялись.

Иван собрался с духом:

— Вот что я скажу, братцы: во дворце слушать во всем меня. Прикажу бежать, значить бегите во весь опор, словно за вами черти гонятся. Скажу замереть, умрите, растворитесь, не шелохнитесь, пока обратного приказа не поступит. Вас, господин полковник, это тоже касается.

— Господин Волгин, — возмутился полковник, — пока что вы на службе и я, как здесь я командир…

— Именно что пока, господин полковник. Пока мы живы, все хорошо, но дела наши дрянь, если можно так выразиться.

— А точнее? — поинтересовался Семенов, автоматически поправляя портупею бластера.

— Дрянь — слабо сказано. Откуда знаю, сказать не имею права — государственная тайна. Хотите остаться в живых, делайте что прикажу. Желаете скорой смерти, крутитесь сами. Сказать мне больше нечего, принимайте решение, как дальше жить.

— Слышь, камандир, ты чего жути нагоняешь, тяжкое похмелье мучает? — невозмутимо поинтересовался Каха. — Не во вражий тыл летим, в сердце Отечества, можно сказать, во дворец царский. Там одной охраны тысяч десять и все гвардия, кого там бояться?

— Вот ее, Каха, и бояться. Все, на этом стоп, больше ничего сказать не могу. Можете не верить, но для здоровья полезнее быть настороже.

— Однако, — только и смог сказать полковник, утирая обильно выступивший на лбу пот.

Семенов с Каха переглянулись и пожали плечами — похоже командир после того как разбогател не совсем в своем уме. Правду говорят — деньги людей портят, большие деньги — сводят с ума. Пили вместе, был человек человеком. Очнулся с похмелья и уже другой человек, то ли с башкой нелады, то ли шальные деньги на мозг давят. Переглянулись, но ничего не сказали. В томительном молчании прошло время до посадки на дворцовом космодроме.

Иван с головой окунулся в грустные мысли, успев однако отметить, что стюардессы куда-то пропали, а гражданские сидят напряженно, отбросив газеты и настороженно поглядывая в сторону пилотов.

Посадка скоро, — подумалось ему, — нервничает народ.

Полковник и пилоты замерли в ожидании перед люком катера. Люк распахнулся, открыв взорам прибывших пассажиров любопытное зрелище. Перед парадным трапом полукругом стояли гвардейцы тайного советника, за их спиной Иван разглядел и самого графа. Встреча могла бы выглядеть торжественной, если бы не бластеры гвардейцев, направленные на прибывших.

Меньшиков некоторое время молча разглядывал прибывших, затем отдал короткий приказ:

— Взять их! Доставить в мой кабинет немедленно! Но чтобы без следов побоев, а то я сам лично разберусь с излишне ретивыми! — сказал и, сев в черный бронированный лимузин, скрылся в направлении дворца.

Вперед вышел командир гвардейцев, судя по шевронам в звании штабс-капитана.

— Господа офицеры, попрошу сдать оружие и следовать за нами! — властно приказал он.

— По какому праву? — холодно осведомился полковник. — Мы явились по приказу царя и вашим распоряжения не подчиняемся! К тому же, капитан, вы не имеете права арестовывать старшего по званию, иначе как он преступник. Предъявите ордер на арест и мы подчинимся вашему приказу. Нет ордера, вы свободны.

Вот так полковник, вот так тютя, — восхитился мысленно Иван, — а мы-то его за труса мягкотелого держали. Мягким движением он освободил застежку бластера и приготовился мгновенно выхватить его, если ситуация того потребует. Боковым взглядом отметил, что друганы повторили его действие без дополнительного напоминания.

— Не делайте глупостей, господа! Вас четверо и лишь у троих бластеры. Против моих тридцати гвардейцев в полной броне у вас шансов нет. Повторяю — добровольно сложите оружие и пройдите в автобус, иначе…

— Будете стрелять? — насмешливо осведомился полковник. — Так вам приказано доставить нас в целости и сохранности.

Четверо против тридцати — пострелять можно, но шансов выжить один на миллион. Можно рвануть обратно в катер, задраить люк и попытаться смыться. Но далеко не улетишь — у дворца мощная ракетно-зенитная защита, собьют прямо над космодромом.

— Будьте благоразумны, вас никто не арестовывает. Вы, господа, приглашены, подчеркиваю, приглашены на аудиенцию к их сиятельству графу Меньшикову. С вами просто хотят побеседовать перед визитом к царю. Это не более, чем протокол, мера предосторожности, — перешел от угроз к уговорам командир гвардейцев. — Оружие во дворце недопустимо, тем более на приеме у царя, так что будьте благоразумны и сдайте оружие добровольно.

— Личное оружие офицера неприкосновенно, не мне вам объяснять, капитан! — отклонил предложение командира гвардейцев полковник. — Мы готовы побеседовать и обещаем, что оружие останется в бездействии. Лишение же оружия означает факт ареста. Еще раз повторяю: хотите забрать оружие, предъявите ордер на арест.